— Да, — ответил Саймон, но его невысказанный вопрос: «А кем ты приходишься Яну?» — так и остался висеть в воздухе между ними.
— Если хочешь, я готов лететь немедленно, — сообщил Саймон. — Дома меня практически ничего больше не задерживает.
— Теперь, когда все вопросы здесь решены, мне нужно как можно скорее вылететь на Мару, — сказал Хэл. — Что касается расходов, связанных с вашими услугами и наймом корабля...
— Нет, Хэл, — прервала его Аманда, — эти расходы являются частью обязательств Дорсая, вытекающих из условий контракта. Саймон доставит тебя, куда тебе потребуется и останется с тобой и дальше. Все затраты, связанные с ним или кораблем, должны пересылаться назад в нашу Центральную бухгалтерию.
— В таком случае почему бы нам втроем вместе не пообедать? — предложил Хэл. — А после этого, пока ты, Саймон, будешь заниматься предполетной проверкой корабля, мы немного поговорим с Амандой.
— Но ты сам сказал, что нам нужно вылететь как можно скорее, — напомнил Саймон.
— Боюсь, что так и есть.
— Тогда, я думаю, мне лучше сразу же заняться кораблем, — сказал Саймон. — Я все равно сегодня завтракал поздно, а поговорить с тобой, Хэл Мэйн, у нас еще будет время в пути. Вы, я полагаю, не будете против того, чтобы перекусить вдвоем?
Хэл улыбнулся:
— Конечно нет. Спасибо.
— Не за что, — ответил Саймон. — Тогда встретимся на корабле. Извиняйте.
Повернувшись, он быстро исчез. Хэл взял Аманду за руку:
— Он очень внимателен и догадался, что мы хотим еще побыть немного наедине друг с другом.
— Я тоже так думаю, — кивнула Аманда. — А теперь пошли. Я знаю, где мы сможем поесть.
Место, куда она его привела, как оказалось, находилось в самом здании космовокзала; но если не принимать во внимание эпизодический приглушенный шум, производимый взлетающими и садящимися кораблями, да открывающийся из занимающего всю стену окна вид на взлетно-посадочную площадку, этот небольшой зал наводил на мысль о космических полетах не больше, чем любой другой ресторан в Омалу. В нем было всего четыре столика, но то ли благодаря усилиям Аманды, то ли чисто случайно все они оказались незанятыми.
Аманда указала на небольшой серебристый корабль в самом центре площадки: именно его предоставили в распоряжение Хэла.
— Меня нашли примерно на таком же корабле, — тихо, как бы про себя, произнес Хэл, — конечно, на гораздо более старом.
Он оторвал взгляд от поля космодрома и посмотрел на Аманду; она сидела, съежившись, будто озябла.
— Как ты думаешь, тебе придется пройти через это еще раз? — спросила она.
Ее голос был больше похож на шепот. Она смотрела куда-то в пространство мимо него; казалось, ее взгляд обращен в бесконечность.
— Нет, — ответил он. — Не думаю. На этот раз я останусь Хэлом Мэйном до смерти.
Глаза ее по-прежнему были устремлены в какую-то отдаленную невидимую точку. Он потянулся через стол и взял в свою руку ее ладонь, неподвижно лежащую на столе.
Ее пальцы сжали его ладонь и Аманда снова посмотрела на него; ее взгляд был полон такой невыразимой тоски, какую можно видеть в глазах человека, наблюдающего за отплытием корабля, увозящего на борту возлюбленного или возлюбленную.
— Со мной будет все в порядке, — сказал Хэл. — Но даже если и не так, то для нас это не будет иметь никакого значения.
Ее пальцы стиснули его ладонь еще сильнее. Они держались за руки, как накануне ночью, ничего не видя и не слыша вокруг, словно время снова замедлило свой бег.
Глава 58
За бортом курьерского корабля освещенная лучами Проциона проплывала Мара, похожая на голубой шар в обрамлении клубящихся белых облаков. Она удивительно напоминала Землю, и мысль о Земле всколыхнула в Хэле чувство одиночества и грусти с тайным горьким привкусом вины. Если бы не отсутствие луны, Мару вполне можно было бы принять за Землю; обе планеты удивительно походили друг на друга, только Мара была чуть больше по размеру. Даже зная, что перед ним не Земля, Хэлу все равно казалось, будто он смотрит на мир, в котором вырос, и впервые в жизни он понял, насколько прочны духовные узы, связывающие его с материнской планетой.
Они уже минут двадцать висели на стационарной орбите. Наконец громкоговоритель бортовой связи ожил, и они услышали голос диспетчера поста управления наземным движением:
— Дорсайский корабль, класс Джей-Эн, бортовой номер 549371, вам разрешен самостоятельный спуск в отведенный сектор на площадку для частных кораблей. Пожалуйста, сообщите ваши координаты.
Саймон Хан Грим нажал белую кнопку доступа к бортовому навигационному оборудованию, чтобы ввести координаты корабля в сеть поста управления, и послушный его умелым рукам корабль начал снижение.
Поверхность Мары становилась все ближе. В следующий момент они увидели прямо под собой голубую гладь океана и плавно заскользили в направлении линии побережья. Оказавшись над сушей, корабль резко, почти отвесно пошел вниз, и вдруг совершенно неожиданно для себя они заметили замелькавшие в воздухе снежинки. Теперь внизу, насколько мог видеть глаз, простирались бесконечные леса, укутанные снежным покровом, и только прямо под ними находилась небольшая площадка. Спустя некоторое время корабль опустился на бетонное покрытие, рядом со скованной льдом речушкой неподалеку от живописной группы строений, выкрашенных в пастельные тона и соединенных друг с другом крытыми переходами. Хэл и вслед за ним Саймон вышли из корабля и увидели встречающего их Амида.
— Амид, познакомься, это Саймон Хан Грим. — Хэл отступил в сторону, чтобы пропустить вперед Саймона. — Он — пилот корабля, любезно предоставленного в мое распоряжение Дорсаем.
— Рад познакомиться с вами, Саймон Хан Грим, — кивнул Амид.
— Взаимно, — ответил Саймон. Амид по экзотскому обыкновению не стал протягивать для пожатия руку, но Саймон, похоже, и не ждал этого. Хэл совсем забыл, какого маленького роста этот старый экзот, и, увидев его сейчас рядом с Саймоном, он испытал нечто вроде эмоционального шока, пораженный тем, насколько контрастно они выглядят вместе. Казалось, что с момента их последней встречи Амид еще больше постарел и сжался. Они стояли на бетонной площадке словно под незримым куполом, внутри которого был сухой теплый воздух, а на дома, лес и реку мягкими хлопьями продолжал тихо падать снег.
Это выглядело немного странно. Хэл как-то уже успел привыкнуть к тому, что в обоих экзотских мирах царит вечное лето — небо всегда голубое, а поля зеленые.
Вместе с Саймоном они проследовали за Амидом в дом — если это удивительное хитросплетение различных строений можно было назвать домом, а затем, оставив Саймона в отведенных ему апартаментах, Амид вместе с Хэлом отправился на поиски Рух.
Вскоре они обнаружили ее возле прихотливо изогнутого бассейна, окруженного высокими зелеными растениями. Они раскинули длинные перистые листья над шезлонгом, в котором Рух лежала, закутавшись в нечто, походившее на старинное пестрое стеганое одеяло.
Как только Рух увидела их, она откинула одеяло и села; шезлонг тут же послушно принял форму, удобную для сидения. Длинный бело-бордовый экзотский хитон скрывал ее неестественную худобу, а смуглая кожа имела несколько желтоватый оттенок. И все же ее осунувшееся лицо казалось еще более привлекательным, чем прежде. Они подошли, и Хэл наклонился, чтобы поцеловать ее. Он почувствовал в своих объятиях ее молодое тело, но оно было таким худым, таким худым...
Он отпустил ее лишь после того, как Амид придвинул к шезлонгу два кресла. Они сели.
— Спасибо, Хэл, — поблагодарила она.
— За что? — удивился он.
— За то, что ты стал орудием моего освобождения в руках Господа.
— У меня были для этого свои причины. — Его голос в тишине бассейна прозвучал несколько резко, но за резкостью ему удалось спрятать холодную ярость, которая охватила в тот миг, когда он увидел, в каком она состоянии. — У меня есть к тебе дело. Ты мне нужна.
— Не только тебе. — Рух пристально разглядывала его. — А ты сейчас выглядишь гораздо взрослее.
— Да. — Трезвый рассудок наконец взял верх над проснувшимися было эмоциями. — Мне кажется, я должен объяснить тебе, почему тогда в окрестностях Арумы, когда нас по пятам преследовала милиция, я поступил не так, как сказал тебе.
— Тебе не надо ничего объяснять. — Она улыбнулась. — Ты выбрал единственно возможный путь, который выводил всех нас из-под удара и позволял, избежав милицейских пикетов, благополучно доставить взрывчатку в Аруму. Как только я поняла это, мы сразу же рассредоточились и стали вообще недосягаемы для милиции. Мы собрались снова, только когда пришло время уничтожить Кор Тэп. Но ты же оказался в лапах милиции.
Рух положила на его руку свою узкую ладонь.
— Но по сравнению с тем, что они сделали с тобой, — с горечью заметил Хэл, — они доставили меня в тюрьму на серебряном блюде.
— Я была под защитой Господа, — мягко, но с укором произнесла она. — Не то что ты. Что бы они со мной ни делали, я была для них недосягаема точно так же, как много позже там, во дворе Центра для тебя оказался недосягаемым Эмит Барбедж.
При этих словах, вызвавших в памяти сцену, о которой она говорила, он, сам не зная отчего, почувствовал неловкость. Но Рух снова улыбнулась, мягко и терпеливо, как мать, втолковывающая что-то своему непонятливому ребенку, и чувство неловкости прошло.
— Ты сказал, у тебя были свои причины для того, чтобы сделать то, что ты сделал? — Ее карие глаза внимательно смотрели на него. — И что же это за причины?
— Мои причины остаются теми же самыми и сейчас, — ответил он. — Рух, есть место, где ты нужна больше, чем на Гармонии.
Хэл сделал паузу, ожидая ее протестов, но она продолжала молча терпеливо смотреть на него.
— Продолжай, — кивнула она.
— Я говорю о Земле, — сказал он. — До сих пор Иные воздерживались от широкомасштабных попыток подчинить себе ее население, поскольку чувствовали там сильное сопротивление своим харизматическим талантам. Тебе это известно. Поэтому прежде чем предпринять что-либо, Блейз и другие до сих пор пока выжидали в надежде со временем решить эту проблему. Но сейчас время начинает их поджимать, как, впрочем, и нас. В любой момент они могут начать свои действия.