[41].
Мы находим, что колеблющимся труднее, чем другим типам, увидеть свою роль в проблемах отношений. И если вы колеблющийся, мы рады за вас, потому что понимание и изменение вашего стиля любви могут означать резкий прогресс в достижении более глубокой связи и близости, о которых вы всегда мечтали. Но сначала нужно осознать и взять на себя ответственность за свою роль в конфликтах. Хорошая отправная точка – прямо говорить о том, чего вы хотите и в чем нуждаетесь, вместо того чтобы верить: «Если бы супруг любил меня, он бы просто знал». Научитесь выражать обиду вместо того, чтобы злиться.
Старайтесь видеть в любом человеке или ситуации как хорошее, так и плохое, вместо того чтобы идеализировать ситуацию и обесценивать близкого человека.
Глава 8. Хаотические стили любви (контролер и жертва)
Даг боролся практически со всеми существующими зависимостями. Он обратился ко мне (Кей) за помощью, пытаясь спасти третий брак. Незадолго до этого его арестовали за то, что он ударил 11-летнего пасынка Брайана. Оправдывая себя, Даг настаивал: «Ребенок сам напросился». Услышав рассказ о детстве Дага, я сразу поняла: он вырос в хаотичной семье. Его история зависимостей отражалась в боли, которую он пытался скрыть от себя.
Даг стал христианином за несколько лет до этого и впервые в жизни испытал нежную, милосердную любовь небольшой группы мужчин в церкви. Они встречались регулярно, заботясь, ободряя и принимая Дага. Они также призвали его расти. Один из мужчин в группе направил его ко мне, и Даг плакал, рассказывая, как их искренняя любовь влияет на его жизнь.
Меня всегда обнадеживают слезы, особенно от человека, выросшего в таком доме, как у Дага. У него была история вспышек насилия, а слезы являлись признаком, что детская боль просачивалась через трещину в его защитном нагруднике гнева.
Однако первой целью было не управление гневом. Я никогда не видела, чтобы сердитый мужчина приходил в себя, считая до десяти. Моя первая задача – вытащить ребенка Дага из-под обломков прошлого и поставить его перед взрослым Дагом, чтобы он почувствовал сострадание и сочувствие к маленькому мальчику. Пока я не смогу этого добиться, он не будет понимать или сочувствовать Брайану. Обдумывая эту задачу, я была благодарна за любовь и заботу мужчин из его небольшой группы. Они открыли мне дорогу, по которой я могла идти.
Как оказалось, на прорыв ушло полгода. Обычно Даг рассказывал о трагических воспоминаниях со смехом и сарказмом, но на этой конкретной встрече был прозаичен, когда описывал самые ранние воспоминания. Ему было пять лет, и отец бил маму.
– Это случалось много раз. Старик умер, когда мне было лет семь или восемь, иначе он, вероятно, убил бы ее.
– Можете ли вы вернуться в прошлое и подумать о том, что чувствовал пятилетний мальчик, глядя на это? – поинтересовалась я.
– Я не могу вспомнить никаких чувств, – ответил Даг ровным отстраненным тоном. – Не могу поверить, что помню ту ночь. Это было так давно.
Внезапно меня осенило.
– Даг, я хочу, чтобы вы встали и вышли в приемную. Маленький мальчик там играет с машинами. Я как раз разговаривала с ним перед тем, как вы вошли. Ему около пяти или шести лет. Я хочу, чтобы вы выпили воды из кулера. Внимательно посмотрите на него и поговорите с ним минутку. Затем возвращайтесь ко мне.
Поскольку приемная находится прямо за моей дверью, я знала, что смогу услышать разговор, поэтому осталась на месте. Даг выглядел удивленным, но, не сказав ни слова, встал и подошел к кулеру.
– Привет, отличные у тебя машины, – сказал Даг.
Я знал, что этот маленький ребенок болтлив, и он меня не разочаровал.
– Они едут быстро. Смотрите! – Звуки моторов и визг колес заставили Дага усмехнуться. – Хотите сыграть? Вы можете взять оранжевую, но я хочу зеленую, потому что она самая быстрая.
Даг потратил несколько секунд, чтобы раздвинуть машины, и предложил сделать мост из журналов.
– Я хотел бы поиграть с тобой подольше, но мне нужно поговорить с той дамой, – сказал Даг.
Он вернулся к своему стулу и сел.
– Он большой, этот мальчик? – спросила я.
– Маленький, – ответил он.
– Вы когда-нибудь просили отца поиграть с вами в машинки? – продолжила я.
– Никогда, – ответил он, глядя на свои колени.
– Даг, – произнесла я, – посмотрите мне в глаза.
Даг поднял взгляд и встретился с моим. Я говорила прямо с ним, надеясь дотянуться до сердца.
– Вот таким были и вы, когда смотрели, как отец избивал вашу маму. Вы были всего лишь маленьким мальчиком, маленьким и беззащитным. И вы никогда не чувствовали себя достаточно расслабленным или свободным, чтобы попросить отца во что-нибудь поиграть. Вы до смерти боялись его. Насколько изменилась бы жизнь, если бы вы были тем маленьким мальчиком в приемной?
– Я никогда не переставал думать, каким маленьким был в пять, – сказал Даг еле слышным шепотом. – Этот ребенок так счастлив. Милый.
Он прервал зрительный контакт. Я снова попросила его посмотреть мне в глаза.
– Даг, вы можете представить, что этот маленький мальчик через несколько минут вернется домой и будет смотреть, как его отец избивает его маму? Как бы он себя чувствовал?
– Будто весь мир рушится.
Даг заплакал.
– Да, – сказала я. – Весь ваш мир рухнул, когда вы были таким маленьким. Это слишком для маленького мальчика. Он много лет прятался внутри вас, погребенный под грудой гнева.
По мере того, как терапия прогрессировала, Даг все больше ощущал грусть и тревогу. Позже мне удалось помочь ему понять, что он вызывает такое же чувство страха у пасынка Брайана, когда кричит и толкает мальчика. Воспоминания о собственных чувствах стали серьезным стимулом для изменения поведения по отношению к Брайану.
Отпечатки контролера и жертвы – результат серьезных проблем в доме ребенка. Люди, выросшие в хаотичной среде, понимают: отношения не безопасны и полезны, а скорее разрушительны и опасны. Часто родители борются с многочисленными пагубными привычками, страдают психическими заболеваниями или вообще отсутствуют. Эти родители не помогают детям избавиться от стресса; они создают его, оставляя детей перед огромной дилеммой. Им нужны родители, чтобы выжить, но родители являются источником опасности, беспокойства и страха[42].
Жить в доме с хаосом – все равно что попасть в торнадо. Хаос непредсказуем и поражает ужасающей яростью. В центре урагана бывают моменты спокойствия, но затем возникает более сильное опустошение. Ожидание так же мучительно, как и хаос урагана. В этих домах царит смятение.
Чрезвычайный уровень напряжения и стресса, вызванный физическим, эмоциональным и словесным насилием, вызывает у детей разные и очень сильные реакции. Они по-разному справляются с постоянным ужасом, но часто движутся к одной из двух противоположных крайностей агрессии или пассивности. Сильные от природы дети учатся сопротивляться, особенно с возрастом. Гнев – это сила, которая предпочтительнее унижения, стыда, страха или горя. По мере взросления опыт учит их контролировать других или быть под контролем. У них нет другой защиты[43].
Более послушные и пассивные дети учатся отстраняться от ситуации и уменьшать тревожные чувства, становясь невидимыми. Они изо всех сил стараются избегать конфликтов и делают то, что от них ожидают[44]. Они не могут преодолеть страх, чтобы дать отпор, поэтому, повзрослев, неспособны отстаивать права и склонны вступать в брак с контролерами, которые укрепляют их веру в то, что защищаться опасно и бесполезно. Резкие перепады настроения создают хаотичную атмосферу, которая, тем не менее, становится знакомой и, следовательно, в некоторой степени комфортной. Но даже моменты тишины вызывают беспокойство, поскольку дети давно усвоили, что любой период затишья – это лишь затишье перед бурей.
Часто жестокое обращение в хаотичных семьях передается от поколения к поколению.
К сожалению, такие родители сами часто подвергались насилию, когда росли. Им привили мало ценностей, им нечего передать своим детям, хотя многие очень хотят быть хорошими.
Однако желание постепенно исчезает, поскольку отношения никогда не давали этим людям утешения или облегчения. Вероятно, именно поэтому они заглушают боль с помощью привычек: наркотиков, алкоголя, секса, азартных игр, еды или порнографии. Подобные занятия позволяют уйти и отвлечься от глубокого беспокойства и боли. К сожалению, эти привычки мешают родителям общаться с детьми, что приводит к повторяющемуся циклу жестокого обращения, часто передаваемому из поколения в поколение.
Такие люди нередко вступают в брак неоднократно, но структура каждого подразумевает наличие контролирующего (виктимизатора) и жертвы. Один родитель контролирует ситуацию с помощью запугивания, страха и/или насилия. Второй – подчиненный, беспомощный и пассивный перед лицом продолжающегося насилия. Психические заболевания, такие как большое депрессивное расстройство, послеродовая депрессия, биполярное расстройство, шизофрения и другие могут приводить к нарастанию хаоса.
Родители в хаотичных семьях обладают высокой потребностью в контроле и низкой терпимостью к неподчинению. Поскольку никто не помогал им научиться осознавать чувства и справляться с ними, когда они были детьми, им свойственны также низкий порог стресса и плохие механизмы преодоления стресса во взрослом возрасте. Поскольку потребности этих людей в юности никогда не удовлетворялись, они часто сами являются детьми, живущими во взрослых телах. Чтобы выжить в детстве, они научились отсекать чувство нужды или уязвимости. В результате родительские обязанности кажутся мучением, а крики и требования собственных детей вызывают чувство волнения, разочарования, а иногда и ярости.