• Я извиняюсь перед супругом(ой), только чтобы отвлечь его или ее от меня.
• Я чувствую себя напряженным, когда супруг(а) дома, и более расслабленным, когда его или ее нет.
• Я чувствую себя униженным, когда супруг(а) обзывает меня и унижает.
Глава 13. Брак Между Избегающим И Угодником
Шэрон возвращалась после выходных со своими подругами, и Дон с нетерпением ждал ее приезда. Дети помылись, надели пижамы и улеглись в кровать, а ужин стоял в духовке. Дон готов; стол накрыт, свечи зажжены, вино остывало.
По дороге домой Шэрон размышляла о выходных, пока две подруги болтали на переднем сиденье. «Они могли бы говорить вечно», – подумала она. Женщины полночи говорили о проблемах в браках, и Шэрон была потрясена их открытостью. Подруги дразнили ее, говоря, что она замужем за Мистером Чудо, и поэтому ей нечего сказать. По правде говоря, Шэрон было неудобно раскрывать личную информацию. Походы по магазинам доставляли удовольствие, но ночные разговоры она не любила. Однако, когда Шэрон предложила лечь спать в полночь, над ней посмеялись, поэтому она бодрствовала, в основном слушая разговор друзей.
Она пришла домой как раз в тот момент, когда Дон собирал последние игрушки, разбросанные по гостиной. Когда подруги помогали ей вынести вещи из машины, они продолжили поддразнивать ее:
– Вау, ужин готов, и в доме чисто. Давай останемся. Как думаешь, Дон? У вас найдутся еще два места за столом? Может, если мы останемся, наши мужья накормят детей и уложат их в постель.
Тот улыбнулся и, нервно переминаясь с ноги на ногу, посмотрел на супругу. Хотела ли она, чтобы он пригласил их? Шэрон вздохнула.
– Расслабься, Дон. Они шутят.
Она знала это выражение лица: муж хотел, чтобы она провела время с ним, и боялся, что этого не будет.
Подруги направились к двери со словами:
– Право, Шэрон, тебе так повезло. Дон такой милый.
Она же стояла спиной к Дону, закатив глаза. Женщина устала слушать, какой милый ее муж. Это правда. Он милый – и почему-то именно это так беспокоило ее.
«Хотела бы я вернуться в Палм-Спрингс на две недели одна, – подумала Шэрон. – Выходные с девчонками оказались скучными, но я смертельно устала. Ужин при свечах означает, что Дон ожидает секса: и, зная его, могу поспорить, свечи наверху тоже готовы. А так как выходные я провела с подругами, на этой неделе он будет ожидать дополнительного времени и внимания».
Шэрон вспомнила телефонный разговор, пока ее не было. Дон предложил пропустить урок лоскутного шитья в среду вечером, чтобы провести его вместе. Она обнаружила, что становится все более раздраженной. «Я не хочу отказываться от этого. Это единственные два часа за неделю, когда от меня никто ничего не ждет». Размышления пришлось прервать, когда Дон протянул бокал вина.
– Садись, – сказал он. – Я подам ужин. – За твое возвращение, – произнес Дон, поднося бокал к Шэрон. – Я соскучился.
Шэрон улыбнулась и нерешительно подняла бокал. Она скучала по нему, когда они встречались. Она еще помнила это. Особенно летом – он работал вожатым в лагере Хьюм-Лейк и отсутствовал восемь недель. Тогда Шэрон не могла дождаться его возвращения. «Почему я больше такого не чувствую?» – думала она.
– Что случилось? – спросил Дон. – Кажется, что ты за миллион километров отсюда. Я думал, ты будешь в отличном настроении после того, как отсутствовала все выходные.
Шэрон видела, как на его лице расползается разочарование. Она была не в настроении для спора, и часто это была линия, которая втягивала их в знакомую драку.
– Ничего не случилось. Все хорошо. Просто устала, – ответила Шэрон, избегая смотреть Дону в глаза. Она знала, что тот изучает ее сверху вниз, пытаясь измерить эмоциональную температуру.
– Ну, – продолжил он, – что-то случилось. Ты даже не поцеловала и не обняла меня, когда вошла. Немного нежности было бы неплохо после того, как вас не было все выходные. Я очень старался, чтобы тебе было хорошо, а ты не рада вновь оказаться дома. Я не понимаю.
Шэрон вздохнула. Она теряла аппетит. Дон продолжил.
– Почему ты вздыхаешь? Я ошибся? Я слишком многого прошу?
Шэрон выдавила еще одну улыбку.
– Спасибо за ужин. Я действительно ценю это. Я даже не поняла, что не обняла тебя, и в этом нет ничего страшного. Я хотела увидеть детей, прежде чем они лягут спать. Кажется, я просто слишком задумалась о них. Давай просто насладимся ужином.
Дон молчал, явно обидевшись. Они ели в неловкой тишине. Шэрон предвидела следующий поворот на этой предсказуемой дороге, по которой они постоянно шли. Если продолжить молчать, муж начнет приводить ей еще примеры, как она не помогала ему чувствовать себя важным и любимым. Она будет оправдываться, пока не рассердится, и тогда он отступит. Придется терпеть тихое угрюмое выражение. Если игнорировать недовольство достаточно долго, он приложит все усилия, чтобы она была довольной, пытаясь сократить разрыв. Все будет хорошо… до следующего разочарования.
Шэрон решила направить разговор в другое русло.
– Послушай, Марджи сказала, что этим летом ее семья собирается арендовать плавучий дом на озере Шаста. Она спросила, не хотим ли мы присоединиться. Было бы не так дорого, если разделить расходы между тремя семьями. Я думаю, Фаррелы тоже поедут. Бронировать нужно самое позднее на следующей неделе, поэтому я ответила, что мы поговорим, и я позвоню ей. По-моему, отличная идея!
– Да, конечно, – произнес Дон. – Тогда мы вообще не будем видеться. Я уже говорил, что хочу, чтобы моя мама осталась с детьми, и мы могли побыть наедине. Если поедем на озеро Шаста, ты будешь просто болтать с девочками, а мне придется терпеть Тома и Шона. Том – хороший парень, но Шон – король сарказма. Не могу поверить, что ты хочешь это сделать.
– Хорошо, Дон. Не будем об этом. Но если твоя мама присмотрит за детьми, ты можешь взять недельный отпуск после того, как мы вернемся домой, и приведем детей в чувство. Они всегда ужасно ведут себя после недели у нее. Кстати, почему ты всегда все воспринимаешь как знак того, что я не хочу быть с тобой? Я только что вернулась домой, а уже чувствую себя задушенной. Теперь у меня болит голова. Я ложусь спать.
– Не сердись, – сказал Дон. – Если тебе хочется, можем отправиться на озеро. Я не хотел тебя злить. Я просто хочу быть с тобой, вот и все. Я только что слышал, как твои подруги сказали, что хотели бы, чтобы их мужья были такими же заботливыми. Большинству женщин понравилось бы, если бы их мужья уделяли им больше внимания и хотели проводить с ними больше времени.
Шэрон отодвинула стул от стола и поднялась наверх. Она ничего не могла возразить, поскольку знала: это правда. Подруги завидовали ей. Она забралась в постель, пытаясь найти ту часть себя, которая должна была хотеть Дона сильнее. Она устала пытаться объяснить, почему ей трудно быть нежной. Она устала слышать о чувстве отверженности супруга. Она устала от борьбы, которая ни к чему не привела. Голос Дона прервал ее мысли.
– Вот, милая. Я знаю, что ты любишь стакан воды у своей кровати. Поцелуй меня на ночь.
Шэрон села и поцеловала его, хотя в этом не было никаких чувств. Она обрадовалась, что Дон не собирается дуться. Стакан воды был мирным подношением, призванным стереть неприятные чувства, с которыми они только что столкнулись. Поцелуй скрепил негласное соглашение забыть обо всем этом к утру.
Посмотрим на корни основных паттернов Дона и Шэрон. Во-первых, она сталкивается с трудностями, обычными для людей, склонных избегать. Она многое держит в себе, ставя под сомнение эмоции и чувства, которые бурлят внутри. Она сбита с толку собственной реакцией на мужа и замечает, что чувствует себя неловко во время разговоров с подругами. Вернемся к ее воспитанию.
Вторая из трех сестер, Шэрон выросла в пригороде Денвера, штат Колорадо. В одном из первых разговоров она описала маму.
– У нее было немало проблем, и она действительно замечательная. Старшая сестра Сюзанна родилась с тяжелым аутизмом. Я появилась, когда ей было два года, и думаю, Сюзанна утомила маму. Она говорит, что Сюзанна плакала без остановки в первый год жизни, и к тому времени, когда ей исполнилось 18 месяцев, было совершенно очевидно: она находится в собственном мире. Сестра прошла многолетнюю терапию. Я помню, как много времени проводила в машине, посещая все сеансы. Мама делала все возможное, чтобы помочь. Отец не особо занимался этим, потому что у него был собственный бизнес, приходилось много работать.
– Моя младшая сестра Мари появилась на свет через четырнадцать месяцев после меня и до сих пор остается самым волевым человеком, которого только можно представить. Когда мы были детьми, и Мари не добивалась своего, она могла устроить истерику, которую слышали соседи через четыре дома. Однажды мама повела нас в универмаг, и кто-то вызвал полицию, решив, что Мари похитили. Она кричала во все горло: «Помогите, помогите! Не трогай меня!», пока мама тащила ее из магазина. Маме было так неловко. На самом деле обе сестры смущали меня, из-за них у меня никогда не было друзей. В подростковом возрасте Мари вела себя еще хуже. Она до сих пор доставляет уйму хлопот родителям, а ведь ей двадцать пять! Но ей только что поставили диагноз биполярное расстройство, и она чувствует себя лучше, принимая лекарства. Хорошо, что я была легким ребенком, иначе, думаю, мама сошла бы с ума.
Я (Кей) представила Шэрон зажатой между двумя детьми, которые так нуждались в ее матери. Я прокомментировала:
– Ваша мама потрясающая, Шэрон. У нее было много дел, и, как вы правильно заметили, слишком много проблем. Вы когда-нибудь задумывались, как на вас повлиял весь этот стресс?
Шэрон тихо сидела, размышляя над вопросом.
– Я мало что помню. Думаю, я научилась бороться с трудностями. И мама – отличный пример того, как справляться со всем, что случается в жизни. Думаю, я научилась быть самодостаточной и заботиться о себе. Это то, чем Дон восхищался, когда мы только начали встречаться. Я встретила его сразу после возвращения домой из трехмесячного путешествия по Европе. Он был так впечатлен, когда я показала ему фотографии. Дон повторял, что не может поверить, что я путешествовала одна. Я не думала, что это так важно.