Джоли было не смешно.
Она поставила на поднос две тарелки шоколадно-мятного мороженого и толкнула дверь в гараж.
– Твое любимое мороженое, – объявила она. – Специальная доставка.
– Спасибо, – сказал Генри, взяв тарелку, и поставил ее на землю рядом с собой.
Джоли села на табуретку у верстака и тихо ела.
– Чего ты хочешь? – спросил Генри.
– Ничего; я ничего не хочу. Я просто ем мороженое здесь с тобой. Я тихонько посижу.
Генри вздохнул. Он устал пытаться объяснить.
– Джоли, не принимай это на свой счет. Мне просто нужно немного пространства, хорошо?
Теперь Джоли была ранена до глубины души. Почему она всегда настраивала себя на это?
– Вот как! – произнесла она. – Я даже не могу поесть здесь мороженое?
Генри не был уверен, стоит ли просто сдаться или настаивать на том, чтобы выделить время для себя.
– Почему бы тебе не почитать новую книгу, которую мы купили на днях, – предложил он.
– Я могу читать, когда тебя нет. Я не видела тебя весь день, и я хочу побыть с тобой.
Генри был в ярости.
– Сколько раз мне повторять? Джоли, я хочу побыть один!
Она оставила мороженое на верстаке и молча вышла из гаража, потом забралась в постель и тихо заплакала. Она знала: Генри не станет ее искать. «Может, это начало конца», – подумала она.
На следующий вечер Джоли сказала Генри, что договорилась со мной о встрече.
– Что-то не так с нашим браком. Я записалась на консультацию на среду. Я знаю, у тебя выходной, и подумала, может, ты сходишь со мной.
Генри закатил глаза.
– Ты всегда придаешь большое значение пустякам, Джоли. Я думаю, наш брак в порядке. Это ты всегда жалуешься, а не я. Иди к психологу, если хочешь, но я не пойду. Мне нечего сказать.
Когда Джоли поделилась своей историей, мне (Кей) не потребовалось много времени, чтобы понять: она имеет дело с основным паттерном, который характерен для женитьбы угождающих и избегающих. Джоли была малышкой в семье, последней из трех детей, с двумя старшими братьями. Ее мама родила недоношенного ребенка – дочь, которую всегда хотела – еще до рождения Джоли. Малыш прожил всего две недели. Мама была опустошена потерей, а затем встревожилась, когда обнаружила, что снова беременна. Она редко выходила из дома в течение девяти месяцев, опасаясь, что подхватит вирус и потеряет этого ребенка. Она испытала облегчение и радость, когда Джоли родилась здоровым доношенным ребенком.
– Я никогда не думала об этом до сих пор, – сказала Джоли. – Но, вероятно, именно поэтому она чрезмерно оберегала меня: не выпускала из виду и всегда беспокоилась, что я заболею или что меня похитят. Мама не разрешала играть во дворе или ходить одной по кварталу, ведь вокруг могли быть незнакомцы. Она пугала меня, поэтому я приглашала друзей поиграть на заднем дворе, подкупая их конфетами. У нас всегда был большой запас нездоровой пищи, и у меня никогда не было недостатка в друзьях, с которыми можно поиграть.
– Значит, часть страха мамы передалась вам? – уточнила я.
– Наверное, так. Я определенно беспокоюсь. Думаю, именно тогда я привыкла к этому беспокойству.
– Вас беспокоили другие вещи, когда вы росли? – продолжила я.
– Я очень боялась, что родители разведутся, – объяснила Джоли. – Они никогда не ссорились у нас на глазах, но я чувствовала большое напряжение в их отношениях. Папа обожал меня. Думаю, он был счастлив иметь девочку. Он вырос с кучей братьев и еще до моего рождения сказал моей маме, что не знает, что делать с девочкой. Как оказалось, он обожал меня, и я до сих пор его любимица. Но не думаю, что он любил маму. Они все еще женаты, но живут отдельной жизнью. Папа много ходит на охоту и держит лодку в гавани. Мама много работает волонтером в церкви.
Теперь я была готова услышать о Генри.
– Джоли, расскажите, что знаете о годах взросления Генри.
– Он не много рассказывает, но я знаю, что он был единственным ребенком. Его родители погибли в автокатастрофе через два года после того, как мы поженились. Когда я спрашиваю его, каким он был в детстве, Генри всегда говорит: «Я мало что помню. Все было хорошо». Лично мне, если бы я выросла в его доме, было бы ужасно скучно. Когда мы только поженились, я настояла, чтобы мы поехали в гости к его родителям. Они жили в семи километрах от нас, а Генри не хотел иметь с ними ничего общего. У них в гостях мне было неловко, – они были такими тихими, а я болтала и болтала. Его мама и папа просто сидели и ждали, пока кто-нибудь начнет разговор. Это было странно. Когда я росла, в моем доме никто не мог вставить ни слова. Когда семья садилась обедать, мы всегда разговаривали друг с другом. Генри сказал, что в его доме было тихо, и за ужином почти никто не разговаривал. Можете представить? Мне было бы скучно.
– Джоли, расскажите об автокатастрофе, когда погибли родители Генри.
– Это было так грустно. Они ехали домой из продуктового магазина, и пьяный водитель сбил их. Вы можете в это поверить? Парень был пьян, а еще даже полдень не наступил. Генри позвонил на работу, и я просто растерялась, когда он рассказал. Я не могу представить потерю мамы или папы. Я просто сойду с ума, когда это произойдет. Генри пришлось меня успокаивать, но он был удивительно стойким. Он должен был позаботиться обо всем, будучи единственным ребенком, и у него было много хлопот: разобрать вещи, продать дом и все такое. Сначала я думаю, что он слишком занят, чтобы по-настоящему понять это. Я все ждала, когда он начнет страдать, но так и не дождалась. Всякий раз, когда я спрашивала, Генри отвечал: «Я в порядке. Я особо об этом не думаю». Это нормально?
– Что ж, если у Генри не было особой эмоциональной связи с родителями, и он никогда не обращался к ним за помощью или поддержкой, возможно, ему нечего было терять. Вы скучаете по людям только тогда, когда они ушли, если удовлетворили какую-то важную потребность в вашей жизни. Судя по тому, что вы рассказали, его родители вряд ли были способны хотя бы поддержать разговор. Как думаете, они хорошо знали вас?
Джоли молчала, обдумывая вопрос.
– Если подумать, они вообще меня не знали. Я не могу припомнить, чтобы они хоть раз спросили меня о чем-то.
– Именно это я и предположила, – сказал я. – Может, они действительно не знали и Генри.
– Наверное, вы правы, – ответила Джоли. – Как грустно.
Я продолжила.
– У вас двоих есть модель отношений, которая встречается чаще, чем думаете. На Генри повлиял ранний опыт, и он не нуждался в отношениях. Назовем его «избегающим», поскольку он боится быть слишком нуждающимся или слишком эмоциональным. Вероятно, он стал вполне самостоятельным и сдерживал любые эмоции, ведь родители не знали, как на них реагировать. Бьюсь об заклад, он был стабилен и уверен в себе, когда вы познакомились, но не очень-то раскрывался.
– Это правда, но он хотел быть со мной намного больше, когда мы встречались. Теперь нет. Я не понимаю.
– Джоли, – объяснила я, – я уверена, поначалу Генри нравилось внимание, которое вы ему уделяли. Представляете, как хорошо ему было бы, если бы он вырос в таком тихом доме с родителями? Но такие избегающие после женитьбы часто испытывают трудности, потому что привыкли быть независимыми. Брак заключается в том, чтобы нуждаться и быть нужным. Он новичок в этих делах. Он действительно не знает, чего вы ищете со всеми этими разговорами «Давай побудем вместе». Взрослея, Генри никогда не испытывал достаточного единения, чтобы понять, чего ему не хватает или чего вы хотите.
– Я поняла! – воскликнула Джоли. – Это действительно помогает. Я чувствовала себя отвергнутой. Такое ощущение, что Генри просто не любит меня, но вы говорите, что у него недостаточно связи с родителями, чтобы быть хорошим дающим или получающим.
– Точно, – подтвердила я. – Генри, вероятно, столкнулся бы с этой проблемой в любом браке, с любой женщиной. Теперь подумаем о том, как ваше воспитание повлияло на вас. Вы видите, как помогали маме справиться с ее страхом и беспокойством, оставаясь рядом? Она учила вас, что расстояние или разлука подвергают вас опасности. Помните, как волновались, когда были вдали от мамы?
– Да, конечно, – ответила она. – Раньше я кричала навзрыд, если приходила няня. Не раз приезжала мама и забирала меня из дома подруги, когда я хотела у нее переночевать. Братья дразнили меня за то, что я трусишка.
– Неудивительно, – сказала я. – Вы старались заботиться и угождать, чтобы мама была счастлива. Прислушиваясь к ее желаниям и оставаясь рядом, вы тоже избавлялись от беспокойства. Семья научила вас угождать. Я имею в виду, что вы пытаетесь сделать других счастливыми, чтобы они оставались рядом. Например, тарелка с мороженым для Генри дала повод быть рядом. Когда Генри хочет пространства, что для него нормально, это противоречит вашей детской привычке оставаться рядом, что для вас нормально. Вы угождаете, а он избегает. На первый взгляд кажется, что вы хотите от отношений большего, чем Генри. Хотя это может быть отчасти правдой, ваше счастье больше связано с облегчением вашего беспокойства, чем с чем-либо еще.
Джоли спокойно все переваривала.
– По крайней мере, я близка с мамой, – произнесла Джоли. – Это больше, чем получил Генри.
– Это правда, – ответила я. – Вы узнали, что такое зависеть от другого человека, но оставаться рядом и избавлять ее от страхов мешало вам научиться рисковать. Интересно, как мама справилась с некоторыми из ваших глубоких страхов. Вы когда- нибудь говорили ей, что переживаете из-за развода?
– Я помню, как однажды пыталась поговорить об этом. Она только посмеялась надо мной и сказала, чтобы я не забивала этим свою глупую маленькую голову.
– Помогло? – спросила я.
– Нет. Много лет я лежала в постели по ночам, думая об этом.
– Итак, правильно ли будет сказать, что у вас не было никого, на кого можно было бы положиться и обратиться за помощью, чтобы вы справились с вашими самыми глубокими страхами?