— Хотелось бы верить, — покачал головой воевода.
— Не надо хотеть, просто поверь, — сказал я и пришпорил лошадь.
Скоро мы добрались до границ Очага, и Никита указал вперёд, на дорожную заставу.
— Блокпост Карцевых. Насколько нам известно, дружинников почти нет, зато стоят артефакты. Там, правее, тоже Карцевы, на севере и западе Муратовы, а на юге, как ты уже видел, бойцы фон Берга.
— Они контролируют только дороги? — уточнил я.
— Нет, конечно. Караулки стоят через каждые двести-триста метров, между ними ходят патрули. Солдат немного, само собой, но на тревогу сбегаются быстро. У фон Бергов машины, пулемёты, ещё и мины повсюду. Там, где Муратовы и Карцевы, ещё хуже — они целую сеть охранных артефактов поставили. А на западе аномалия, через которую тоже просто так не пройдёшь.
— Что за аномалия? — спросил я.
— Вихревик. Большая, — ответил Никита и покосился на меня. — Ты помнишь, что такое аномалии?
— Да.
Для этого мне не нужна была память прошлого Владимира, ведь среди моих владений тоже были нестабильные миры. Я прекрасно представлял, что такое магические аномалии и насколько опасными они могут быть. Точки искажения магического поля, где законы природы перестают играть по правилам и создают, собственно, аномальные явления.
Правда, виды аномалий и их классификация в этом мире наверняка были другими.
— Но я не помню точно, что такое вихревик, — добавил я. — У него элемент Воздуха?
— Точно. В пределах своего действия такой ветер может создать, что грузовик в воздух поднимет. Про человека я уж не говорю — подхватит, как травинку. Через неё не пройдёшь, как ни старайся.
— У вас нет уловителя? — спросил я.
Эти магические приборы были не совсем артефактами, скорее просто предметами, способными реагировать на магию. С их помощью было возможно определить, когда аномалия находится в состоянии покоя и через неё можно пройти относительно без риска.
Стопроцентной гарантии никто не давал. Аномалия вполне могла пробудиться, ощутив внутри себя живое существо.
— Нет, — качнул головой Никита. — Последний три месяца назад разрядился. Да и толку от уловителей? За вихревиком всё равно муратовские стоят.
— Уловители разве нужно заряжать? — удивился я. В моём прошлом мире подобные приборы действовали постоянно без всякой подпитки.
— Конечно, они же на кристаллах, — ответил Никита.
Надо же. Похоже, артефактное искусство на Земле не так уж и развито.
Это хорошо. Есть пространство для роста… Как много всего интересного я смогу делать и развивать в этом мире. Мне всё больше здесь нравится.
Мы объехали купол по кругу. Вражеские патрули, которые ходили метрах в двухстах от границы, замечали нас. Некоторые дружинники доставали бинокли и рассматривали нас через них.
— Ты бы лицо прикрыл или отвернулся, — пробурчал Добрынин.
— Зачем? Пусть видят, что хозяин дома, — ответил я.
Скоро оказались на том самом месте, где мы с Артёмом прорвались под купол. Наша машина так и стояла на границе, судя по виду, нетронутая. Однако я заметил, как пулемёт на блокпосту Карцевых смотрит прямо на неё — враги справедливо подозревали, что мы захотим вернуться к автомобилю.
И я действительно хотел. В багажнике остались мои вещи, и пускай одежда была не слишком нужна, но я был намерен забрать тибетскую поющую чашу. А ещё патроны для револьвера, которые лежали в бардачке.
— Едем домой, — сказал я, разворачивая лошадь.
Мы проехали немного, а затем остановились у ручья, чтобы дать лошадям напиться. Я вылез из седла, тоже сделал несколько глотков и умыл лицо. Вода была чистой и вкусной, наполненной ароматом трав.
— Ну, что скажешь? — поинтересовался Никита, тоже спешиваясь.
— Всё не так плохо.
— Правда? — хмыкнул Добрынин. — По-моему, хуже некуда.
— Отставить, воевода, — приказал я. — То, что происходит, даже осадой назвать нельзя, потому как у нас здесь есть все ресурсы для выживания.
— Но сидеть под куполом ты не собираешься. Вот я и хочу знать, что ты задумал.
— Немного взбодрить наших противников. Они расслабились, думая, что мы не станем выходить за границу.
— С твоим появлением они наверняка усилят гарнизоны…
— Вот и хорошо, иначе было бы совсем неинтересно, — я залез обратно в седло. — Едем. Хочу оценить, как экипирована дружина. Отдай приказ о боевой готовности.
Когда мы добрались до усадьбы, Никита приказал протрубить общий сбор. «Протрубить» не было фигурой речи — одноглазый Моргун взял бронзовый горн и издал условный сигнал.
— Боевая готовность! — приказал Добрынин, когда дружинники сбежались. — Экипироваться и построиться, две минуты!
— Есть! — рявкнули бойцы и поспешили в казарму.
Ровно через две минуты они выстроились передо мной. Дисциплина, которую поддерживал Никита, была мне по душе, а ответственность солдат нравилась ещё больше.
Каждый дружинник был вооружён арбалетом со стальными плечами, а также излюбленным холодным оружием. Здесь единства не было — у кого топор, у кого булава, у кого кинжалы. Заместитель Никиты по прозвищу Секач носил за спиной два одинаковых тесака. Саблями, как по уставу, было вооружено меньше половины.
Как я уже заметил, в отличие от формы, оружие содержалось в идеальном порядке. Блестящее, ни пятнышка ржавчины, будто только из кузницы.
— Хорошо ухаживаете за оружием, бойцы, — отметил я вслух. — Хвалю.
— Спасибо, ваше благородие, — прогудел Трояк.
Я повернулся к Никите:
— Это всё оружие?
— У нас есть ещё винтовки и два трофейных пулемёта, — ответил он. — Пулемёты новенькие, в масле. Патронов тоже много, но сам понимаешь — под куполом огнестрел не работает.
— Ещё гранаты, воевода, — прошептал Ночник.
— Да, и гранаты тоже, — кивнул Добрынин. — Десятка четыре.
— А что насчёт артефактов? — спросил я.
— Есть магические болты с разным зачарованием, но их осталось совсем мало. Защитные амулеты разного типа, один полевой сферогенератор, пара лучемётов и пара пробивных мечей. Мечи зачарованы элементом Металла, ими даже танк можно вскрыть, пока мана в кристалле есть, — пояснил Никита. Как будто всё остальное, кроме мечей, было мне понятно.
Хотя что такое сферогенератор и лучемёт, легко было догадаться по названиям.
— Неплохо, — констатировал я. — Этого хватит для предстоящей операции. Дружина, внимание! Сегодня ночью мы покажем врагам, что род Градовых не собирается сдаваться. Слушай приказ…
Блокпост рода Карцевых рядом с поместьем Градовых
Той же ночью
Рядовой Климов стоял на улице, разглядывая ночное небо и сжимая рукоять сабли так сильно, что сводило руку.
Из караулки раздавались сладострастные стоны, перемежаемые грязными ругательствами. Климов старался не обращать на них внимания, но едва ли это было возможно.
У его сослуживца Тимохина сегодня был день рождения, и дружина скинулась ему на подарок — заплатили проститутке из Владивостока и привезли её сюда.
Они могли бы поступить, как обычно — схватить какую-нибудь деревенскую бабу из градовских да воспользоваться ей. Но это было бы совсем не то, сказали они. Шлюха-то делала вид, что ей всё нравится.
Тимохин оказался не жадным, да и проститутке заплатили вдоволь, так что после именинника она согласилась обслужить всех остальных. Климов, как младший, оказался последним в очереди, поэтому он и стоял у караулки, вынужденный слушать все эти шлепки и охи-вздохи.
Ругательства вдруг стали громче. Гаврилов совсем разошёлся, и к стонам вдруг добавились звуки, похожие на пощёчины.
Что он там делает, бьёт её, что ли? Зачем? Хотя проститутка, судя по стонам, только заводилась от этого. Или делала вид, что заводилась.
Остальные четверо уже получили свою порцию удовольствия, разбились на пары и отправились патрулировать. Свет кристальных фонарей, которые они взяли с собой, давно исчез в ночи. Уже скоро, наверное, они обратно вернутся, но Гаврилов всё никак не мог закончить.
А Климову не хотелось, чтобы кто-то слушал. Всё потому, что у него это был первый раз. Он и без того волновался, чтобы думать о том, как его сослуживцы будут стоять под окнами и ржать.
В темноте со стороны границы раздался какой-то шорох. Климов повернулся и снял висящий на плече лук. На всякий случай наложил стрелу и пригляделся. Кристальные фонари освещали только сам блокпост, а дальше ничего не было видно. Мерцание от купола совсем не давало света.
Шлепки и стоны ускорились, и от этого у Климова почему-то заныли зубы, а пожар внизу живота стал нестерпимым. Ну зачем так громко-то? На всю округу, наверное, слышно!
Климову казалось, что все его мужские силы сейчас уйдут, и когда он зайдёт к проститутке, то ничего не сможет сделать. И она, конечно, обсмеёт неопытного солдата.
Шорох повторился. Это мог быть какой-то зверь, но Климов на всякий случай решил убедиться. Он отыскал в колчане световую стрелу и наложил её.
За трату магических стрел с них строго спрашивали, но световые были самыми дешёвыми. Их позволялось использовать в подобных случаях.
Дружинник натянул тетиву и выстрелил. Кристальная пыль на тупом наконечнике замерцала в полёте, а затем вспыхнула. Стрела разлетелась в щепки, а в воздухе остался висеть небольшой светящийся шарик.
Он продержался секунд десять. В его тусклом свете Климов щурился, пытаясь разглядеть нарушителя, но никого не увидел. Дорога, трава, кусты. Ничего необычного.
Эх, жалко. В глубине души солдату хотелось, чтобы он кого-нибудь увидел и поднял тревогу. Тогда бы вовсе не пришлось заходить к проститутке. Может, лучше в другой раз, с нормальной девушкой, а не с той, которая уже сотню-другую пустила в себя.
Стоны из караулки завершились хриплым воплем Гаврилова, которому вторил женский смех. Стало тихо.
«Наконец-то», — подумал Климов и сглотнул. Волнение усилилось, а пожар в штанах стал ожидаемо гаснуть.
Чуть дрожащими руками он повесил лук обратно на плечо и уже отвернулся от границы, когда шорох раздался снова. Дружинник глянул через плечо и вдруг увидел, как в темноте расцветает лиловый цветок. В первое мгновение он подумал, что это аномалия вдруг появилась рядом с блокпостом.