Молодец, воевода, подумал о важном и захватил вражеские сведения. Может оказаться очень полезно.
— Идите, — сказал я. — Нужно ещё кое-что достать.
Мы были как раз возле машины, где лежали мои вещи. Я достал из багажника сумку с одеждой и поющей чашей, забрал из бардачка патроны для револьвера, а уже затем вошёл под купол.
Как раз когда я это сделал, на блокпосту раздался взрыв. Здание уцелело, но его крыша провалилась. Нескольких солдат раскидало в разные стороны взрывной волной.
— Так им! — выкрикнул Секач, вскидывая кулак в воздух. — Получили, выродки⁈
Сразу за границей нас ждали лошади. Мы погрузили на них часть поклажи, а остальное понесли сами. Настроение у дружинников было хоть куда — они шутили и смеялись, делясь впечатлениями о вылазке.
Ну а когда мы добрались до усадьбы и увидели, что одна группа уже на месте — с добычей и без потерь — настроение стало только лучше. Стоило вернуться третьей группе, тоже в полном составе и с добром в руках, радость достигла своего пика.
Я залез на крыльцо и поднял руки, призывая к тишине.
— Солдаты! — выкрикнул я, и мой голос разнёсся по ночному двору. — Я вами горжусь. Сегодня мы доказали, что дружина Градовых живее всех живых, и даже малым числом может одерживать великие победы!
Солдаты завопили, потрясая оружием. И я не думаю, что преувеличил, назвав эту победу великой. После месяцев сидения под куполом для них это был настоящий триумф.
— Сегодня мы празднуем. Ешьте, пейте, наслаждайтесь всем тем, что захватили. Завтра мы с воеводой разработаем новый план и будьте уверены — это далеко не последняя победа, которую мы одержим!
— Ура Владимиру Александровичу! — выкрикнул Трояк, поднимая молот над головой.
— Ура! — поддержали его и начали скандировать: — Гра-дов! Гра-дов! Гра-дов!
Я кивнул, принимая почести, которые они мне оказывали. Затем жестом попросил затихнуть и велел:
— Разберите все трофеи. Оружие и артефакты — в казарму. Провиант — на кухню Бабуле. Всё остальное сложите в холле, потом разберёмся.
— Так точно, ваше благородие!
Никита подошёл ко мне и протянул руку. Я пожал её, а Добрынин вдруг обнял меня и сказал:
— Спасибо, Володя. Для меня и всех парней эта победа много значит.
— То ли ещё будет, — подмигнул я.
— И что же будет? — поинтересовался Никита. — Какой у тебя план?
— О-о, воевода, — я слегка улыбнулся. — Тебе понравится.
Глава 8Чистый лист
Бабу Машу будить не стали. Артём вызвался приготовить рагу из тушёнки, хвастаясь, что знает изумительный рецепт, которому его научили в детдоме. Дружинники разожгли во дворе костёр, водрузили над ним котелок, и рыжий приступил к готовке, перед этим пробравшись на кухню и взяв необходимые приправы.
Бойцы собрались у огня, притащили со склада бочку кваса и начали праздновать. Первый тост прозвучал за возрождение Градовых, второй за сегодняшнюю победу, а третий и последующие — за всё подряд.
Артём, хлопоча у котла, развлекал дружинников анекдотами и добродушно подшучивал над их прозвищами. Он легко влился в компанию суровых мужчин, и теперь мне стало понятно, почему в банде Зубра он был своим, пока не пришло время действовать.
Парень, судя по всему, легко мог найти общий язык с кем угодно.
Мы с Никитой тем временем решили оценить, насколько богатым у нас получился улов. С блокпоста Карцевых, к сожалению, бойцы смогли забрать только пятерых коней, поскольку сам блокпост после удара лучемёта превратился в руины.
Получилось захватить немало огнестрельного оружия и патронов, а также луки и стрелы к ним, в том числе магические. Было немало провизии, включая два мешка муки и ящик той самой тушёнки, из которой Артём готовил рагу. А из обычных вещей взяли радиостанцию, одежду и кое-какие предметы быта.
Трояк умудрился стащить тяжеленное резное кресло — вероятно, из офицерской комнаты. И не лень же ему было тащить.
Но гораздо интереснее были артефакты. На блокпосту Муратовых захватили лучемёт и десять кристаллов к нему, россыпь мелких камней маны, а также десяток хороших защитных амулетов.
Похоже, дружинники Муратова не любили их носить, и это было понятно. У обычных людей от постоянного ношения артефактов болела голова и случался упадок сил. Но в итоге это привело врагов к смерти — будь они в амулетах, их не убил бы первый же залп магическими болтами.
Самым дорогим приобретением стала офицерская кираса, зачарованная элементом Огня. В такой можно было спокойно выходить сражаться против огненного мага или голыми руками разгребать пылающие угли. До той поры, конечно, пока кристаллы на внутренней стороне кирасы были полны маны.
Я внимательно изучил нанёсенную на броню магограмму — последовательность глифов, благодаря которой обычный предмет и становился артефактом.
Конечно, сами символы зачарованием не являлись, иначе делать артефакты мог бы любой дурак, вооружившись набором штампов. Всё было гораздо сложнее, но магограмма являлась кодом, который направлял ману в нужное русло.
Мне было интересно, почему артефакты в этом мире вынуждены работать от кристаллов. Ведь, по идее, ничто не мешало связать их с общим магическим полем, чтобы питание было постоянным.
Я спросил у воеводы, почему так делают, но он лишь пожал плечами:
— Рад бы тебе ответить, но понятия не имею, я же не маг. Артефакты на кристаллах работают, это всем известно. Если бы можно было без них, давно бы уже сделали, наверное.
Думаю, он был прав. В целом магограмма была продвинутой, глифы отчеканили с идеальной чёткостью и нужным расстоянием между символами. Но зачем, демоны меня возьми, использовать недолговечные кристаллы маны?
Развивать эту тему я не стал, всё равно Добрынин не разбирался в магии. Предстоит найти кого-то, кто мог бы мне всё объяснить в деталях.
— Ваше благородие, воевода, рагу готово, — в казарму, где мы Никитой осматривали артефакты, заглянул Секач.
— Будь добр, подай нам сюда, — велел Никита.
— Как прикажете.
Лично я не видел ничего плохого в том, чтобы поесть вместе с солдатами, но воевода был иного мнения.
Он привык, что дворяне дистанцируются от простых людей. И если отправиться вместе с ними на вылазку это было смело и благородно, то сидеть за одним столом считалось унизительным.
Даже то, что мы ели из одного котла, было не слишком приемлемо. Но, учитывая ситуацию в поместье, Никите приходилось с этим мириться.
Как военный офицер, он тоже был дворянином — правда, его дворянство было личным, то есть не наследуемым. Однако и его отец тоже был личным дворянином, поэтому воспитал сына соответствующе.
Секач притащил нам две миски с дымящимся рагу, а следом принёс свежих овощей, хлеба и кувшин кваса. Всё, кроме кваса, было трофейным. И это добавляло трапезе особого вкуса, вкуса начала наших побед.
— Приятного аппетита, — сказал я и принялся есть.
Горячее рагу обжигало губы и язык, но мне было всё равно. После удачного набега на блокпосты противников дико разыгрался аппетит.
— Так ты расскажешь мне, какие у тебя планы? — спросил воевода.
— Позже, — ответил я. — Цель у нас простая, прорваться через окружение и достичь Владивостока, чтобы встретиться с Базилевским.
— Кстати, об этом, — Никита положил передо мной одну из тех бумаг, что взял на заставе фон Бергов. — Здесь копия приказа. Сказано усилить гарнизоны и увеличить количество патрулей. Я так понимаю, уже утром прибудут свежие силы, так что мы вовремя атаковали. Думаю, что карцевские и муратовские получили такие же приказы.
— Ожидаемо, — пожал плечами я и захрустел огурцом.
— Владимир, они хотят тебя убить.
— Я тоже хочу их убить, вот и посмотрим, кто кого. Ешь, пока не остыло. Артём не обманул — очень вкусное получилось рагу, — сказал я.
— Не понимаю, почему ты так спокойно ко всему этому относишься, — покачал головой Добрынин, берясь за ложку.
— Потому что знаю, что мы выиграем.
— Как? Их в десятки раз больше, а мы заперты здесь, и ничего…
— Отставить, — мой голос лязгнул. — Пока не знаю, как, но мы выиграем. Другие варианты для меня не существуют. Поражение, компромисс, прочие полумеры — всего этого не будет. Только победа, и никак иначе.
Никита посмотрел на меня, приподняв брови, и медленно кивнул, а затем проговорил:
— Так точно, ваше благородие. Только победа.
Кивнув, я вернулся к еде. Воевода почесал свою мягкую бородку и тоже съел одну ложку рагу. Удовлетворённо что-то промычал, а затем произнёс:
— Извини за неуверенность. Просто я не вижу способа, которым мы могли бы победить. Но если ты не сомневаешься — я тоже не буду.
— Хорошо, — коротко ответил я.
— А ты изменился в Тибете, — отметил Никита.
— Можно и так сказать, — пожал плечами я. — Что насчёт плана, расскажу тебе завтра. Прикажи бойцам быть готовыми к новой вылазке. А у меня есть другие дела.
— Так точно, — ответил Добрынин, не став уточнять, что у меня за дела. Хотя вопросы явно вертелись у него на языке.
Когда мы закончили с едой, я попрощался со всеми и отправился спать. Ещё вечером велел слугам подготовить комнату на втором этаже, и теперь с удовольствием улёгся в тёплую и чистую постель.
Тело наполняла приятная усталость. Я улыбался, предвкушая новый день и то, что он принесёт. А трудности, которые судьба подбросила мне в новой жизни, я рассматривал лишь как трамплин на пути к величию.
Победа, одержанная из такого положения, позволит громко заявить о себе.
Эти мысли пролетели в моей голове, и сон накрыл меня быстрее, чем я успел накрыться одеялом.
Проснулся резко, как будто над ухом раздался выстрел. Но вокруг было тихо, только за окном звучали приглушённые трели птиц. Хотя прислушавшись, я различил идущее с первого этажа бряцание посуды. Должно быть, баба Маша уже проснулась и готовила завтрак.
Значит, скоро меня придут будить. Я даже знал точное время, во сколько это случится — семь двадцать утра. Потому что в семь сорок уже полагалось быть за столом, а в восемь приступать к делам.