вал предприятия, заводил знакомства, заключал контракты… — улыбка слегка тронула лицо Базелевского. — Я уж не говорю о том, что он с нуля выковал крепкую дружину и сумел развить ваш Очаг до третьего уровня, благодаря чему присоединил немало земель. Достойнейший был человек.
Вот оно как. Теперь понятно, в кого прошлый Владимир был такой упёртый. Он ведь не бросал попытки исцелить свою магическую инвалидность. Ради этого даже отправился в Тибет, где не терял времени даром — открытая связь с Космосом и развитое тело тому доказательство.
Уверен, что рано или поздно мой предшественник смог бы разобраться, в чём дело, и найти способ подчинить себе прозрачный Исток.
А что касается отца — внутри меня всплыли обрывки воспоминаний. Ничего конкретного, туманные образы, как из полузабытого сна. Но в них Александр Градов и впрямь представал человеком деятельным и несгибаемым.
Я ощутил с ним связь — не кровную, а более глубокую. Александр был близок мне по духу, и желание отомстить за его смерть в этот момент стало по-настоящему искренним.
— Надо полагать, его активность многим не понравилась, — предположил я.
— Ещё бы! У рода появилось много врагов, кроме тех, о ком вы уже знаете. Дело не только в том, что Градовы стали стремительно развиваться… Александр Петрович часто повторял: «Кровь великих князей не вода», — Базилевский снял очки и протёр линзы. — Если коротко, многие стали считать, что он намерен побороться с Островским за титул великого князя и даже занять место в Совете Высших.
— А он и правда собирался?
— Да, — как-то жёстко ответил Филипп Евгеньевич. Мне показалось, он считал это решение моего отца ошибкой. — И я полагаю, что слухи об этом достигли рода Островских. Вот почему война проходила с такой жестокостью и враги стремились полностью искоренить ваш род.
— Началась она всё же по другой причине. Никита рассказал мне про клевету, которую граф Муратов предоставил Совету Высших.
— Это была такая жалкая подделка, что смотреть противно, — фыркнул Базилевский. — Но сработало. Во-первых, Островский наверняка постарался, чтобы Градовых признали изменниками. Во-вторых, у Муратова есть свои знакомства в Совете Высших. Насколько я знаю, его супруга состоит в дальнем родстве с другим членом Совета.
— А я вообще смогу принять титул, учитывая, что наш род вне закона? — поинтересовался я, немного отходя от темы разговора.
— Конечно. Совет не имеет права лишать наследных дворян их титулов. Они пытались протащить закон, который позволил бы им это, но столичная аристократия возмутилась.
— Ещё бы.
— К тому же люди понимают, что вас оклеветали, — добавил Филипп Евгеньевич. — Ваш отец пользовался большим уважением в регионе, и мало кто поверил, что он действительно предал Родину и спелся с японцами.
— Но и мало кто вступился, когда наш род начали истреблять, — сказал я.
— К сожалению, да.
— Ладно, с поводом для войны всё понятно. Но зачем Муратов вообще это начал? Ему так сильно хочется захватить наш Очаг и присвоить элемент Отражения? — спросил я.
— Нет-нет, Владимир Александрович, всё не так просто, — Базилевский покачал головой и поправил очки. — Конфликт между вашим отцом и графом Муратовым гораздо более глубокий и личный. Теперь, когда Александра Петровича нет в живых, только я и сам граф знаем истинную причину их вражды. Во всех интимных и гнусных подробностях.
— Я заинтригован, Филипп Евгеньевич. Полагаю, вы расскажете мне эти самые подробности.
— С радостью, — ответил Базилевский и устроился в кресле поудобнее, готовясь поведать мне эту историю.
Глава 11С чего на самом деле все началось
г. Хабаровск, поместье графа Муратова
Тридцать лет назад
Бальный зал усадьбы Муратовых сверкал, будто сокровищница. Кристальные люстры бросали блики на золочёные рамы портретов — целая армия предков графа смотрела на гостей свысока.
Оркестр играл вальс, но Александр Градов слышал лишь биение крови в ушах. Он поправил лацканы смокинга и сжал в кармане бархатную шкатулку. Внутри было кольцо с рубином — роскошное, дорогое. Но теперь, глядя на великолепие бального зала Муратовых, Александр сомневался, что кольцо достаточно роскошное.
«Соберись, — мысленно приказал он себе. — Ты этого достоин. Род Градовых уже не тот, что был совсем недавно. Ты совершил очень многое: добился богатства, в пять раз увеличил владения, развил Очаг. Тебя уважают среди местной знати. Рудольф Сергеевич будет рад, когда ты попросишь руки его сестры. Он сам стал графом только год назад, ещё не успел толком освоиться».
Убедив себя таким образом, Александр почувствовал, как тревога отступает. Не полностью, но хотя бы сердце уже не пыталось выскочить из груди.
«Демоны меня возьми, сражаться с монстрами из разломов и то проще», — глубоко вздохнув, подумал он.
Анна Муратова стояла у окна, за которым угасал закат. Её белое платье так изящно облегало фигуру, что у Александра перехватило дыхание. Свет заката золотил её лицо, но улыбка была ярче солнца.
Поймав его взгляд, Анна снова улыбнулась и кокетливо опустила ресницы. Она не знала, что он собирается сделать, но наверняка догадывалась. Ведь наедине он уже признавался ей в любви и сказал, что сделает всё возможное, чтобы добиться её руки.
И вот, час настал.
Александр направился вперёд, обходя кружащиеся в танце пары. Гости — наследники родов, купцы, офицеры, даже генерал-губернатор с женой — невольно уступали ему дорогу, будто ощущали решимость, которая горела в груди барона.
Всего десять лет назад Градовы обосновались на Дальнем Востоке. А отец Александра умер три года назад — и за это время молодой барон сумел так резко нарастить мощь рода, что стал весьма значимой фигурой среди местной знати. Его уже называли одним из самых перспективных дворян во всём генерал-губернаторстве.
Герб с золотым тигром стал узнаваем. Его уважали. А кто-то даже боялся.
— Анна Сергеевна, — Александр поклонился, задержавшись на секунду дольше этикета. — Вы сегодня прекрасны как никогда.
Девушка повернулась к нему. Её глаза, голубые, как утреннее небо над Амурским заливом, чуть заблестели. Градов смеял надеяться, что это от радости.
— Благодарю за комплимент, барон, — она так ласково улыбнулась, что сердце Александра снова бросилось галопом.
— Вы уже знаете, что я питаю к вам нежные чувства, сударыня… — начал он.
— Прошу, барон, не смущайте меня, — Анна прикрыла лицо ладонями в кружевных перчатках. На её щеках заалел румянец.
— Это правда. Я люблю вас, и хочу, чтобы вы стали моей женой. Согласно традициям, я намерен просить вашей руки у главы рода, вашего брата. Я хочу лишь знать, могу ли рассчитывать на взаимность, если Рудольф Сергеевич даст согласие.
— Можете, — негромко ответила девушка, опуская взгляд.
От этого тихого слова внутри барона вспыхнуло пламя. Даже Исток взбудоражился, разгоняя по телу волну маны.
Все сомнения сразу же улетучились, а на лице сама собой появилась улыбка.
— Вы меня осчастливили, Анна Сергеевна. Позвольте вашу руку, — Александр, не дожидаясь реакции, взял её ладонь и коснулся губами тонких пальцев. — Уверен, что ваш брат не откажет.
— Удачи, барон, — прошептала Анна.
Развернувшись, Градов отыскал взглядом графа Муратова. Его худой профиль с острым подбородком легко было узнать. Рудольф Сергеевич стоял в глубине зала, попивая вино из хрустального бокала и говоря о чём-то с офицером в мундире его дружины.
Александр направился к нему, а подойдя, отвесил вежливый поклон и сказал:
— Добрый вечер, ваше сиятельство. Я впервые в гостях у вас, и должен сказать, что впечатлён. Ваша родовая усадьба выше всяких похвал. Господин офицер, — он кивнул дружиннику, стоящему рядом с графом. Тот лишь резко дёрнул головой в ответ, словно у него был нервный тик.
— Добрый вечер, ваше благородие. Спасибо, — сдержанно произнёс Муратов. — Прошу простить, мы обсуждаем кое-что с моим воеводой.
— Я не отниму много времени, Рудольф Сергеевич. Вопрос очень важный, — ощущая, как волнение вновь усиливается, сказал Александр.
Тень недовольства скользнула по лицу графа, однако он благосклонно кивнул:
— Хорошо, я слушаю.
— Мы можем побеседовать наедине?
— У меня нет секретов от воеводы. Пожалуйста, Александр Петрович, не тяните, — Муратов сделал глоток вина.
Мгновенно собравшись с силами, Градов расправил плечи и произнёс:
— Я пришёл просить руки вашей сестры, Анны Сергеевны. Я люблю её, и она отвечает мне взаимностью. Вы знаете, Рудольф Сергеевич, кто я и чего успел достичь за короткий срок. Уверяю, что со мной ваша сестра…
Дальнейшие слова застряли у Александра в горле. Он физически ощутил это, как будто кто-то схватил его за шею железной хваткой, не давая говорить.
А всё потому, что граф прервал его речь, расхохотавшись так, будто ему рассказали самую смешную шутку на свете.
Как назло, именно в этот момент вальс закончился, так что смех Муратова разнёсся по залу, привлекая внимание всех гостей. Александр стоял как столб, не в силах поверить, что это происходит. Ему казалось, что он очутился в эпицентре ночного кошмара.
— Простите, — отсмеявшись, сказал Рудольф Сергеевич и скользнул взглядом по залу. — Честное слово, не хотел вас оскорбить. Но моя сестра никогда не станет женой барона.
На языке Градова завертелись десятки фраз, от «это мы ещё посмотрим» до «что ты себе позволяешь, тощий ублюдок⁈». Но он выдавил лишь:
— Почему?
— Не думаю, что есть смысл объяснять, — холодно произнёс Муратов. — Ещё раз простите, ваше благородие. Прошу, не принимайте мой смех как оскорбление.
— Я говорю серьёзно, граф, — с нажимом сказал Александр. — Мы с Анной любим друг друга, и я хочу, чтобы она стала моей женой.
Эти слова услышали все. Какие-то девушки восхищённо ахнули — как мило, молодой барон делает предложение прямо во время бала! Гости постарше неодобрительно зашушукались — подобные вещи, по строгому этикету, следовало обсуждать наедине.