— Справедливо, — заметил я.
— Да, конечно. Но вы можете догадаться, что в её гибели граф Муратов считал виновным вашего отца. Мол, из-за него Анна сама искала гибели.
Что ж, это вполне возможно. Люди, погрязшие в каком-то несчастье, ищут от него избавления. И порой не находят лучшего способа, чем призвать смерть — а смерть всегда отвечает на зов. И ей наплевать на то, осознанный он или нет.
— Прошло двадцать лет, — продолжил Базилевский. — Всё забылось. Ваш род стал ещё могущественнее, а Муратовы… Ну, скажем так, Рудольф Сергеевич допустил несколько деловых ошибок, и у рода возникли серьёзные финансовые проблемы. И знаете, что тогда сделал граф?
— Самую большую ошибку в своей жизни. Попросил денег у моего отца? — предположил я.
— Именно так. Между прочим, это случилось на приёме в честь вашего двенадцатого дня рождения, десять лет назад. Но вы не были свидетелем, потому что в тот момент играли с другими детьми в парке.
Филипп Евгеньевич допил остывший чай и бесшумно поставил кружку на место, после чего продолжил:
— Граф Муратов не был приглашён, однако всё же приехал. Привёз для вас подарок, вежливо попросил Александра Петровича на два слова. И предложил сотрудничество.
— Полагаю, отец отказал.
— Он ответил: «Между нашими родами не будет сотрудничества. Только если вы сделаете то же, что на дуэли». И это слышали все.
— Представляю лицо Муратова в этот момент, — ухмыльнулся я, хотя вовсе не помнил, как он выглядит. Возможно, прошлый Владимир даже ни разу не встречался с ним лично.
— Александру Петровичу не стоило этого делать, — покачал головой Филипп Евгеньевич. — Слухи поползли мгновенно. Все гадали — что же такое Муратов сделал на той давней дуэли, как барон Градов унизил его? Но самое интересное даже не это. А то, что Рудольф Сергеевич согласился.
Я едва не поперхнулся чаем.
— Он встал перед ним на колени? Снова?
— Да, — мрачно ответил юрист. — Они встретились наедине у того же озера, где проходила дуэль. Муратов преклонился. Ваш отец не стал заключать с ним никаких договоров, просто дал ему денег. Без процентов, без расписки.
— Я погляжу, мой отец знал толк в унижениях, — хмыкнул я.
Базилевский покачал головой:
— Да уж. Это был болезненный удар по самолюбию графа, который всегда считал себя выше Александра Петровича. Вероятно, именно поэтому он отказался возвращать долг, когда пришло время.
— И много там?
— Три миллиона рублей.
Я ещё не слишком разбирался в экономике этого мира, но понимал, что сумма более чем солидная. Вероятно, особняк юриста стоил меньше.
— Мы с вашим отцом пытались взыскать деньги через суд, но безрезультатно, — сказал Базилевский, поправив очки. — И даже тогда он не стал раскрывать тайну позора Муратова. Вместо этого между вашими родами началась открытая вражда, которая медленно, но верно набирала обороты. Рудольф Сергеевич смог наладить дела, сила его выросла… А год назад он создал поклёп, о котором вам уже известно.
— И когда Совет Высших объявил Градовых вне закона, началась война, — задумчиво произнёс я.
— Которую мы, к сожалению, проиграли, — мрачно закончил юрист.
— Разве проиграли? Война продолжается, — сказал я. — Кто ещё знает об унижениях Муратова?
— Три человека. Сам Рудольф Сергеевич, я и теперь вы.
— Спасибо, что рассказали, Филипп Евгеньевич. Я так и думал, что причины войны гораздо глубже, чем простая борьба за ресурсы или даже за Очаг. Драматичная история, — я встал с кресла и подошёл к окну.
— Возможно, нам стоит обнародовать её, — предложил Базилевский.
— Бессмысленно. Рассказывать всем, как Муратов дважды стоял перед моим отцом на коленях, стоило гораздо раньше. К тому же это может спровоцировать графа на активные действия. Пока мне это не нужно, прибережём козырь на потом, — сказал я, глядя в окно.
У забора остановилась машина, из которой вылезли мои дружинники. Они были одеты в новые бордовые куртки — цвет почти такой же, как у уставных мундиров. Впереди всех шёл Артём, рассказывая, видимо, очередной анекдот, потому что все смеялись. На нём тоже была новая куртка. В одежде по размеру он уже не выглядел таким убогим.
Я открыл окно:
— С возвращением, модники.
— Мне идёт, а? — Артём расставил руки и покрутился.
— Красавец, прямо жених, — ответил я. — Докладывайте, что интересного видели.
Ночник подошёл и начал шептать:
— Следили за нами всё время. Нам это надоело, мы их в переулок затащили и заставили всё рассказать, — он поправил висящий на поясе нож. — Это люди барона фон Берга.
— Кто бы сомневался.
— А ещё над нами в небе всё время коршун летал, — продолжил Ночник. — Непростая птица, наверное. Магическая. Да вон она опять.
Дружинник указал наверх, и я поднял взгляд. Да, действительно, высоко в небе кружил коршун. И Ночник оказался прав — даже с такого расстояния я видел исходящую от птицы магическую ауру.
Надо же. Чтобы послать колдовское существо в город технократов и поддерживать его существование, надо обладать немалой силой. Да, коршун высоко, но технологическое поле не может не влиять на него.
— Птица, говорите? — Базилевский тоже подошёл к окну и прищурился, глядя наверх. — Это Карцевы.
— Вы уверены? — спросил я.
— Да. У них есть маги, владеющие элементом Призыва. И соответствующие артефакты. До начала войны у нашего рода тоже было немало подобных артефактов, — юрист вздохнул, посмотрел на дружинников и улыбнулся. — Вот, другое дело! Отлично выглядите, солдаты.
— Спасибо, Филипп Евгеньевич, — ответил Секач, который уже примерил привезённую ему куртку. — Надо только гербы со старой формы спороть и сюда пришить.
— А мы так же подумали, поэтому иголки с нитками взяли! — воскликнул Артём.
— Значит, тебе будет чем заняться, — сказал я. — Все остальные — установить наблюдение за окрестностями, быть наготове. О любых происшествиях немедленно докладывать.
— Так точно, ваше благородие, — сказал Секач.
Я закрыл окно и вернулся в кресло. Значит, враги уже в курсе, где я и чем занят. На земле за нами следят люди фон Берга, с неба наблюдает магический коршун Карцевых. Уверен, что и шпионы Муратова где-то поблизости. Да и между собой мои противники наверняка обмениваются информацией.
Вероятно, покинуть город будет даже труднее, чем попасть в него. Но с этой проблемой разберёмся позже.
Телефон в углу вдруг зазвонил. Филипп Евгеньевич подошёл к нему, снял трубку и сказал:
— Слушаю. Да, Артур. Сегодня? — Базилевский, нахмурившись, взглянул на меня. — Он объяснил, почему решил проявить такую доброту? На Лапшина это непохоже. Угу… Ладно, хорошо. Мы едем.
Положив трубку, юрист задумчиво постучал по ней пальцем и сказал:
— Нас готовы принять немедленно.
— И вам это кажется подозрительным? — спросил я.
— Само собой. Чтобы государственные чиновники пошли кому-то навстречу — это как снег посреди июля. Впрочем, отказываться мы не будем, — Базилевский криво усмехнулся. — Ну что, Владимир Александрович, готовы получить свой титул?
Владимир наверняка готов, а что насчёт вас? Как вам интерлюдия с его отцом и графом Муратовым? Я получил большое удовольствие, создавая эту сцену. Надеюсь, что и вам она пришлась по душе.
Обсудить происходящее можно на странице романа, я отвечаю на все комментарии: https://author.today/work/471267
И буду благодарен за лайк, если ещё не успели поставить;)
Увидимся в следующей главе!
Глава 12Угрозы и сомнения
Мы с Базилевским отправились на его автомобиле, а мои дружинники поехали следом на лошадях. Артёму я велел остаться в особняке и одного из солдат поставил дозорным на улице. Не хочу сюрпризов по возвращении.
Здание Дворянского ведомства, которое мы уже видели издали, вблизи выглядело ещё внушительнее. Серое, как склеп, и такое же унылое, оно тем не менее производило впечатление — строгая, монолитная мощь. Люди, снующие вверх-вниз по широкой гранитной лестнице, казались муравьишками на фоне массивного фасада.
Единственными яркими элементами здесь были герб Российской империи, сверкающий над входом, и реющий на крыше флаг.
— Секач, со мной, — приказал я, выйдя из автомобиля. — Остальным оставаться здесь.
— Так точно. А с этими что? — тихо спросил Ночник, кивая в сторону стоящего на углу автомобиля.
Сидящие в нём мужчины даже не пытались скрыть, что следят за нами. Пялились во все глаза.
— Это те же, с кем вы побеседовали в переулке? — уточнил я.
— Угу, — кивнул Ночник. — Видите, у водителя фингал под глазом.
— Ну, если будут мешать — можете добавить им ещё синяков. И не нападайте первыми, нам не нужны проблемы с полицией.
— Так точно, — улыбнулся смуглый дружинник.
На входе в здание стояло несколько вооружённых до зубов солдат имперской армии. С ними было два молодых лейтенанта, один из которых шагнул к нам и отдал честь:
— Добро пожаловать в Дворянское ведомство, господа. Разрешите ваши документы.
— У меня постоянный пропуск, — сказал Базилевский, доставая из портфеля потёртую картонную карточку с печатью.
Мы с Секачом показали лейтенанту свои паспорта. Увидев мою фамилию, офицер не скрыл удивления.
— Простите моё любопытство, вы тот самый Владимир Градов? — уточнил он, возвращая документ.
— Тот самый, — кивнул я.
— Добро пожаловать на родину, ваше благородие. Никто не думал, что вы вернётесь.
— А я вернулся, и у меня большие планы. Мы можем идти?
— Необходимо сдать оружие, — лейтенант посмотрел на нож, висящий на поясе Секача.
— Вообще-то, я охранник его благородия, — насупившись, проговорил тот.
— Таковы правила.
Секач посмотрел на меня, и я кивнул. Дружинник нехотя выложил револьвер и снял с пояса нож. Лейтенант записал информацию в журнал и спрятал оружие в сейф.
— Больше не задерживаю вас, господа, — он кивнул и отошёл в сторону.