Суровое напоминание о том, как страшен в гневе может быть граф Муратов. С тех пор как он оставил Альберту эти ожоги, минуло много лет, и Рудольф считал, что всё забылось.
Вот только Игнатьев не забыл. Он до сих пор чувствовал пламя, что изуродовало его руки в тот вечер. Вспоминал ту боль и мучения после, отказ Муратова прибегнуть к исцеляющей магии… Граф отошёл от гнева только на третий день, и даже магия уже не смогла избавить Альберта от шрамов.
Он снял перчатки и взглянул на свои руки, внутренне содрогаясь от омерзения.
Кожа выглядела, будто грязная мятая бумага. Левый мизинец был всё время наполовину согнут, а правый напоминал дохлого червя. Из десяти ногтей осталось четыре, и те были кривыми и жёлтыми, как зубы бродяги.
— Скоро ты ответишь, Рудольф, — процедил Игнатьев, натягивая перчатки обратно. — Уже скоро.
Он снова снял трубку, бросил монету и набрал другой номер. На этот раз ответа пришлось ждать долго, но, в конце концов, раздался глубокий, как у оперного певца, голос дворецкого:
— Усадьба его превосходительства Высоцкого, с кем имею честь?
— Добрый день. Это Павлик.
Имя «Павлик» было шифром, и дворецкий это прекрасно знал. Он не стал задавать лишних вопросов и лишь произнёс:
— Одну минуту.
Альберт ждал, чувствуя на себя взгляд юноши, которому не терпелось продолжить разговор с невестой. Он посмотрел на него через стекло, заставив опустить глаза, и тут услышал в трубке кашель.
— Кха-кха! Слушаю, — раздался хриплый голос.
— Вам нездоровится, генерал-губернатор? — имитируя обеспокоенность, спросил Игнатьев.
— Всё в порядке. Небольшое недомогание.
— Надеюсь, скоро всё пройдёт, — сказал Альберт, прекрасно зная, что это не так.
Зелье, которое подмешивали Высоцкому по его приказу, начало действовать… Оно не убьёт его, пока не повысить дозировку. И это будет сделано только тогда, когда необходимо.
— Спасибо, — сказал генерал-губернатор. — Что у вас?
— Звоню рассказать, что всё идёт по плану. Градов получил титул.
— Хорошо. Кхм-кхм, — Высоцкий ещё пару раз кашлянул и прочистил горло. — Надеюсь, вы грамотно этим воспользуетесь.
— Конечно, ваше превосходительство. Как всегда. Мы добьёмся намеченных целей, война скоро будет закончена, можете мне поверить.
— И она должна быть закончена именно так, как мы решили, — наставительно сказал генерал-губернатор. — Муратов не должен получить Очаг Градовых.
— Само собой.
— Я надеюсь на вас. Считайте это испытанием, Альберт Андреевич. Если справитесь — получите свою награду.
«Ну да, конечно, — мысленно фыркнул Игнатьев. — Какой дурак поставит рядом с собой предателя? Нет, когда всё будет подходить к концу, ты захочешь от меня избавиться, Высоцкий. Вот только не успеешь, потому что я ударю первым».
— С нетерпением жду, когда мы сможем официально работать вместе, — заискивающе сказал советник вслух.
— Я тоже, — не слишком воодушевлённо произнёс генерал-губернатор. — О таком заместителе, как вы, можно только мечтать. Что с Муратовым, у него нет подозрений? Он по-прежнему доверяет вам?
— Больше, чем себе. Он прислушивается к каждому моему совету, даже когда думает, что поступает по-своему.
— Вы чудовищно циничны, Альберт Андреевич.
— Это комплимент? — Игнатьев усмехнулся. — Буду считать, что да. До связи, ваше превосходительство.
— До связи, — буркнул Высоцкий.
Альберт нажал на рычажок, прерывая связь, и набрал очередной номер.
— Алло, — на той стороне ответили почти мгновенно.
— Это я. Докладывай, — жёстким тоном произнёс советник.
— Ничего нового, господин. После Дворянского ведомства Градов и Базилевский со своими людьми отправились в отделение Центрального имперского банка.
Банк? Интересно. Возможно, юрист Градова хранил часть денег рода и теперь собирался отдать их новому барону. Или же собирался поделиться собственными средствами.
В любом случае — прекрасно. Не придётся думать, как подкинуть Градову ресурсы для нового этапа войны.
— За ними следят? — спросил Игнатьев.
— Конечно, — ответил собеседник. — Люди фон Берга всюду за ними катаются. А тут ещё какие-то отморозки нарисовались. Видимо, из банды Зубра.
— Убедитесь, что Градов сможет безопасно покинуть город. С наёмниками можете не церемониться, с людьми фон Берга поаккуратнее, без насилия. Всё ясно?
— Да, господин.
— Держи меня в курсе, — сказал Альберт и повесил трубку.
Он вышел из кабинки. Ливень закончился, сквозь тучи пробился солнечный свет.
Альберт улыбнулся, подставляя лицо тёплым лучам, и направился к карете.
Настоящая игра только начиналась, и у советника было очень хорошее предчувствие…
г. Владивосток
В то же время
— Что скажете, Филипп Евгеньевич? — спросил я, когда мы сели в автомобиль и отъехали от Дворянского ведомства. — Кто дал Лапшину взятку, чтобы он помог мне получить титул?
— Честное слово, я в недоумении, — ответил Базилевский. — Ненароком подумал, вы сами подсуетились, но выходит, что это не так.
— У нас могут быть тайные союзники?
— Очень сомневаюсь.
— Тогда, возможно, у графа Муратова есть недруги, которые хотят помочь мне, чтобы насолить ему… И это даже может быть кто-то из его альянса. Интересный скручивается клубок интриг, — усмехнулся я.
— В дворянских делах редко бывает иначе, — пожал плечами юрист.
— А что насчёт Наумова? Зачем он пытался помешать мне получить титул?
— Полагаю, что не в собственных интересах. Скорее, кто-то его попросил.
— Само собой. Но кто?
— Граф Муратов, вполне возможно. Из троицы ваших основных врагов он наиболее влиятельный человек. Фон Берг обладает ненадёжной репутацией, а графиня Карцева…
— Графиня? — перебил я.
— Да, — Базилевский поправил очки. — Она стала главой рода после того, как Михаил убил её отца.
— Мне казалось, у графа Карцева есть сын, — припомнил я.
— Был сын. Он погиб в битве при Орловке.
— Грёбаная Орловка, — пробурчал сидящий на переднем сидении Секач.
— Да, в тот день погибло много людей, — печально согласился Филипп Евгеньевич. — Точное число до сих пор неизвестно, по предварительным подсчётам около десяти тысяч человек.
— Мы там за каждый клочок земли сражались, — Секач стиснул кулак. — Из моего отряда только я и Моргун выжили.
— Ваш подвиг не будет забыт, — искренне пообещал я. — И враги ещё ответят за всё.
— Не сомневаюсь, ваше благородие, — кивнул дружинник, и ненадолго в машине воцарилась тишина.
— Так вы думаете, это Муратов натравил директора? — спросил я у Базилевского, возвращаясь к основной теме разговора.
— Скорее всего. Но это мог быть и кто-то другой — скажем, генерал-губернатор, — чуть понизив голос, ответил юрист.
— У него тоже есть претензии к моему роду? — уточнил я.
— Можно и так сказать. Понимаете, господин Высоцкий считает себя сильным интриганом. Говорят, в его кабинете в усадьбе лежит карта генерал-губернаторства, на которой расставлены фигуры, изображающие дворянские роды и другие влиятельные организации. И он как будто играет в шахматы, решая, какую фигуру пора убрать с поля.
— Мнит себя вершителем судеб? — усмехнулся я.
— Именно так, — серьёзно кивнул Филипп Евгеньевич. — Он внимательно следит за действиями каждого рода и старается поддерживать паритет между ними. Чтобы никто не набирал слишком большую силу. Возвышение Градовых ему не понравилось, а ваш отец проигнорировал намёки на то, что не стоит слишком выделяться.
— То есть генерал-губернатор тоже причастен к войне?
— Косвенно. Помните, я упоминал, что Наумов не стал нам помогать во время войны? Это наверняка было с подачи Высоцкого. Так что, возможно, и сейчас он замешан. Хотя, зная его методы, он бы скорее позволил вам набрать силы и нанести Муратову как можно больше ущерба. Сейчас его род — наиболее сильный в нашем генерал-губернаторстве, и Высоцкому совершенно точно это не по душе.
— Значит, он не любит, когда кто-то выделяется, — задумчиво закончил я. — Что ж, понятно. Буду иметь в виду.
Я ещё не успел толком начать действовать, а на пути к величию возникают всё новые и новые враги. Думаю, сейчас можно рассчитывать, что генерал-губернатор будет тайно мне подыгрывать, но в дальнейшем он станет врагом.
Но во власти в любом случае не бывает друзей. Есть только временные союзники и те, чьи интересы совпадают. Тоже временно, как правило.
Проще говоря, я должен заранее подготовиться. Как только одержу победу над альянсом Муратова, мне предстоит столкновение с более серьёзным противником.
Не говоря уж о том, что в дальнейшем меня наверняка ждёт столкновение с Советом Высших…
Но всё это позже. Пока что моя задача — выйти победителем из войны, которая всем кажется проигранной. Всем, кроме меня.
— Подъезжаем, господа, — подал голос водитель.
Мы остановились у очередного массивного здания. В отличие от Дворянского ведомства, отделение Центрального имперского банка выглядело почти что празднично. Фасад был отделан светлым мрамором, резные двери — позолотой.
Высокие колонны делали здание похожим на храм — храм жадности и меркантильности.
Выйдя из автомобиля, я посмотрел на своих дружинников, которые ехали следом за нами на лошадях. И обратил внимание, что машина фон Бергов продолжала следовать за нами. Взглянул на небо — магический коршун Карцевых тоже был тут как тут.
А самое интересное, что на другой стороне улицы я увидел двух всадников на грязных пегих лошадях. Мужчины сами выглядели неопрятно и старательно делали вид, будто рассматривают витрины магазинов. Но нет-нет, да и поглядывали в нашу сторону.
Люди Зубра, не иначе.
— Видели, ваше благородие? — прошептал Ночник и указал на всадников. — Наёмники тоже нас вычислили.
— Следовало ожидать, — ответил я.
— Со всех сторон обложили, — вздохнул дружинник, взглянув на коршуна.
— Вам не привыкать, да, Ночник? — подмигнул я.