Тот мелко закивал.
— Ты уверен?
— Угу. Офицер его приезжал, капитан Сомов. В бар «Железный кулак» на Ангарской. Это в Хабаровске.
Базилевский отставил чашку и сложил пальцы домиком.
Свидетельство какого-то оборванца не станет серьёзным доказательством в дворянском суде. Особенно учитывая, что у Филиппа Евгеньевича и так имелась целая папка с доказательствами того, как Муратов и другие члены альянса нарушали правила войны. Наумов, директор Дворянского ведомства, отыскал десятки предлогов, чтобы не возбуждать дело.
Наверняка это были происки генерал-губернатора, который не раз намекал, что барону Градову стоит умерить пыл. Высоцкому очень не нравилось то, с какой скоростью род набирал силу.
Но теперь ситуация изменилась. Мощь Градовых лежит в руинах. Вполне возможно, что генерал-губернатор захочет выровнять баланс и ослабить Муратова. Так что — может сработать. Этот Антон способен стать камешком, который обрушит лавину.
— Что ещё просил передать Владимир? — спросил юрист.
Штиль опять напрягся. Такое чувство, что произносить больше двух-трёх слов за раз было для него испытанием.
— Пока не подавайте заявление, — сказал солдат. — Просто всё подготовьте. И обязательно намекните регистратору Лапшину, что мы собираемся сделать. Он наверняка передаст слова нашему таинственному помощнику.
Губы Базилевского тронула тень улыбки. Да, барон был прав. Кто-то дал Лапшину взятку и тем самым помог Владимиру получить титул. И этот кто-то, судя по всему, враг Муратова. Вполне возможно, что он с радостью поможет ещё раз.
— Хорошо, — кивнул Филипп Евгеньевич. — Я этим займусь. Благодарю тебя, Дмитрий.
— Ещё не всё, — буркнул тот. — Его благородие выразил надежду, что это дело поможет нам вытащить Михаила из плена.
Базилевский задумчиво поправил очки. Что же, Владимир прав — если делу действительно будет дан ход, за ним легко можно подтянуть и другое, о ненадлежащем обращении с пленным.
— Теперь всё? — уточнил юрист.
— Всё, — с облегчением кивнул Штиль.
— Прекрасно. Ты возвращаешься в поместье?
— Барон приказал остаться.
— Зачем? — скрывая нетерпение, спросил Базилевский. — Будь добр, не заставляй вытягивать из тебя каждое слово.
— Чтобы следить за пленником. И обеспечить вашу безопасность, — ответил дружинник.
— За пленника не беспокойся, — Базилевский скользнул взглядом по печальному лицу Антона. — Моя охрана за ним присмотрит. Что до тебя… Раз Владимир Александрович так приказал, оставайся. Но тебе придётся помыться, побриться и переодеться. Дворецкий принесёт тебе чистую одежду. Нам предстоит поездить по официальным учреждениям, и ты должен выглядеть соответствующе.
— Ладно, — пожал плечами Штиль.
Когда дружинник и пленный вышли из столовой, Филипп Евгеньевич допил чай и встал возле окна. Глядя на свой сад, он заложил руки за спину и решительно кивнул сам себе.
Война начинается заново. За Базилевским — юридический фронт. Сражения будут проходить тихо, но оттого будут не менее смертоносными.
— Приступим, — сказал Филипп Евгеньевич. — Пора нам перейти в наступление!
Поместье Градовых
Позже тем же днём
Моргун сидел за верстаком, сосредоточенно вкручивая в корпус артефакта кристальный конденсатор. Его пальцы, толстые и неуклюжие на вид, двигались с хирургической точностью.
Выяснилось, что среди моих дружинников он лучше всех разбирается в магических приборах. Во время войны он как раз занимался обслуживанием боевых артефактов.
Я наблюдал за Моргуном глазами ворона, который сидел на подоконнике. Сам в это время находился в том же лесу, что и вчера, в нескольких километрах от купола.
— Конденсатор на месте, — сказал солдат и отодвинулся, оценивающе глядя на плод своих трудов.
Артефакт выглядел неказисто и напоминал кастрюлю, в которую напихали различных магических компонентов. Собственно, мы и взяли в качестве корпуса старую чугунную кастрюлю, которую Моргун заизолировал расплавленным свинцом.
Простые люди не могли изготовить артефакт с нуля, потому что были не в силах создать магограмму. Но вот разобрать один артефакт и сделать из него другой было вполне реально. Разумеется, при условии, что человек соображает в принципах работы магических устройств.
Моргун соображал, к тому же я направлял его действия. В прошлой жизни я своими руками создал множество артефактов — от обычных зачарованных предметов до сложнейших техномагических приборов.
Вообще, условно артефакты делились на два вида: простые и сложные. Зачарованные предметы, как мои черепа воронов, считались простыми. Ведь для их изготовления требовались лишь подходящая магограмма и определённое количество маны. То, что сделать их было вовсе не просто — другой разговор.
А вот изделия вроде лучемёта или того, что мы с Моргуном делали сейчас, являлись уже сложными. Мана в них проходила несколько этапов преображения для того, чтобы в итоге получился нужный эффект.
По сути, это была смесь науки и магии. Ведь первая действует по строгим законам, а вторая непредсказуема. Создавая сложные артефакты, мы заставляли чары работать стабильно и каждый раз одинаково.
Подобная техномагия была почти не развита на Земле. Лучемёты, сферогенераторы, кристальные фонари и другие артефакты — всё это были игрушки по сравнению с тем, каких высот добилась артефакторика в Империи Этерниса.
Это значило, что передо мной открываются большие перспективы. Я смогу показать землянам такое, что они и представить не могли…
А начинать приходится с кустарного артефакта, собранного в старой кастрюле. Забавно.
— Сдвинь стабилизатор маны на три деления, — сказал я через ворона.
Дружинник глянул на птицу и кивнул. Взяв пинцет, он осторожно прокрутил медный диск в нижней части артефакта.
— Теперь синхронизируй резонатор.
Моргун кивнул и сделал, что было сказано, а затем пробормотал:
— Ну, вроде готово.
— Вставляй кристалл, проверим.
Дружинник отыскал на верстаке, заваленном деталями и инструментами, мана-кристалл. Вставил его в нужное место и поднял рычаг.
Кристалл засиял, и я глазами ворона увидел, как от артефакта исходят слабые магические волны. Работает! Пока не выдаёт никаких эффектов, но это лишь потому, что отсутствует последний компонент.
Через три секунды рычаг автоматически щёлкнул, возвращаясь в исходное положение. Артефакт отключился. Всё как и задумано.
— Отличная работа, — сказал я.
— Спасибо, господин, — проговорил Моргун. — Тогда сейчас ядро поставлю и всё ещё раз проверю. А затем отнесу в тоннель.
— Хорошо, — ответил я и мысленно приказал ворону влететь.
Маны в его кристалле оставалось немного, но надо было переговорить с воеводой. Я направил ворона к тому месту, где был вход в тоннель, и увидел там Никиту.
Воевода сидел на мешке с землёй и пил воду из фляжки. Он заметил меня издалека, встал и поднял руку. Я посадил ворона на неё и сказал:
— Здравствуй. Докладывай, как у вас здесь.
— Здравствуй, — кивнул Добрынин. — Работы ещё на несколько часов. До края аномалии полметра, не больше, затем останется выкопать площадку.
— Пусть партизаны заканчивают, ты только убедись, что они всё сделают правильно. Дружинников после обеда отправь отдыхать. Им предстоит непростая ночь.
— Конечно, — кивнул Никита.
— Держите вихревик в тонусе, — напомнил я. — Тревожьте его каждые два-три часа. Пусть враги думают, что аномалия сегодня очень активна.
Воевода усмехнулся, поправляя портупею. В его глазах читалась усталость, но голос оставался твёрдым:
— Всё будет сделано. Не сомневайся.
— Я в тебе ни секунды не сомневаюсь, — сказал я.
Помедлив, Никита ответил:
— Спасибо. Я в тебе тоже. Значит, ночью увидимся?
— Непременно. До встречи, — ответил я и поднял ворона.
Мана в кристалле была на исходе, а птице предстоял извилистый путь. Я поднимал ворона как можно выше и избегал позиций магических родов, где могли быть артефакты, способные обнаружить магию. Пролетал над местами, где располагались дружинники фон Берга. После наших атак на блокпосты они поставили технологические подавители магии, но достать до ворона те не могли.
Приказав птице возвращаться, я открыл глаза.
Голова кружилась — я слишком долго находился в сознании ворона. Собственное тело на мгновение показалось тяжёлым и непривычным. Я встал и размялся, возвращая ощущение собственных габаритов.
В прошлой жизни я встречал нескольких магов, которые сошли с ума, перенося своё сознание в других существ. Их разум раскалывался, путаясь между разными телами, и в итоге это приводило к печальным последствиям. Будучи в своей родной плоти, они начинали передвигаться на четвереньках, издавать животные звуки, а кто-то пробовал летать. С предсказуемыми последствиями.
Элемент Призыва, к которому относилось такое слияние разумов, был не меньшим испытанием для психики, чем элемент Предсказания.
В лесу, где сидели мы с дружинниками, было тихо. Наши лошади спокойно щипали траву, солдаты чистили оружие. Пара дозорных бродила между деревьями, выглядывая вражеские патрули. Артём развалился на земле, положив руки под голову и блаженно щурясь на солнце, проникавшее сквозь кроны деревьев.
— Вернулись, ваше благородие? — спросил сидящий неподалёку Секач. — Как там наши?
— В порядке. Всё почти готово, сегодня ночью мы будем дома.
— Это хорошо, — подал голос Артём. — Надоело мне в дороге. Хочется на нормальной кровати поспать.
— Не расслабляйся раньше времени, рыжий, — сказал Секач, проводя точильным камнем по тесаку. — Нам ещё под купол надо попасть.
— А по мне так наоборот, самое время расслабиться, — ответил Артём. — Ночью-то придётся напрячься. Значит, надо отдохнуть.
— Он прав, — сказал я. — Максим, смени дозорных и сообразите что-нибудь на обед. Затем — всем отдыхать.
— Как прикажете, — Секач вложил тесак в ножны и отправился отдавать приказ.