— На выход! — эхом прозвучал голос Секача.
Когда бойцы в полном обмундировании встали в шеренгу, я сказал:
— Боевая готовность снимается. Ночью противник потерпел поражение и не осмелился дать ответ. Я горжусь вами, солдаты! Мы нанесли врагу значительный ущерб, ликвидировали боевого мага, а сами при этом не понесли потерь. Отличная работа!
— Служу роду Градовых! — хором ответили дружинники.
— У вас отгул до утра. Отзовите разведчиков, наблюдением займутся вороны. Отдыхайте, это приказ.
— Так точно, — с улыбкой ответил Секач и отдал честь.
Кивнув на прощание, я отправился в дом. На пороге сидел Варвар — прямо, как статуя. Он посмотрел на меня своим тяжёлым взглядом и сразу же отвернулся. Перед ним лежала задушенная мышь.
— Молодец, охотник, — я наклонился, чтобы погладить кота, но он увернулся от моей руки и зашипел.
Я не остановился и почесал его за оторванным ухом. Варвар отдёрнул голову, снова зашипев, и поднял лапу, выпустив когти.
— Вы б его лучше не трогали, господин, — раздался за спиной голос Трояка. — Он, считайте, дикий. А когти как железо. Вот, глядите.
Я повернулся, и дружинник закатал рукав, показывая три продольных шрама на предплечье.
— Варвар просто не привык к ласке, — сказал я и оставил руку возле кота.
Не опуская занесённую для удара лапу, он обнюхал мои пальцы. Дольше, чем в прошлый раз. Посмотрел на меня исподлобья, схватил свою мышь и быстрым шагом ушёл в кусты.
— Уже прогресс, — улыбнулся я и направился в дом.
На втором этаже, прислонившись к стене, стоял бородатый мужик в грубой одежде, запачканной пятнами машинного масла. Увидев меня, он оторвался от стены и поклонился, приложив руку к груди.
— Ваше благородие, — хрипло проговорил он, не поднимая головы. — Степан Кожемяко. Рад видеть вас в добром здравии.
— Здравствуй, Степан. Воевода о тебе рассказывал, рад знакомству. Идём, нам есть что обсудить.
Я открыл дверь и вошёл первым. Степан последовал за мной, не поднимая головы и украдкой на меня посматривая. Увидев лежащего на кровати воеводу, он ахнул и спросил:
— Что случилось, Никита Сергеевич? Прихворали?
— Я в порядке, — ответил Добрынин и приподнялся на кровати, снимая компресс со лба. — Лёгкое ранение.
— Мы вчера видели, — кивнул Кожемяко. — И как Очаг сиял, и другие вспышки… Порадовались, что дружина Градовых снова задаёт жару! — он потряс большим кулаком.
— Садись, Степан, — сказал я. — Докладывай. Никита Сергеевич говорил, ты начал формировать подполье?
— Да, господин, — пробормотал мужик, усаживаясь на краешек табурета.
— Для начала скажи: ты уверен, что сможешь управлять тайной организацией?
— Я уж пять лет как староста в нашей деревне, господин. В людях разбираюсь.
— Это хорошо, — сказал я. — Тогда рассказывай, что успел сделать.
— Пока что людей потихоньку вербую, — ответил Степан. — Токари, грузчики, другой рабочий люд. Я лично этим занимаюсь, никому не доверяю больше. Были те, в ком я уверен, к остальным присматриваюсь, прежде чем что-то рассказывать.
— Осторожность в вашем деле главное, — кивнул я. — Молодец, Степан, хвалю за осмотрительность.
— Спасибо, ваше благородие. Вчера к нам один мужик с угольной фабрики присоединился. Через него, думаю, и там подполье организуем.
— Не торопись. Расширяться будем постепенно. Человек с угольной фабрики пускай пока тоже присмотрится и подберёт кандидатуры.
— Что с оружием? — спросил Никита.
— Походили мы по полям, где сражения были. Как вы и подсказали, — сказал Кожемяко. — Сабли нашли, арбалеты, винтовок несколько. Вычистили, спрятали. Ну, вот пока что и всё. Люди действовать хотят, да и я тоже! Надо нам какое-то задание, ваше благородие. Можно простенькое для начала. Чтобы люди дух победы ощутили.
— Правильно, — кивнул я. — Можешь приказать всем, кто бывает в других поселениях, распространять слухи. Расскажи, как барон Градов обводит врагов вокруг пальца…
Я вкратце пересказал Степану, как мы обманули людей фон Берга, натравив на них полицию под Владивостоком. И про то, как прошло вчера сражение.
— Можете слегка приукрасить, — добавил я. — Скажите, что враги замерли, увидев барона с родовой шпагой в руках. Хотя примерно так оно и было. Пусть народ думает, что противники дрожат от страха перед Градовыми.
— Сделаем, господин. Только как это поможет?
— Позволь мне ответить, — сказал Никита, посмотрев на меня. Я кивнул. — Понимаешь, Степан, нельзя недооценивать моральный дух. Люди должны считать, что враги нас боятся, несмотря на то, что их намного больше. Они должны верить в победу и в своего барона. Тогда им будет легче идти на риск.
— Понял, — кивнул Кожемяко.
— Говорят, фон Берг издевается над вами на своих предприятиях? — спросил я, меняя тему разговора.
Степан помрачнел и кивнул.
— Иначе и не скажешь, — пробурчал он, стискивая кулаки. — За людей нас там не считают. Еле выживаем, ваше благородие.
— Сделай вот что: отправь кого-нибудь из своих во Владивосток. Там живёт мой юрист Филипп Базилевский. Нужно во всех подробностях рассказать, что происходит, тогда против фон Берга заведут дело.
Мужчина потёр ладони о штаны и глянул на Никиту, будто узнавая, что он об этом думает, а затем спросил:
— И это поможет? Думается мне, большие люди и так всё знают, просто им плевать…
— Всё немного сложнее, Степан. Сделай, что говорят. Найдёшь человека, которого можно отправить с таким поручением?
— Найду, — кивнул Кожемяко.
— Хорошо. Есть ещё кое-что, более важное, чем ты должен заняться лично с самыми доверенными людьми.
— Слушаю! — в глазах мужчины вспыхнуло пламя готовности.
— Нужно устроить взрыв на пороховом заводе.
Пламя тут же погасло. Степан приподнял густые брови и спросил:
— Вот так сразу?
— А к чему тянуть? Ты же сам хотел дать людям победу.
— Как прикажете, но… Непросто это будет. Хранилище готового пороха тщательно охраняют, а склад снарядов тем более. Солдаты с собаками, дозорные вышки…
— У вас есть туда доступ? — перебил я.
— Нет, нас не пускают. Порох дружинники перевозят. Но если покумекать, придумаем что-нибудь. Дайте недельку-другую, господин.
— У вас сутки, не больше.
Когда я это сказал, брови мужчины окончательно потерялись в растрёпанной чёлке. И даже Никита посмотрел на меня с удивлением.
— Могу я узнать, к чему такая спешка? — спросил он.
— Позже объясню. Степан, послушай: не обязательно пробираться на сам склад. Вы можете устроить пожар где-нибудь в другом месте и сделать так, чтобы огонь добрался до склада. Или придумать, как отвлечь охрану. Справитесь?
Кожемяко провёл пальцами по бороде, а затем встал и резко кивнул:
— Справимся, господин! Жизни положим, если надо.
— Не надо жертвовать собой. Вы нужны мне в целости и сохранности, и нужен результат.
— Слушаюсь, — он поклонился в пояс.
— Сутки, — напомнил я. — Доложи, когда всё будет готово.
— Как прикажете, ваше благородие. Могу идти?
— Ступай, — кивнул я. — Спасибо за помощь. Вы приближаете нашу победу, и я это не забуду.
— Спасибо, — Кожемяко снова поклонился и направился к выходу.
Когда шаги Степана затихли на лестнице, Никита слабо хмыкнул:
— Сутки… Это слишком мало.
— Вполне достаточно. Они там работают, знают каждый угол. Нужно всего лишь немного пошевелить мозгами. Степан явно умный мужик.
Воевода молча кивнул и потянулся к кувшину с водой, но я опередил его. Налил воды и протянул Никите.
— Спасибо, — сказал он, взяв стакан.
— У меня есть план, — я придвинул стул поближе к кровати. — И пока что всё очень удачно складывается. Слушай…
Я рассказал ему про то, как мы разбили банду Зубра и добыли свидетеля. Теперь Базилевский приготовит дело против Муратова — и как только я отдам приказ, он подаст заявление. Затем объяснил, почему надо поторопиться с диверсией на заводе — ведь завтра состоится совет альянса, в котором я планирую участвовать.
И сегодня же ночью я проведу ритуал в Чертоге Очага, чтобы активировать Исток и стать полноценным главой магического рода.
Когда Никита услышал, к чему приведёт ритуал, его глаза округлились:
— Ты уверен? Это слишком рискованно.
— Уверен, — ответил я.
— И нет другого способа?
— Нет.
Добрынин задумчиво прикусил губу, а затем резко кивнул:
— Ладно. Никаких сомнений. Мы победим!
— Всё верно, — я улыбнулся и несильно хлопнул его по плечу. — А ты пока поправляйся. Дружине нужен их воевода.
— Баба Маша вон отвар какой-то принесла, — Никита кивнул на тумбочку, где стоял маленький фарфоровый чайник. — Говорит, быстро меня на ноги поставит.
Я открыл крышку и понюхал отвар. Зверобой, иван-чай, мята, листья берёзы… Неплохой сбор. Хуже от него точно не станет.
— Вот и пей, — я процедил отвар в кружку, а затем вручил другу.
Он благодарно кивнул и сделал глоток. Я встал, собираясь уходить, когда Добрынин вдруг спросил:
— Почему ты поместил меня именно в эту комнату?
— Здесь все свободны, кроме моей, — я пожал плечами. — А почему ты спрашиваешь?
— Это комната Кирилла. Твоего старшего брата, — на всякий случай напомнил Никита.
Я не задумывался об этом раньше. Но теперь осмотрелся, и в голове всплыли воспоминания. Вечно серьёзное лицо старшего брата. То, как он любил лошадей и мог днями напролёт ухаживать за ними и ездить по нашим владениям. Как провожал Владимира в Тибет, уверенный, что братишка вернётся исцелённым.
— Как он погиб? — спросил я.
Взгляд Никиты расплылся, будто он смотрел куда-то вдаль.
— Кирилл командовал нашими кирасирами. Под Орловкой он повёл их в атаку на позиции фон Берга… Разбил врага, но затем их накрыли артиллерией. Фон Бергу было плевать, что там ещё остались его люди. Бомбили всем, чем только можно. Треть кирасиров погибла под тем обстрелом, Кирилл оказался среди них.
Я молча кивнул.