– У Горелика против вашего клиента стопроцентное дело.
– Возможно. А может быть, и нет. Я не собираюсь выбрасывать полотенце на ринг, если вы надеетесь на это.
– Вы заявите о его невиновности?
– Нет, я отвезу его в исправительный центр Гринсвилла и сам вколю ему эту дрянь. Следующий вопрос.
– Хорошо, поделом мне, – улыбнулся Фрэнк. – Я считаю, нам с вами нужно поговорить. Кое-что в этом деле не сходится. Не знаю, поможет это или повредит вашему клиенту. Хотите послушать?
– Ладно, но не надейтесь, что обмен информацией будет двусторонним.
– Я знаю одно местечко, где мясной рулет режется как масло, и кофе там вполне терпимый.
– Народу там много? Вряд ли вы будете хорошо смотреться в полицейской форме.
Посмотрев на него, Фрэнк усмехнулся.
– Следующий вопрос.
Улыбнувшись, Джек поехал домой переодеться.
Грэм заказал вторую чашку кофе, в то время как Фрэнк продолжал нянчиться с первой. Мясной рулет оказался просто потрясающим, а заведение было настолько уединенным, что Джек даже не мог точно сказать, где оно находилось. Кажется, где-то в сельской местности в южной части Мэриленда. Джек посмотрел на немногих посетителей непритязательного заведения. Никто не обращал на них никакого внимания. Он снова повернулся к своему спутнику.
Фрэнк посмотрел на него, не скрывая любопытства.
– Я так понимаю, в свое время у вас с Кейт Уитни что-то было.
– Это она вам сказала?
– Нет, черт возьми. Сегодня она приходила в участок, через несколько минут после того, как вы ушли. Отец отказался видеться с ней. Я поговорил с ней. Выразил сожаление по поводу того, как все обернулось. – У Фрэнка заблестели глаза. Он продолжил: – Напрасно я так поступил, Джек. Использовал дочь, чтобы выйти на ее старика… Такого никто не заслуживает.
– Зато это сработало. Кое-кто утверждает, что победителей не судят.
– Верно… В общем, разговор зашел о вас. Я еще не настолько стар, чтобы не заметить блеск в глазах у женщины.
Официантка принесла кофе. Грэм отпил глоток. Оба посмотрели в окно. Снегопад наконец прекратился, и вся земля была накрыта мягким белым одеялом.
– Послушайте, Джек, я понимаю, что улики против Лютера практически все косвенные. Однако многим хватало и меньшего, чтобы отправиться за решетку.
– С этим я не спорю.
– Все дело в том, что тут жутко много совершенно необъяснимого дерьма.
Поставив кофе, Джек подался вперед.
– Я слушаю.
Фрэнк обвел взглядом зал и снова посмотрел на Грэма.
– Понимаю, что здорово рискую, но я стал полицейским не потому, что отправлял людей в тюрьму за преступления, которые они не совершали. В мире достаточно и виновных.
– Так что это за нестыковки?
– Кое-что вы сами увидите в отчетах, которые вам предоставят для ознакомления, но главное вот в чем: я убежден, что Лютер Уитни проник в дом, чтобы ограбить его, и также я убежден в том, что он не убивал Кристину Салливан. Однако…
– Однако вы полагаете, что он видел, кто это сделал.
Откинувшись на спинку стула, Фрэнк уставился на Джека широко раскрытыми глазами.
– И давно вы до этого дошли?
– Не очень. Есть какие-нибудь мысли на этот счет?
– На мой взгляд, ваш клиент едва не попался с рукой, застрявшей в банке с печеньем, после чего ему пришлось спрятаться в этой банке с печеньем.
У Джека на лице отобразилось недоумение. Фрэнку потребовалось несколько минут, чтобы рассказать о тайнике, несовместимости улик и своих собственных вопросах.
– Итак, все это время Лютер находится в сейфе, наблюдая за тем, как развлекается миссис Салливан. Затем что-то происходит, и ее убивают. После чего Лютер смотрит, как убийца вытирает все следы.
– Именно так я себе все представляю, Джек.
– Значит, Лютер не обращается в полицию, поскольку не может этого сделать, не выдав себя.
– Это многое объясняет.
– За исключением того, кто это сделал.
– Очевидно, может фигурировать только муж, однако я не думаю, что это был он.
Джек мысленно представил себе Уолтера Салливана.
– Согласен. Кто не настолько очевиден?
– Тот, с кем Кристина Салливан встречалась в тот вечер.
– Исходя из того, что вы поведали мне о половой жизни убитой, это сужает круг подозреваемых где-то до пары миллионов человек.
– Я и не говорил, что все будет просто.
– Ну, я так думаю, это был не просто человек с улицы.
– Это еще почему?
Отпив кофе, Джек посмотрел на кусок яблочного пирога.
– Послушайте, лейтенант…
– Давайте просто Сет.
– Хорошо, Сет, это очень щекотливый момент. Я услышал то, что вы хотели сказать, и я признателен вам за информацию. Но…
– Но вы не знаете, можно ли до конца доверять мне, и в любом случае не хотите говорить ничего такого, что может настроить против вашего клиента?
– Что-то в таком духе.
– Вполне разумно.
Расплатившись по счету, они вышли на улицу. По дороге обратно снег повалил снова, причем так обильно, что щетки с большим трудом справлялись с ним.
Грэм оглянулся на Фрэнка. Следователь сидел, уставившись прямо перед собой, погруженный в размышления, а может быть, просто ждущий, что Джек заговорит первым.
– Хорошо, я рискну. Мне ведь и так почти нечего терять, правильно?
– Ну лично я ничего не вижу, – продолжая смотреть вперед, согласился Фрэнк.
– Предположим на минуту, что Лютер действительно находился в доме и видел, как убили эту женщину.
Сет наконец повернулся к Джеку; на лице у него отобразилось облегчение.
– Отлично.
– Нужно знать Лютера, знать образ его мышления, чтобы понять, как бы он поступил в подобном случае. Другого такого непоколебимого человека я не встречал. Знаю, в полицейских архивах это не указано, но он также крайне надежный и заслуживающий доверия человек. Если б у меня были дети и мне понадобилось оставить их с кем-то, я оставил бы их с Лютером, так как знаю, что под его присмотром с ними ничего не произойдет. Он невероятно способный. Замечает все вокруг. И он – перестраховщик.
– Вот только собственная дочь заманила его в ловушку…
– Да, тут вы правы. Лютер ничего не почувствовал бы. Никогда бы не заподозрил свое дитя.
– Но я понимаю, Джек, о каком типе людей вы говорите. Кое-кто из тех, кого я сцапал, если б не их дурная склонность присваивать чужую собственность, были бы самыми надежными людьми на всем белом свете.
– И если Лютер видел, как убили эту женщину, заверяю вас со всей определенностью, он нашел бы какой-нибудь способ отдать этого типа в руки полиции. Он не допустил бы, чтобы тому все сошло с рук. Ни за что! – Джек угрюмо уставился в окно.
– Но только…
Джек посмотрел на него.
– Но только у него была чертовски веская причина. Например, он знал этого человека или знал о нем.
– Вы хотите сказать, речь идет о таком человеке, которого ни за что не сочтут способным на подобное преступление, поэтому Лютер просто решает не связываться с ним?
– И это еще не всё, Сет. – Завернув за угол, Джек подкатил к центру Молодежной христианской организации. – До этого случая я еще ни разу не видел, чтобы Лютеру было страшно. А сейчас ему страшно. Жутко страшно. Он смирился с тем, что на него повесят всех собак, и я не могу понять почему. Я хочу сказать, он ведь покинул пределы страны…
– И вернулся.
– Правильно, чего я никак не могу взять в толк. Кстати, у вас есть дата его возвращения?
Полистав записную книжку, Фрэнк сказал, когда Лютер возвратился в Штаты.
– Так что же, черт возьми, произошло после убийства Кристины Салливан и до того дня, что заставило его вернуться?
– Это могло быть все, что угодно, – покачал головой Фрэнк.
– Нет, это было что-то определенное, и если мы выясним, что это такое, возможно, нам удастся разобраться во всем деле.
Убрав записную книжку, Сет рассеянно провел ладонью по приборной панели.
Поставив машину на стояночный тормоз, Грэм откинулся назад.
– И Лютеру страшно не только за себя. Ему страшно и за Кейт.
– Вы полагаете, кто-то угрожал его дочери? – озадаченно посмотрел на него Фрэнк.
– Нет, – Джек покачал головой. – Кейт сказала бы мне. Думаю, кто-то дал ясно понять Лютеру, что или он будет молчать, или…
– Вы считаете, это те же, кто пытался его убить?
– Возможно. Не знаю.
Стиснув обе руки в кулак, Фрэнк уставился в окно. Затем, шумно вздохнув, оглянулся на Джека.
– Послушайте, вам нужно заставить Лютера заговорить. Если он выдаст нам тех, кто убил Кристину Салливан, я буду рекомендовать – взамен за сотрудничество со следствием – условный срок и исправительные работы; реальный срок он не получит. Проклятье, если мы сможем пригвоздить этого типа, Салливан, вероятно, оставит Лютеру то, что тот украл!
– Рекомендовать?
– Скажем так: я запихну это Горелику в глотку. Устраивает? – Сет протянул руку.
Джек медленно взял ее, глядя следователю в глаза.
– Устраивает.
Фрэнк вышел из машины, но затем просунул голову в салон.
– Не знаю, чем все это закончится, но с моей стороны нашей сегодняшней встречи не было, и все сказанное вами останется между нами без каких-либо исключений. Я имею в виду даже показания в суде. Обещаю.
– Спасибо, Сет.
Фрэнк медленно направился к своей машине, а «Лексус» доехал до конца улицы, завернул за угол и скрылся из вида.
Теперь следователь понимал, что за человек Лютер Уитни. Так что же, черт возьми, могло так сильно напугать его?
Глава 22
В половине восьмого утра Джек свернул на стоянку полицейского участка округа Миддлтон. Утро выдалось ясным, но очень холодным. Среди заснеженных полицейских машин стоял черный седан с уже остывшим капотом, говорящим о том, что следователь Сет Фрэнк сегодня встал рано.
Сегодня Лютер выглядел другим; оранжевую тюремную одежду сменил коричневый костюм-двойка, галстук в полоску смотрелся консервативно и профессионально. С аккуратно подстриженными густыми седыми волосами и остатками карибского загара, Лютер мог сойти за страхового агента или старшего партнера юридической фирмы. Некоторые защитники приберегают приличную одежду для судебных заседаний, чтобы показать присяжным, что обвиняемый не такой уж плохой человек – просто его неправильно поняли. Но Джек настоял на том, чтобы костюм имел место с самого начала. И никакой игры здесь не подразумевалось: он был твердо убежден в том, что Лютер не заслужил того, чтобы его прилюдно вели в ярко-оранжевой одежде. Пусть он преступник; но он не из тех, подойдя к которым слишком близко, человек испытывает холодную дрожь или чувствует, как безумные зубы впиваются ему в горло. Вот те ребята заслуженно носят оранжевое – хотя бы для того, чтобы все заранее замечали их приближение.