Но ответы будут принадлежать ему. Он найдет их здесь, у Разбитой Сферы, где его судьба была всего лишь проблеском на фоне космоса.
Он нашел его, тусклое пятнышко на фоне разрушенной стены черноты. Он не мог определить ни его форму, ни размер, но он притягивал его с силой солнца, манил к себе, как сирена. Он знал, что его будущее лежит там, на палубах корабля-мифа; и он умрет, чтобы сдержать простое обещание, данное, казалось, много лет назад: сохранить плащ от неогов и передать его создателям.
Телдин уставился вдаль. Амулет был теплым на его ладони, и он мог чувствовать линии его рисунка кончиками пальцев.
— «Одно простое обещание», — подумал он. — «В качестве одолжения умирающему капитану-инопланетянину я принял ее плащ, абсолютное кормило. И он привел меня ко всему этому».
— Я иду, «Спеллджаммер», — сказал он вслух. Его голос потонул в пустоте космоса. — Я иду.
Огромный корабль, полный удивления, плыл по Радужному Океану.
Свет потока, казалось, отражался от цитадели гордых башен, раскинувшихся на его спине. Он мерцал на его широких, размашистых крыльях, мерцал на его гигантском, изогнутом хвосте и ярко мерцал на статуе золотого дракона, установленного на вершине центральной башни. Его бледное подбрюшье переливалось цветом, когда энергия флогистона текла вокруг него, как бесконечная река, по которой вечно плыл великий корабль.
Его песня повторялась в потоке, отражаясь от хрустальной оболочки, которая была местом рождения великого корабля. Несколько минут спустя «киндори», огромный космический кит, плывущий в пустоте за тысячи лиг от этого места, ответил своей собственной песней, и сомнение прозвучало между сферами. Огромный корабль ответил приветствием, которое также было прощанием, и тихо запел сам себе, пока не почувствовал, что «киндори» уплыл за пределы досягаемости.
Корабль уходил далеко в своих вечных поисках, простираясь в сферы, о которых не могло мечтать большинство космических путешественников и их экипажей. Он пел вместе с гагатовыми насекомыми, доминирующими в сфере, которую они называли К'Т'лк'атат. Он плавал вместе с волчьим народом «Мефеска», который плавал между мирами «Лорпулан» на кораблях из слоновой кости и бронзы. Он наблюдал, как умирает мир, когда внутренние пожары планеты сеяли буйство на поверхности, и как погибли прядильщики паутины «Сууна» и их хрупкие цитадели из мерцающего серебра, простиравшиеся через моря, когда их кристаллические замки рассыпались в груды обломков, а затем были навсегда забыты под слоями черного пепла и лавы.
Народы К'Т'лк'атат знали корабль как зверя-певца С'Керла.
Мир «Лорпулан» знал корабль как «Жалабриана», пловца.
«Сууна» видели в корабле обетованного бога, избавителя Оспилии.
За тысячелетия корабль носил множество имен, но, ни одному из них не соответствовал. Его название было известно только ему самому и не могло быть переведено в такие примитивные понятия, как буквы или слова. Его название можно было понять, как «зажигание новых солнц», как звук потока, бурлящего во вселенной, как волшебство, открывающее окно возможностей, как крик матери, смотрящей на лицо своего новорожденного ребенка.
Его истинное имя было жизнь и смерть, удивление и благоговение.
И еще одно имя, под которым он был известен, было имя «Спеллджаммер».
Разбитая Сфера и умирающая звезда внутри нее, которая когда-то называлась «Эйенной» с восемнадцатью мирами, входившими в сферу «Оуйян», были последними рудиментами рождения «Спеллджаммера» и невероятного побега. Флогистон на мгновение вспыхнул, когда его засосало в огненные глубины звезды, и «Спеллджаммер» медленно поднял крыло, чтобы поглотить слабую энергию солнца через бледную кожу своей нижней стороны.
Он получал ощущения через поток. Сфера его чувств, его влияние на окружающую его вселенную неуловимо увеличивались, изменялись по мере приближения человека. Если бы у него был рот, он бы улыбнулся.
По мере того, как «Спеллджаммер» отмерял время, до прибытия претендента оставались считанные секунды, и глубоко внутри его тела уже начались изменения. Температура в садах стала чуть теплее, готовясь к рождению. Его песня была громче, сильнее; он взывал к сферам, дрейфующим в потоке; он пел о своей потере, своем одиночестве и судьбе, которая скоро будет достигнута.
— Претендент, — пропел он.
И тогда он увидел его через свои чувства: простой человек, ищущий ответы, стремящийся к завершению своего пути. «Спеллджаммер» мог чувствовать мышцы человека, скрытые под его покровом, мог чувствовать тепло его рук, их силу. Его сердце было сильным, и чувство собственного достоинства, целеустремленности этого человека было приливом тепла, которое омыло огромный корабль и заставило его почувствовать себя обновленным.
Связь с этим человеком внезапно оборвалась; но в это последнее мгновение и даже на протяжении долгих миль, которые капитану еще предстояло пройти, «Спеллджаммер» уже знал, что претендент овладел Абсолютным Кормилом. Он знал, что претендент был не рейдером, одержимым планами завоевания и насилия, как многие другие, а простым человеком, сбитым с толку судьбой; человеком, который бросил вызов всем трудностям, чтобы найти свои ответы, свою судьбу, чтобы найти их здесь, где они были всегда.
Затем «Спеллджаммер» запел. Он снова пел «киндори», каменным созерцателям, погруженным в себя в изгнании вдоль пояса астероидов «Кальтассана», великим мечтателям, медленно бредущим через бесконечное море, которое было космической пустотой; он взывал ко всем, кто слушал бы сердцем и мечтал под его песню чуда. Высокие тона его песен отражались от сфер, воссоздавая его долгие путешествия по вселенной. Планета «Кач» представляла собой строку, каждая сфера — строфу. Солнца рождались и умирали в течение одного предложения, и последние тоскливые ноты песни растянулись эхом в пустоте, где, возможно, даже претендент услышал бы и, возможно, понял бы и почувствовал немного печали «Спеллджаммера» и безграничную радость при его приближении.
От свершения их долгожданной судьбы.
Ибо «Спеллджаммер» знал, что с приближением претендента, с изменениями, требующими завершения во всем его массивном теле, это путешествие станет его последним.
Он взглянул на надгробие, которое представляло собой черную разбитую сферу, и закричал в последний раз, на вопрос, на который ответило только молчание давно умерших, и «Спеллджаммер» медленно накренился к приближающемуся кораблю-наутилоиду. Этот человек зашел так далеко, но ему предстояло пройти последнее испытание, прежде чем великий корабль позволит ему встать у руля и повести его в неизвестное будущее.
Их судьбы лежали здесь, навеки переплетенные, там, где родился «Спеллджаммер», где погибли миллионы. Время пришло. Циклы жизни возвращались сами собой, сходились силы, размывая реальность между прошлым и настоящим и превращая, возможно, насилие в жизнь.
Песня жизни этого человека была сильной и пела в его костях. «Спеллджаммер» ответил своей собственной песней, и он знал, что их песни скоро должны быть спеты вместе, навсегда.
Ради жизни.
— Ты достоин? — пропел он.
И он помчался к претенденту.
Теперь начнется последнее испытание.
Глава первая
«... Новичков на «Спеллджаммере» обычно игнорируют, но в интересах населения. Однако есть заметная разница, когда новички приближаются с мощными кормилами. Из этого мы можем предположить только две вещи: А) Абсолютные кормила, которые несет «Спеллджаммер», не похожи ни на какие другие и каким-то образом побуждают «Спеллджаммер» к агрессивным действиям. Б) «Спеллджаммер», каким бы невозможным это ни казалось, осознает, что приближается новый рулевой, и хочет избавиться от него, до его прибытия по неизвестным причинам...»
М'ндора, эльфийская волшебница, Книга Ломасуна; эпоха правления Джейкела.
*****
«Спеллджаммер» был огромен. Даже сейчас, на расстоянии нескольких коротких миль и, приближаясь, легендарный корабль заслонил взгляд Телдина Мура на пустоту и наполнил его разум ощущением нереальности, удивления, недоступного воображению, даже за пределами мечтаний богов. Башни и колонны на спине огромного корабля сказочно сияли — ничто из того, что он когда-либо видел или воображал, не подготовило его к этому зрелищу — и он подумал, что едва может разглядеть крошечные черные точки, стоящие и движущиеся вдоль перил и в окнах, указывающие в направлении корабля-наутилоида.
— «Торжественная встреча», — подумал он, и крепко сжал рукоять своего меча. — «Встретят ли они меня с мечами или с распростертыми объятиями, я буду готов».
Разбитая Сфера была неизмеримой черной стеной за сияющими шпилями «Спеллджаммера». С такого близкого расстояния на поверхности кристаллической сферы не было видно никаких деталей. Огромные трещины и неровные дыры в сфере находились в десятках тысяч миль отсюда, на другой стороне вселенной, как подумал Телдин, и Разбитая Сфера казалась не более чем мерцающей обсидиановой стеной, простиравшейся перед ним бесконечно, отражая только тьму.
Между наутилоидом и сферой висел «Спеллджаммер».
Он обернулся, услышав тихие шаги по палубе корабля «Джулия». Рядом с ним Джан Алантри, полуэльф с «Кресцента», уставился на легендарный корабль и указал на него пальцем. Серо-голубые глаза первого помощника расширились от удивления, а его тонкие светлые волосы обнажили слегка заостренные уши, когда порыв холодного ветра неожиданно налетел с носа корабля.
Телдин посмотрел туда, куда указывал Джан. Тень огромного хвоста «Спеллджаммера» медленно перемещалась по башням города, и Телдин ахнул, когда понял, что огромный корабль начинает широкий поворот от потрескавшегося шара из черного хрусталя к несущемуся наутилоиду.
Прямо на них.
Неосознанно его плащ начал развеваться от непрошеного всплеска эмоций, и он почувствовал, как «Джулия» незаметно изменила свой курс. Он обнаружил, что ему не нужно сидеть за приводом корабля, чтобы контролировать его курс и скорость, и что он может командовать судном, даже не находясь на борту. Но то, что даже его неконтролируемые эмоции могли заставить корабль отклониться, сильно удивило его, особенно с учетом того, что рулевая Коронтия была на приводе. Он завернулся в плащ и мысленно выровнял курс корабля так, чтобы его нос двигался по медленной кривой и указывал прямо на нос «Спеллджаммера».