з близкого круга Арлис.
Культ в Бисмарке, несомненно, имел нескольких лидеров. Вполне возможно, что один из них принадлежал к числу местных педагогов, потому что Берковиц, говоря о Мэри-колледже, также обронил несколько подсказок о «профессорах». На преподавателей следует обратить самое пристальное внимание, как и на людей, переехавших в район Бисмарка из Южной Калифорнии в начале семидесятых, поскольку бисмаркскому культу наверняка нужны были прямые контакты в Лос-Анджелесе, чтобы, как утверждают Берковиц и тюремный информатор, привлечь к убийству «штаб-квартиру» группы.
В те годы в Бисмарке поселилось несколько подходящих кандидатур. Двое из них были молодыми людьми, которые, по слухам, занимались распространением наркотиков и имели связи с тремя уроженцами Бисмарка, ныне проводившими время главным образом на Побережье. Выходцы из Калифорнии снимали жилье в «дыре», известной среди местных под названием «дом хиппи», который славился в Бисмарке как место проведения вечеринок с наркотиками. Любопытно, что «дом хиппи», как говорили, имел тот же адрес, что и место размещения калифорнийского культа, набиравшего в Бисмарке сторонников в период с 1971 по 1973 год, – в доме через дорогу от бабушки Арлис.
Напоследок отметим еще два важных момента. Семерых из знакомых Арлис парней можно назвать подходящими под общее описание посетителя юридической фирмы. Однако, поскольку полиция не занималась подготовкой портретов этого человека, показать его изображение друзьям Арлис было невозможно. Кроме того, ранее упоминалось, что джинсы Арлис разложили таким образом, что их штанины образовывали с ее раздвинутыми ногами грубую форму ромба. Хотя нет уверенности в том, что именно таким было намерение преступника, изучение ежегодников Мэри-колледжа показало, что на некоторых форменных свитерах учебного заведения изображался логотип в форме бриллианта [140].
Расследование убийства Арлис Перри по-прежнему не завершено.
Глава 19Что происходит, Америка?
Все лето 1980 года Берковиц хранил молчание. Верный данному в мае слову, он больше не слал ничего из тюрьмы Аттика. На протяжении последних девяти месяцев его сильно беспокоил вопрос конфиденциальности участия в расследовании, и подобная позиция ставит под сомнение прежнюю оценку его личности теми, кто считал его человеком, жаждущим популярности. Он не был им ни сейчас, ни когда-либо еще. В конце концов, Сын Сэма первые пять атак провел тихо. Только во время шестой, после того как полиция провела свою пресс-конференцию, на месте преступления оставили письмо.
Пока я вместе с женой проводил трехнедельный отпуск в Дэвис-Парке на Огненном острове, расследование окружного прокурора Джона Сантуччи в Квинсе шло своим чередом. Угол кабинета Херба Лейфера теперь украшал картотечный шкаф, забитый новыми уликами, собранными с момента начала расследования. Список живых подозреваемых вырос до семи, однако, несмотря на все предпринимаемые усилия, следователям пока не удавалось собрать достаточно доказательств, чтобы арестовать хоть кого-то из них. Было понятно: в этом деле арестов не произойдет до тех пор, пока Сантуччи не будет на сто процентов уверен, что обвиняемого осудят.
Одним из новых подозреваемых стал молодой человек по имени Горман Джонсон*, которого арестовали в Нью-Йорке в разгар охоты на Сына Сэма – с полностью заряженным «бульдогом» 44-го калибра производства компании «Чартер армз». Пистолет был куплен в Пенсильвании. Арестованный вместе с Джонсоном мужчина признал свое знакомство с жертвой Убийцы с 44-м калибром Валентиной Суриани.
Интересно, что Джонсон жил по соседству с Берковицем – всего в квартале от Пайн-стрит, 35. В период, когда осужденный в убийстве Берковиц проживал в Нью-Рошелле, Джонсон также жил менее чем в двух кварталах от него. После переезда Берковица в Йонкерс Джонсон буквально через пару месяцев последовал его примеру.
Как и Берковиц, Джонсон водил такси в северо-восточном Бронксе. И на этом их сходство не заканчивалось.
Йонкерсовский следователь по поджогам Дон Старки сообщил, что Джонсона подозревали в организации пожара в местном многоквартирном доме, где он работал охранником – еще две общие с Берковицем черты. Кроме того, родственника Джонсона судили за поджог, к тому же полиция Йонкерса считала, что сам Джонсон принимал участие в убийстве, за которое арестовали и осудили другого его родственника. Тот родственник, однако, отказался свидетельствовать против Джонсона, который поэтому остался на свободе.
Место Джонсона в этом деле я обсудил с Томом Маккарти и Лейфером во время состоявшейся в конце лета в Квинсе встречи.
– У нас есть бывший полицейский из Йонкерса Питер Шейн с «бульдогом» 44-го калибра, – сказал я. – Такое же оружие имелось, предположительно, у мертвого Говарда Вайса. А еще у нас есть связанный с Вайсом и Шейном Берковиц, который тоже владел «бульдогом» 44-го калибра. Теперь, буквально за углом от Берки, появляется Джонсон, подозреваемый в совершении таких же преступлений. И у него есть «бульдог» 44-го калибра. Хотите просчитать вероятность подобного расклада?
Маккарти покачал головой:
– Нет, не нужно быть Эйнштейном, чтобы решить такое уравнение. Но мы не сможем доказать это в суде. И до тех пор, пока не сможем, Джонсон просто займет место в нашем списке. Тут нам бы мог помочь Дэвид, но он молчит.
– Вроде того. Я несколько раз писал ему, а он не отвечает. И этот ублюдок не спустился в комнату для посетителей, когда я ездил к нему в августе.
– Что с ним происходит? Я думал вы с ним скорешились, – пошутил Лейфер.
– Он напуган и объяснил, почему перестал говорить. Нам придется смириться с этим. Не знаю, что, черт возьми, тут еще можно сделать. Все, кого мы могли бы прижать, уже мертвы.
Маккарти внес предложение:
– Если бы ты придумал способ убедить его, что не станешь раскрывать его личность, он бы зашевелил булками и ответил на наши вопросы.
В словах Маккарти был свой резон. Не считая информации об отправленных им лейтенанту Гарднеру в Майнот брошюрах, мы не передали общественности ничего из рассказанного Берковицем о «деле 44-го калибра» и Арлис Перри.
– Мы ничего не публиковали уже несколько месяцев, – ответил я. – Решили залечь на дно, но, возможно, сейчас самое время.
– Это не повредит, – сказал Лейфер.
В «Ганнетт» разработали план с участием ответственного редактора Джо Унгаро, меня и Майка Цукермана, высококлассного репортера, позже перешедшего в редакцию газеты «Ю-эс-эй тудей».
Нам с Цукерманом предстояло подготовить серию из четырех статей, в которую должны были войти данные, доказывающие, что бруклинский прокурор Юджин Голд знал об обвинениях в причастности к культу Джона Карра и его связи с Берковицем за несколько месяцев до того, как Берковиц признал себя виновным. Другой материал показал бы, что капитан полиции Нью-Йорка Джон Планскер официально призывал продолжить прерванное расследование Департамента полиции по вновь открытому делу. Отчеты Планскера всплыли во время ведомственного расследования против детектива Хэнка Чинотти, и по его окончании мы смогли их получить.
Еще одной статьей мы собирались показать Берковицу, что нам стоит доверять. Осужденного убийцу предполагалось представить в ней в качестве неназванного источника, описавшего обстановку в квартире на Пайн-стрит. Берковиц, увидев, что его конфиденциальность защищена должным образом, расскажет больше фактов, способных помочь расследованию; во всяком случае, мы на это надеялись.
Опубликованная серия материалов получила неплохое освещение в средствах массовой информации. Однако Берковиц, которому почтой отправили копии всех статей, продолжал молчать. В данном случае отсутствие новостей не могло считаться хорошей новостью. И нас уже ждала новая порция неутешительных сведений.
Двадцатидевятилетнего Джека Грэма в «Майнот дейли ньюс» любя прозвали «бородатым гигантом». Носивший очки рослый репортер с каштановыми волосами, уроженец Вашингтона, округ Колумбия, с большой страстью участвовал в деле Сына Сэма, пытаясь прояснить его связи с Майнотом. На протяжении года он тесно сотрудничал с Джеффом Нисом и мной. Помимо прочего, он сыграл важную роль в розыске друга Джона Карра, Фила Фалькона, на Западном побережье.
В августе и сентябре 1980 года мы с Джеком занимались Ларри Миленко, связанным с сектантами приятелем Джона Карра, который работал в лесу вместе с Джерри Бергом, когда упавшее дерево раздавило того насмерть. В начале сентября на вечеринке, куда ему с трудом удалось проникнуть, у Джека произошла яростная стычка с Миленко. «Мы доберемся до тебя, ублюдок», – заявил ему Джек.
Две недели спустя Джек поехал в Мичиган, чтобы навестить родню в Ист-Лансинге и посетить свадьбу Джеффа Ниса, проходившую в пригороде Детройта. В понедельник, 22 сентября, он двинулся обратно в Майнот. На заднем сиденье его «датсуна» лежали свадебные подарки, которые он вез домой в Северную Дакоту по просьбе отправившихся в медовый месяц Нисов.
Около 20:30 двадцать второго числа Джек заехал в гости к своему мичиганскому другу Нилу Колберну. С прибытием он задержался, поскольку по дороге у него возникли проблемы с машиной.
«Это ему мешало, – сказал Колберн. – До приезда сюда он остановился и кое-что отремонтировал, но по-прежнему беспокоился. Потом он вышел, чтобы проверить автомобиль, вернулся и сообщил, что все снова не очень».
Пару часов Джек и Колберн предавались воспоминаниям. Джек выпил бутылку пива и два ирландских кофе, после чего примерно в 23:45 отправился спать.
«Он был в хорошем настроении, – вспоминал Колберн. – Рассказал, что поймал подвязку на свадьбе Джеффа. Шутил, что теперь воспользуется случаем».
Однако Джеку не суждено было узнать, привела бы его эта традиция к свадьбе или нет.
На следующее утро, оставив на кухонном столе по долларовой купюре для каждого из троих детей Колберна, Джек еще до рассвета отправился в путь. Четыре с половиной часа и примерно 250 миль спустя, неподалеку от небольшого городка Вулкан в Мичигане, его автомобиль на повороте шоссе пересек сплошную и столкнулся со встречным восемнадцатиколесным большегрузом, чей водитель не пострадал.