Теперь, когда еще несколько репортеров в своих статьях согласились с существованием заговора, от общественности снова начала поступать информация. Мы проверили множество сведений, но большая их часть, несмотря на искренность лиц, их сообщавших, оказалась несостоятельной. Однако один звонок властям был передан мне для дальнейшего изучения. Звонившего звали Боб Уильямс*, и он жил в маленьком городке в Коннектикуте.
«Я знал парня по имени Брайан Берч*,– сказал он. – Он чинил мою машину у себя дома осенью 76-го и как-то раз достал пистолет 44-го калибра и заявил: „Не связывайся с Сыном Сэма“. Он стоял на лестнице с пистолетом в руке. Я спросил его, что, черт подери, он имеет в виду, а он велел мне забыть об этом».
Я почувствовал, что Уильямс говорит серьезно, но история все равно казалась притянутой за уши. «Вы уверены, что это был 44-й калибр?» – спросил я и получил подтверждение, что что пистолет точно был револьвером 44-го калибра, хотя модель Уильямсу неизвестна.
Слова Уильямса имели потенциальную важность и по другой причине: осенью 1976 года никто еще не слышал прозвания «Сын Сэма». Впервые это имя использовали в письме Боррелли в апреле 1977 года. Уильямс сказал мне, что звонил в полицию Нью-Йорка, когда та еще расследовала нападения, но ему никто не перезвонил.
– Я знаю, что им нужно было проверить несколько тысяч имен, так что это, наверное, затерялось в общей куче. Но я не хочу, чтобы вы думали, будто я вдруг только сейчас решил выползти с этим из ниоткуда, – сказал он.
– Почему вы так точно запомнили, когда произошел этот инцидент с Берчем?
– В то время мы вместе работали. Тогда для меня это ничего не значило, но позже, когда я услышал о Сыне Сэма, то позвонил в полицию.
– Можем ли мы как-то доказать, что это произошло именно в то время, когда вы говорите?
– Не знаю. Я просто уверен, что именно тогда он это сказал. Когда я позже услышал о Сыне Сэма, меня сразу осенило. Трудно забыть парня, который говорит тебе нечто подобное и размахивает пистолетом.
Какими бы искренними ни казались слова Уильямса, его объяснений было недостаточно. Требовалось нечто большее.
– Вы сказали, что он чинил вашу машину – что за машина?
– Мой «чевелле» – 69-го года, – немедленно ответил Уильямс.
– Как долго вы владели этим автомобилем?
– Я точно не помню. Знаю, что избавился от него и купил «воларе» 77-го года, машину, на которой сейчас езжу.
– Вы купили «воларе» новым?
– Да.
Я попросил Уильямса найти документы о покупке автомобиля. Он перезвонил через полчаса.
– Я купил «воларе» в ноябре 76-го. Передо мной лежат бумаги.
– Тогда, если Берч ремонтировал ваш «шевроле» и в то время отпустил замечание о Сыне Сэма и махал перед вами пистолетом 44-го калибра, это должно было произойти до ноября 76-го.
– Господи, да!
Уильямс с восторгом согласился с моими выводами, и его заявление было передано окружному прокурору. Брайан Берч, однако, уже уехал из тех мест и, по слухам, находился где-то в Аризоне. Его так и не нашли. Берч, хотя внешне и не походил на стрелка в случае с Московиц-Виоланте, работал в больнице. В деле вообще прослеживалось немало связей с медицинскими учреждениями, начиная от профессии жертв и заканчивая родом занятий нескольких подозреваемых, включая Рива Рокмена, который когда-то работал в больнице на Манхэттене. Этих связей было слишком много, чтобы отбросить их как случайное совпадение, и вскоре подобного всплывет еще больше.
Уильямс также сообщил, что Берч водил дружбу с человеком по имени Чет Браун*, бывшим жителем Бронкса, который переехал в Коннектикут. Такая информация представляла значительный интерес, поскольку Чет Браун из того же города в Коннектикуте был замечен в доме Карра в октябре 1977 года – тогда он, судя по всему, приезжал в гости к Майклу Карру. В тот момент я записал номер его автомобиля, и он просто хранился в моем досье на протяжении четырех лет. Этот Чет Браун и тот, которого знал Уильямс, имели одинаковый инициал, обозначающий их среднее имя [146]. Данную информацию я также передал в Квинс.
Берч и Браун остаются возможными подозреваемыми. И к ним вскоре присоединятся еще несколько человек.
Следователи из Квинса и я понимали, что дело оказалось намного серьезнее того, что нам удалось раскрыть в Нью-Йорке. Не стоило забывать и про убийство Арлис Перри и загадочного Чарли Мэнсона II. Однако никто из нас не был готов к тому, что вот-вот произойдет.
Дело Сына Сэма приготовилось совершить рывок вверх – в ряды богатейших членов общества.
А вместе с тем последует еще больше убийств.
Глава 20Из чрева Зверя [147]
В июле 1981 года предчувствующего недоброе Дэвида Берковица перевели из Аттики в исправительное учреждение Клинтон в Даннеморе, штат Нью-Йорк. Расположенная в северо-восточной части штата, недалеко от канадской границы старая тюрьма в окружении исполинского серого забора считалась самой труднодоступной в системе. В Аттике, к огорчению Джона Сантуччи, остались ценные информаторы. Но в Даннеморе найдутся новые, более одного из которых впоследствии переведут в другое место, чтобы разобщить с Берковицем.
Честно говоря, ход связанных с этим событий выглядит подозрительно; так считал не только я, но и офис окружного прокурора.
Эти заключенные и один из ключевых внешних контактов предоставили важную информацию о деле. Все они хорошо знали Берковица. Каждому из них Берковиц раскрыл деликатные подробности – детали, которые повторялись разными лицами, общавшимися с Берковицем в период с 1979 по 1985 год.
В целях защиты источников, которым, возможно, когда-нибудь придется давать показания в суде, и чьи жизни могут оказаться под угрозой, все предоставленные ими сведения будут приписаны двум составным персонажам, которых я буду называть Винни и Дэнни. Реальные имена, письма и показания каждого из них имеются в распоряжении окружного прокурора Квинса, чьи сотрудники лично работали с двумя из этих людей. Остальных разрабатывал я.
Поскольку информация от разных источников содержала общие элементы, путь к ее подтверждению был один на всех. Согласованность показаний повысила доверие к информаторам и самому Берковицу, который, как оказалось, пересказывал им те же детали, что впервые описал нам в 1979–1980 годах – лишь с одним существенным отличием. Через своих товарищей по заключению и других людей он заполнил пробелы, оставленные нам для расшифровки в качестве подсказок. Источники заявили, что он был откровенен с ними по нескольким причинам, одной из которых стало его желание изучить возможность получения правовой защиты для себя и своей семьи в обмен на решение сделать следующий шаг. Берковец рассказал все как минимум двум информаторам-заключенным, чтобы узнать, не захотят ли ему помочь их адвокаты, и если да, то что они смогут для него сделать. Впрочем, в итоге он решил не развивать эту тему.
В отношении как Берковица, так и информаторов было относительно просто, хотя и трудоемко, сравнить их заявления и письма, накопленные за несколько лет, чтобы определить, насколько последовательны их версии. Они оказались последовательными. К тому же письменные свидетельства подкреплялись неоднократными личными беседами с источниками, которые я провел во время десятка с лишним посещений различных тюрем штата. Винни и Дэнни в 1986 году повторяли те же истории, что первоначально рассказали мне в период между 1979 и 1985 годами.
Я лично потратил много месяцев на проверку этих обвинений, в чем мне помогали департамент полиции Гринбурга в Вестчестере, лейтенант полиции Йонкерса Майк Новотны, вышедшие на пенсию детективы по расследованию убийств полиции Нью-Йорка Джо Бастери и Хэнк Чинотти, а также другие люди, пожелавшие остаться неизвестными из профессиональных соображений.
Затем мы сопоставили нашу информацию со сведениями, собранными следователями из Квинса, и все сошлось.
С учетом всех данных, нам открылось следующее.
В октябре 1981 года, после выхода в эфир интервью Сантуччи, Берковиц понял, что окружной прокурор верит в существование заговора. Раньше он рассказал Винни и Дэнни, что и Джон, и Майкл Карры состояли в культе и что Джон Карр точно нажимал на спусковой крючок.
Он не сообщил, стрелял ли в кого-то Майкл, но заявил, что, хотя на тот момент уже и сам «дрейфовал» в сторону сатанизма, случайная встреча с Майклом в Бронксе привела его в лапы группы в день, когда Майкл пригласил его на вечеринку в многоквартирном доме на Барнс-авеню. Берковиц также сказал, что культ оказался больше, чем он думал, о чем мы в Нью-Йорке уже и без того знали.
Теперь, в середине октября, он сообщил Винни, что группа планирует убийство на Хэллоуин.
Хэллоуин считается одним из главных сатанинских праздников, и, судя по услышанному Винни, убийство должно было послужить сразу двум целям: стать жертвоприношением культа и устранить еще одно слабое звено. «Внутреннее дело, типа убрать лишнего», – написал Винни.
Он заявил, что Берковиц ощущает себя не в силах остановить это. Но как же Берковиц узнал о планах группы?
По словам Винни, контакты с воли присматривали за Берковицем и держали его в курсе деятельности культа. Это заявление впоследствии подтвердилось информацией из независимых источников. Винни был потрясен, услышав о планирующемся убийстве. Он написал письмо близкому другу, где кратко изложил некоторые из ставших ему известными подробностей:
Если Сантуччи не все равно, можешь поделиться с ним всем этим. Я хочу, чтобы ты все ему передал. Большая часть этого ни фига для меня не значит. Но, если перечитать, могу сказать, там есть важные вещи, в которые сам я не врубился. Время важнее всего. Воспользуюсь шансом. Все это правда. Это правда, как я это описываю, как я это вижу. Постараюсь быть объективным. Окружной прокурор может решить, что это ничего не стоит.