Глава 24Царствие убийств в Южной Калифорнии
К 1985 году доверие к словам Дэвида Берковица и тюремных информаторов укрепилось. И Мэнсон II, как показало расследование по делу Арлис Перри, не лгал нью-йоркскому культу, рассказывая свою ужасную историю. Также появились сведения, подкреплявшие нашу оценку нападения на Кристин Фройнд, и они дополнили те многочисленные прочие факты, что были собраны с августа 1977 года, когда я только начал это непростое путешествие. С учетом полученной информации и того, что мы узнали о Билле Ментцере, было бы глупо отрицать существование реального мотива в убийствах Тейт.
Со дня их совершения прошло много лет, что сильно затрудняло новое расследование. Однако затраченные усилия окупались их важностью для дела Сына Сэма и прочих случаев, находившихся у нас в разработке. Все они, как утверждалось, были связаны, и обнаружение мотива в убийствах Тейт могло бы лишний раз подтвердить существование сатанинской сети, охватывавшей Нью-Йорк, Техас, Калифорнию и Дакоты. Подобные улики показали бы, что дело Мэнсона на самом деле гораздо глубже, чем первоначально предполагалось.
Нам предстояло поработать на двух направлениях. Правдиво ли утверждение о намеренном выборе жертв? И если да, то каков был мотив и для кого Мэнсон «вызвался» совершить преступления? В таком контексте вопрос «почему» также включал собственную мотивацию Мэнсона – что он сам мог получить в результате предполагаемого добровольного участия в произошедшем?
Представленный в суде мотив Кавардака основывался на личной теологии Мэнсона, во многом вдохновленной учением Процесса, согласно которому «конец» можно призвать, спровоцировав прокатившуюся по всему миру волну насилия. По мнению Мэнсона, Кавардак (его обозначение, Helter Skelter, взято из одноименной песни The Beatles, чей смысл Мэнсон сильно исказил) должен был спровоцировать межрасовую войну черных с белыми. Оставляя на местах убийств наводящие на размышления улики, его последователи собирались ввести в заблуждение истеблишмент, бросив тень подозрения на радикальную группировку вроде «Черных пантер» [177]. В развернувшейся борьбе темнокожие могли бы вкусить победы, после чего захотели бы установить новый миропорядок. Тогда из своего укрытия в пустыне показались бы Чарли и его «Семья» и взяли бы командование на себя.
На этой предпосылке прокурор Винсент Буглиози отстроил замечательное дело, и я не собираюсь оспаривать главные его выводы. Тюремные информаторы лишь расширили понимание Кавардака, утверждая, что у убийств имелось по меньшей мере два мотива. Иными словами, Мэнсон был бомбой замедленного действия, и кто-то отлично это знал. Затем этот кто-то сбросил бомбу в нужный дом – номер 10050 по Сьело-драйв в Бенедикт-кэньоне, к северо-западу от центра Лос-Анджелеса.
Убийства Тейт и Ла-Бьянка произошли в выходные дни, 9 и 10 августа 1969 года. Погибло семь жертв. Актрису Шэрон Тейт, находившуюся на восьмом месяце беременности, друга Романа Полански Войтека Фриковски, наследницу кофейной империи Эбигейл Фолгер, известного стилиста Джея Себринга и Стивена Пэрента убили на Сьело-драйв вскоре после полуночи.
Восемнадцатилетний Пэрент в тот день приехал в гости к молодому смотрителю Уильяму Гарретсону, занимавшему гостевой домик на арендованной Полански территории. Его застрелил двадцатидвухлетний Чарльз (Текс) Уотсон, едва «рамблер» Пэрента подъехал к воротам. Остальных застрелили, закололи и избили внутри дома.
Фриковски и его девушку Фолгер выгнали наружу, и они умерли на лужайке. Себринга и Тейт убили в гостиной; обмотанная вокруг шей веревка связывала их вместе. Доказательства подтверждают, что после ухода убийц некие люди – Мэнсон со спутником – вошли в дом и попытались повесить Шэрон Тейт и Себринга на парадном крыльце, однако потерпели неудачу и оттащили тела обратно в гостиную.
Непосредственно не участвовавший в убийствах Мэнсон был признан их идейным вдохновителем и осужден наравне с фактическими убийцами: Уотсоном, Патрицией Кренуинкл и Сьюзан Аткинс – последняя призналась, что попробовала на вкус кровь Тейт.
Следующей ночью в лос-анджелесском районе Лос-Фелис в их собственном доме по адресу: Уэйверли-драйв, 3301, зарезали преуспевающего владельца сети магазинов Лено Ла-Бьянку, сорока четырех лет, и его тридцативосьмилетнюю жену Розмари. Мэнсона, лично связавшего пару перед убийством, признали виновным и в этом преступлении, наряду с фактическими убийцами – Уотсоном, Кренуинкл и Лесли Ван Хаутен.
После нескольких месяцев расследования дела – которое детективы не связывали с бойней в доме Тейт, – оно вдруг разрешилось, когда находившаяся в тюрьме по другому обвинению Аткинс разговорилась со своими сокамерницами в манере, похожей на беседы Берковица с Винни и Дэнни. Ради возможности выстроить дело против остальных окружная прокуратура Лос-Анджелеса в итоге предоставила иммунитет Линде Касабиан, присутствовавшей на обоих местах преступления, но не участвовавшей в самих убийствах.
Как отметил Буглиози в своей книге «Helter Skelter: Правда о Чарли Мэнсоне», действия полиции по расследованию этих дел – особенно убийств Тейт – оставляли желать лучшего. И именно к убийствам Тейт относились заявления нью-йоркских информаторов. Однако в убийствах Ла-Бьянка также можно было обнаружить ряд интригующих фактов.
На момент смерти у Лено Ла-Бьянки, президента сети магазинов «Гейтуэй маркетс», имелись долги в размере примерно 230 000 долларов – очевидный результат его пристрастия к лошадям. Неплохой мотив для убийства. Ла-Бьянка не только делал ставки на бегах, но и сам владел девятью чистокровными лошадьми. Кроме того, он входил в совет директоров голливудского банка, который, по мнению полиции, был связан с мафией. Несколько членов правления этого банка попали под суд за мошеннические финансовые операции. Однако Ла-Бьянке обвинения тогда не предъявляли. Где-то в этом лабиринте может скрываться еще один мотив.
Его жена Розмари к моменту смерти также скопила немалое состояние. Бывшая разведенка с двумя маленькими детьми, она была вынуждена работать в придорожном кафе и разносить напитки в баре, чтобы прокормить себя. В начале своего брака с Лено, зарегистрированного в 1959 году, она все еще работала официанткой в баре при гостинице «Лос-Фелис». Однако позднее она купила себе долю в магазине одежды «Бутик кэридж» и начала вкладывать деньги в фондовый рынок. Спустя десять лет работавшая в 1959 году официанткой Розмари Ла-Бьянка оставила наследство общей стоимостью 2 600 000 долларов – более пяти миллионов долларов в пересчете на цены 1986 года. Мягко говоря, впечатляющая история успеха.
За несколько недель до убийств в доме Ла-Бьянка возникли проблемы. Розмари рассказала соседке, что в период их с Лено отсутствия на выходных туда несколько раз забирались посторонние. В их телефоне нашли «жучок». Эд Сандерс сообщил, что коллекция редких монет, скорее всего украденная из их дома, позднее была замечена в другом жилом здании на Уэйверли; по заявлению одного человека, она теперь якобы принадлежала букмекеру, спешно съехавшему из собственной резиденции примерно через неделю после убийств. Иная версия истории гласит, что один из ближайших соратников Мэнсона, Брюс Дэвис, примерно за девять месяцев до убийств вывез в Англию ценнейшую коллекцию серебряных долларов.
Согласно имеющимся у лос-анджелесского отдела по расследованию убийств данным, Дэвис действительно ездил в Лондон, где проводил время с Процессом. Имелись ли у него тогда при себе серебряные доллары, доподлинно неизвестно, однако Лено Ла-Бьянка действительно был страстным коллекционером монет.
Тем не менее следствие установило, что Ла-Бьянка стали случайными жертвами «детей» Мэнсона. Но мог ли кто-то другой пристально наблюдать за Ла-Бьянка? Да, мог. И также возможно, что связь этого человека с Мэнсоном скрывается где-то в бездне его контактов, поскольку Мэнсон был профессиональным преступником и мошенником с массой связей по обе стороны лос-анджелесских баррикад.
Линда Касабиан под присягой заявила, что в ночь убийств Мэнсон заставил ее беспорядочно ездить по Лос-Анджелесу, после чего направил ее напрямую к дому Ла-Бьянка. Дом 3301 по Уэйверли-драйв Ла-Бьянка купили в 1968 году у матери Лено, жившей по соседству со зданием, которое прежде занимали друзья Мэнсона. Получается, что Мэнсон хорошо знал планировку другого дома, номер 3267 по Уэйверли, однако вместо него предпочел вломиться в дом Ла-Бьянка – в 2 часа ночи, когда свет там еще горел и пара не спала; и он вместе с Тексом Уотсоном умудрился сделать это так, что на двери не осталось никаких следов взлома. Затем они связали супругов – без каких-либо признаков борьбы. Потом Мэнсон ушел, напоследок приказав остальным, ожидавшим его снаружи, присоединиться к Уотсону и убить хозяев.
Любопытно, что лодку Лено Ла-Бьянки вместе с машиной, к которой она была прицеплена, впоследствии нашли на улице перед домом, а не на длинной подъездной дорожке возле него. В багажнике автомобиля лежала коллекция монет, а в бардачке – бумажник Лено. Оставленные на улице лодка и автомобиль, казалось, так и манили их украсть.
Эти обстоятельства вовсе не являются следствием беспечности Лено; обычно он относился к лодке с большим вниманием и хранил ее в гараже дома своей матери. Так что ее присутствие на улице – в точке за пределами подъездной дорожки – следует признать необычным. Кроме того, с лодки тогда были сняты водные лыжи; их нашли за домом, прислоненными к крылу машины Розмари. Логично ли, что хозяин настолько беспокоился о водных лыжах, что протащил их не менее сорока ярдов по подъездной дорожке до дома, в то же время оставив на виду лодку, закрепленную на годовалом «тандерберде»?
К тому же Лено убили в пижаме, а Розмари нашли в одном из ее любимых выходных нарядов, надетом поверх пижамы с шортами. Вряд ли она надела его ранее тем вечером – пара только что вернулась после самого обычного выходного на озере Изабелла. Мэнсон заявил, что сам велел ей надеть платье, но сочетание одежды Розмари с оставленными на улице лодкой и машиной может означать, что Розмари в одиночку выходила из дома незадолго до убийств и поленилась катить машину по длинной подъездной дорожке, что, вероятно, обычно делал Лено. Бумажник и монеты остались в автомобиле, потому что машина и лодка в момент приезда пары до