Одиннадцать недель спустя Нето отмечали канун Рождества в компании семьи и друзей, когда по их окнам открыли стрельбу из автомобиля, остановившегося возле забора из металлической сетки, идущего сбоку от дома, – пули чудом не попали в Сильвию, игравшую на пианино у самого окна. На крыльце потом обнаружили мертвую немецкую овчарку по кличке Ракета, которая принадлежала семье Нето. Пуля из малокалиберного оружия пробила ей шею.
10 апреля 1977 года – в Пасхальное воскресенье – Сэм Карр получил письмо с требованием прекратить лай Харви, их черного лабрадора-ретривера. 19 апреля в дом Карров пришло еще одно письмо, написанное тем же почерком. Второе послание по тону было гораздо более угрожающим, чем предыдущее.
27 апреля, примерно в 21:30, неизвестный выполнил свою угрозу. Харви ранили на заднем дворе одним из нескольких выстрелов, сделанных со стороны тропинки над акведуком, проходившей примерно в двадцати ярдах от дома. Карр мельком увидел мужчину в синих джинсах и желтой рубашке, убегающего по акведуку на север. Предположения Уит Карр оказались неверны – тогда стреляли не из пистолета 44-го калибра.
Затем, 7 июня, Крэйг Глассман, студент-медик, работавший добровольным помощником шерифа округа Вестчестер, получил первое из четырех писем с угрозами, доставленных в его квартиру 6Е на Пайн-стрит, 35, куда он переехал с Гленвуд-авеню в марте и где поселился прямо под Дэвидом Берковицем.
Двумя днями позже, 9 июня, семья Кассара в Нью-Рошелле – бывшие домовладельцы Берковица – получила по почте открытку с пожеланиями скорейшего выздоровления. Украшенное изображением щенка послание было адресовано Джеку Кассара: «Сожалею о вашем падении с крыши собственного дома…» Кассара ниоткуда не падал. На открытке стояла подпись: «Сэм и Фрэнсис» [sic][70], а на конверте в качестве обратного адреса указали дом Карров, с которыми Кассара не были знакомы. Раздраженная и в то же время испытывающая любопытство миссис Кассара нашла телефон Сэма Карра и позвонила ему, чтобы узнать, зачем они отправили такую открытку. Карры заявили, что ничего об этом не знают, однако Сэм рассказал Нэнн Кассара о полученных им письмах и последующем ранении Харви, пулю из тела которого так и не извлекли, поскольку врач, по словам Карра, счел это слишком рискованным.
Пары договорились о встрече и 9 июня в доме Карров в Йонкерсе сравнили полученные письма с открыткой Кассара. Почерк на них совпал.
В Йонкерсе явно что-то происходило. Что-то странное. У Карров и Кассара было нечто общее. Но они не могли понять, что или кто именно.
Вернувшись вечером домой, Нэнн Кассара рассказала о поездке в Йонкерс своему сыну Стиву. Услышав о нападении на собаку, Стив предположил: «Помнишь нашего бывшего жильца, которому не нравился лай нашего пса? Может, это как-то связано с ним».
Вспомнив тот случай, но не имя арендатора, Нэнн Кассара сверилась со своими записями. Дэвид Берковиц.
Затем она заглянула в телефонный справочник Вестчестера и увидела, что некий Дэвид Берковиц теперь живет в доме № 35 на Пайн-стрит в Йонкерсе. Она позвонила Сэму Карру.
– Пайн-стрит у вас там рядом? – спросила она. Бинго!
На следующий день, 10 июня, Карр со всей собранной информацией отправился в детективный отдел Департамента полиции Йонкерса. Сказать, что тамошние детективы плохо вели это дело, значило бы преувеличить их заслуги. Проще говоря, они не сделали вообще ничего. Это случилось 10 июня, за шестнадцать дней до стрельбы возле «Элифаса» и за семь недель до того, как Сын Сэма напал на Стейси Московиц и Роберта Виоланте.
Между тем добровольный помощник шерифа Крэйг Глассман 7 июня передал полученное письмо с угрозами своему начальству в Уайт-Плейнс. Там тоже ничего не стали делать. 13 июля Глассман получил по почте еще одно угрожающее послание. Он снова показал письмо начальству. Если бы кто-то потрудился связаться с полицией Йонкерса, стало бы ясно, что почерк на письмах Глассмана совпадает с почерком на открытке с пожеланиями выздоровления, адресованной Кассара, и на письмах семье Карр о Харви. Но всем было плевать.
Однако в субботу 6 августа – через неделю после нападения на Московиц и Виоланте – тревожные сигналы прозвучали так громко, что игнорировать их стало невозможно. В 7:30 утра кто-то поджег мусор, сваленный под дверью Глассмана на Пайн-стрит, 35, и для пущей убедительности бросил в огонь пару десятков боевых патронов 22-го калибра. К счастью, никто не пострадал.
Одним из йонкерсовских полицейских, прибывших на место происшествия, был Том Чемберлен, знавший о присланных Каррам и Кассара письмах. Он спросил Глассмана, не получал ли тот послания с угрозами. Глассман показал ему два письма, пришедшие этим утром, и Чемберлен сразу узнал почерк. Не такое уж выдающееся достижение: почерк Берковица настолько самобытен, что его легко узнать.
Более того, в июньском письме Глассмана стоял обратный адрес Кассара, а записку от 13 июля подписали фамилией Сэма Карра.
Все полученные Глассманом послания были щедро приправлены упоминаниями крови, убийств и Сатаны. И тут всем внезапно захотелось пообщаться с Дэвидом Берковицем.
Истории, рассказанные Джеймсу Джастасу Чемберленом и Сэмом Карром, нью-йоркская полиция обсудила в последние часы 9 августа. Однако, несмотря на присутствие в йонкерсовских событиях насилия, крови и подозрительного поведения, бруклинское начальство ими не слишком впечатлилось – хотя впоследствии станет утверждать обратное. Все прекрасно понимали, что в Нью-Йорке проживают тысячи людей, балансирующих на грани психоза, и Берковиц – если он действительно повинен в развязанной в Йонкерсе войне – был всего лишь очередной такой личностью в длинном списке граждан со странностями, чьи имена сотнями стекались в опергруппу «Омега». Более того, подобная наглая, демонстративная активность совершенно не вязалась с многочисленными психологическими портретами неприметного убийцы, способного «легко раствориться в толпе». Они искали абсолютно заурядного с виду человека. И это было и остается очень важным моментом.
Департамент полиции Нью-Йорка не отправил кавалерию в Йонкерс той же ночью, как не стал отряжать туда батальон детективов на следующий день. Туда пошлют двух – всего двух! – детективов для проведения рутинной проверки «потенциального свидетеля» Берковица, интерес к которому объяснялся выписанной штрафной квитанцией и заявлениями о подозрениях в агрессивном поведении, в том числе с применением оружия. Он не ездил на желтом «фольксвагене» – машине убийцы – и не брал его напрокат: в ту ночь на месте происшествия находился его собственный «форд». Однако оставалась еще возможность того, что он каким-то образом сменил машину. Всякое бывает.
Интересный момент: в среду, 10 августа, комиссара полиции Майкла Кодда в городе не было. Он не отправился в Европу или Китай, просто выехал за город. Джон Дж. Сантуччи, окружной прокурор Квинса, где произошло пять из восьми нападений Сына Сэма, позднее скажет: «Знай вы заранее, что наконец нашли своего подозреваемого, ни за что бы не стали проводить самый громкий в истории Департамента полиции арест в отсутствие комиссара. Так просто не делают. Они до самого конца не знали, что им нужен был именно Берковиц».
В районе полудня детектив-сержант Джеймс Ши из 10-го убойного сектора попросил опытных сотрудников детективной службы Эда Зиго и Джона Лонго съездить в Йонкерс, чтобы разобраться в ситуации с Берковицем. Страно и Джастаса, принимавших активное участие в расследовании, в эту поездку не взяли – лишнее подтверждение того, что власти не считали Берковица убийцей. Если бы арест предполагался заранее, двое следователей, сыгравших важную роль в деле, скорее всего оказались бы на месте событий.
Прибыв в Вестчестер, Зиго и Лонго сверились с картой, въехали в Йонкерс по Северному Бродвею, повернули налево на Гленвуд и спустились с холма на Пайн-стрит. Остановившись, они прошлись по окрестностям и заметили «гэлакси» Берковица, припаркованный на западной стороне узкой дороги примерно в двадцати пяти ярдах к северу от входа в дом № 35. Зиго заглянул в окно машины и увидел на заднем сиденье вещмешок. Из него торчал приклад винтовки.
В Нью-Йорке нет закона, запрещающего владеть винтовкой. Она не считается «скрытым оружием», на которое нужно получать разрешение, прежде чем его приобрести. Заглядывая в окно, Зиго отлично знал это. Как знал и то, что он видит приклад, всего лишь приклад, ничего более. Другими словами, у него не было оснований полагать, что в автомобиле находятся какие-либо запрещенные предметы.
Несмотря на это, он вскрыл дверь машины. Залез в вещмешок и увидел, что винтовка представляет собой полуавтоматическую «Коммандо Марк III», способную выпустить тридцать пуль из любого вида обойм, каковые также нашлись в вещмешке. Оружие, конечно, не относилось к тому типу, которым обычно владеют охотники или «рядовые граждане», но оно не было незаконным.
Открыв бардачок, Зиго наткнулся на конверт, адресованный руководителю «Омеги» Тимоти Дауду и полиции Лонг-Айленда, округ Саффолк. Прочитав вложенную в него записку, Зиго понял, какое сокровище попало ему в руки. Рукописный текст обещал нападение в Саутгемптоне, на фешенебельном летнем курорте на южном побережье Лонг-Айленда, неподалеку от Огненного острова.
Зиго и Лонго были потрясены. Они нашли Сына Сэма. Или нет?
У Дэвида Берковица неделя выдалась напряженной, насыщенной событиями. Все планы были уже разработаны и приведены в действие. Колесики закрутились. Подготовка к сложносочиненной мистификации завершилась. Было непросто, но у него все вышло.
Пока Зиго рылся в стоявшем на улице «форде», Берковиц, чья квартира выходила окнами на противоположную сторону, мерил шагами гостиную. Ранее тем же утром он спустился вниз, положил в машину вещмешок и сунул в бардачок наспех нацарапанную записку. Текст он написал от руки. Копировать стилизованный почерк Сына Сэма, его наклонные печатные буквы времени не было. Кроме того, он сплагиатил чужое стихотворение – подправив текст и переадресовав его Крэйгу Глассману, – написал его на бумажной папке для документов и нарисовал под ним графический символ Сына Сэма. Берковиц исказил оригинальное изображение, использованное в письме Бреслину, – изменил положение знаков Марса и Венеры и добавил стрелки на концах буквы «Х». (Сотрудник полиции Йонкерса впоследствии обнаружит листы бумаги, на которых Берковиц практиковался в рисовании символа.)