льного свидетеля из первых уст. Миссис Дэвис поначалу колебалась, но, успокоенная тем, что убийца уже арестован, согласилась позировать для фотографий вместе с собакой, а потом поехать с Федеричи в офис «Дейли ньюс» на Манхэттене.
Миссис Дэвис так оценила случившееся: «Я пошла с ними. По их словам, Страно сказал, что с ними можно поговорить. Поэтому я рассказала им, что произошло той ночью».
Я перебил ее: «Вы рассказали им о том, как машина Берковица уезжала из района, сигналила и все прочее?»
«Да, – ответила она. – Я рассказала Федеричи обо всем. Страно уже знал об этой машине. Страно знал, и тогда я рассказала о ней Федеричи».
До ареста то, что машина покидала окрестности места преступления, не имело почти никакого значения. Она уехала за пятнадцать минут до стрельбы, и никто не думал, что владельцем оштрафованного автомобиля окажется Берковиц – ныне подозреваемый в убийстве. Однако теперь отъезд «гэлакси» обрел новое – и весьма опасное для многих – значение.
«Федеричи записал то, что я ему сказала, и они подготовили статью. Я прочла текст, и там все было правильно, – продолжила миссис Дэвис. – А потом вмешался Страно».
По словам миссис Дэвис, детектив Страно появился в редакции «Дейли ньюс», прочитал черновик ее «рассказа от первого лица», а затем стал намекать, что миссис Дэвис, наверное, проголодалась. Вместе с женщиной-репортером ее отправили «вниз, чтобы перекусить», сказала она. «К нашему возвращению часть текста о том, что он [Берковиц] убрал штрафную квитанцию, жал на клаксон и прочее, оттуда выбросили».
На следующий день, в пятницу, 12 августа, история миссис Дэвис (подписанная ее реальным именем, ни больше ни меньше) появилась на второй странице «Ньюс». В тексте не упоминались ни ее первая встреча с подозреваемым, ни маневры «гэлакси» незадолго до стрельбы, происходившие в то самое время, когда Берковиц, по его собственным утверждениям, следил за жертвами в парке, в двух кварталах от места, где на самом деле находился.
Из своего же отчета формы DD-5 Страно прекрасно знал, что выстрелы прозвучали, едва миссис Дэвис вошла в квартиру. Он написал, что свидетельница услышала выстрелы, когда спускала собаку с поводка. Если бы хоть кто-то – как сделал это впоследствии я – додумался замерить расстояния и учесть фактор времени, могли бы возникнуть серьезные вопросы.
В «специальном» выпуске «Ньюс», вышедшем на следующее утро после ареста, приводились такие слова детектива: «Она стояла на крыльце, отстегивая с собаки поводок, и тут услышала выстрелы и гудок автомобиля». Отчет искажал время событий примерно на двадцать секунд, однако красный огонек отчетливо мигал и в этом случае. Если только Берковиц не был звездой легкой атлетики, у полиции явно имелись проблемы.
В опубликованном рассказе миссис Дэвис эта проблема устранялась следующим образом: «…было странно видеть кого-то в [выходном] наряде в такую жару. Перед тем как лечь спать, я начала читать газету и услышала нечто похожее на продолжительный грохот, а затем гудок». Хитро сформулированный текст подразумевал, что миссис Дэвис некоторое время слонялась по квартире, и только потом услышала выстрелы, что было неправдой.
В еще одной статье, опубликованной в «Ньюс» в тот же день и подписанной лично Федеричи – тем же человеком, что изложил историю миссис Дэвис, – события были искажены в еще большей степени: «Он [убийца] ушел. Она отправилась домой. Пятнадцать минут спустя [курсив мой] она подошла к окну, чтобы включить кондиционер, и услышала громкий хлопок, а затем звук автомобильного гудка».
Статья умудрилась опровергнуть собой другую – хотя обе они вышли в одной и той же газете в один и тот же день и их написал один и тот же репортер. В одной говорилось, что свидетельница услышала выстрелы, когда открыла газету (что, по сути, было правдой); другая указывала, что она слышала их, когда включала кондиционер.
Благодаря хитроумным формулировкам в первом случае и неточностям во втором, материалы с успехом нивелировали критические факторы времени и расстояния.
Что тогда в действительности произошло между Федеричи и Страно, пока миссис Дэвис отходила перекусить, доподлинно неизвестно. Возможно, искажения стали результатом ошибок в процессе редактирования. Но куда более вероятно, что так получилось по иной причине.
Помощник окружного прокурора Бруклина Стивен Вакс позднее подтвердил: миссис Дэвис сообщила ему, что машина Берковица уехала незадолго до стрельбы. Вакс сказал, что впервые услышал об этом от миссис Дэвис за день до того, как Берковица признали виновным – в мае 1978 года, через девять месяцев после ареста.
Похоже, офис окружного прокурора Бруклина за все это время не удосужился опросить собственных свидетелей – никаких опознаний, сверок показаний, улик, подтверждающих заявление Берковица, ничего. Подобное бездействие свидетельствует о возможном нежелании властей собирать информацию, чтобы ненароком не наткнуться на нечто иное, скрывающееся в недрах этого дела. Резкое изменение отношения к желтому «фольксвагену», за которым еще вчера велась интенсивная охота, – очередное звено той же цепочки.
Факты таковы: окружная прокуратура Бруклина признала получение от главного свидетеля доказательств, ставящих под сомнение правдивость признания Берковица. Эта информация, как и уже известные властям свидетельства о желтом «фольксвагене», появилась до того, как Берковица признали виновным. Однако окружной прокурор Бруклина не сделал ничего, чтобы прервать или отсрочить судебное разбирательство либо начать новое расследование.
Когда я спросил Страно о произошедшем, он заявил, что впервые услышал о том, что «форд» покидал район, во время судебного заседания в мае 1978 года. Я поинтересовался у Страно, не говорит ли он так потому, что по целому ряду причин не сообщил в офис окружного прокурора об этой детали, и теперь, когда его о ней спросили, у него просто не осталось иного выбора, кроме как сослаться на неосведомленность.
Страно с гневом отверг мое предположение.
Миссис Дэвис сказала, что Страно просто лжет.
Свою первую беседу с миссис Дэвис весной 1979 года я провел вместе с сотрудницей редакции «Нью-Йорк таймс» Мэриан Роуч и внештатным репортером Джеймсом Миттигером. Во время разговора также присутствовал адвокат миссис Дэвис, бывший по совместительству ее соседом и другом.
До этого момента миссис Дэвис не имела даже смутного представления о деталях признания Берковица, поскольку его не обнародовали, и не понимала, насколько важен ее рассказ, подтвержденный словами Говарда Бохана.
Только в ходе этой первой и последующих встреч, когда мы реконструировали для нее место событий и их ход, миссис Дэвис осознала, что ее наблюдения в ту ночь фактически опровергают возможность того, что Берковиц стрелял сам.
Поняв это, она испугалась, опасаясь возмездия со стороны «настоящего убийцы», как она его называла. А еще сильно обеспокоилась тем, что ее показания могут освободить Берковица.
«Он все равно убийца, я не хочу, чтобы его выпустили», – несколько раз говорила она. Я заверил ее, что цель состоит не в освобождении Берковица, а в том, чтобы по возможности посадить его сообщников.
По иронии судьбы, главная свидетельница полиции чуть было не помешала попытке представить Берковица безумным убийцей-одиночкой.
Тем временем прокуратура Бруклина упорно отказывалась предпринимать хоть какие-то действия. Окружной прокурор Юджин Голд останется глух к растущему числу улик, и в Берковице по-прежнему будут видеть убийцу-одиночку.
Что касается Страно и Федеричи, то в их отношении каждый волен прийти к собственному выводу. Федеричи впоследствии ушел из «Ньюс», предпочтя работу в частной компании. Страно уже через девять дней после ареста Берковица получил повышение вместе с двадцатью четырьмя другими полицейскими, что стало самым массовым в истории Департамента полиции Нью-Йорка случаем продвижения по службе.
Полиция, которая еще в марте выглядела не лучшим образом, теперь купалась в лучах славы, обретенной за счет дела Сына Сэма. Ее авторитет был восстановлен, а рейтинг доверия со стороны общественности достиг заоблачных высот. Церемония награждения стала достойным завершением всего этого.
В ближайшие месяцы в ранее сплоченных легионах 10-го убойного сектора произойдет раскол. Некоторые детективы, включая Страно и Джона Фалотико, начнут переживать из-за того, что детектив Эд Зиго, во время поимки преступника отправившийся получать ордер на обыск, попытается урвать себе слишком большой кусок незаслуженной славы и внимания.
Сведения об этом я получил из первых рук, поскольку в то время не раз беседовал со Страно и прочими, включая Зиго. Последний придерживался собственной версии событий, но в разговорах с остальными неизменно проскальзывали тонкие намеки, основанные на книгах и фильмах. Миссис Дэвис сказала, что на церемонии награждения в Бруклине, где она присутствовала лично, между представителями противоположных лагерей завязалась драка.
Зиго, который то ли участвовал, то ли нет, в той возможной стычке, точно сумел нанести другой стороне как минимум один запоздалый удар. Выйдя спустя несколько лет на пенсию, он помог продюсеру Сонни Гроссо, также бывшему сотруднику полиции Нью-Йорка, снять якобы основанный на реальных событиях фильм. Телевизионный проект, впервые вышедший в эфир на канале «Си-би-эс» в октябре 1985 года, назывался «Из темноты». Но вместо того, чтобы пролить на дело новый свет, фильм исказил и приукрасил ход расследования, события, связанные с арестом, и роль Зиго в них.
«Си-би-эс» стал не единственной жертвой заблуждений. В 1981 году Лоуренс Клауснер опубликовал книгу, где рассказывалась якобы «правдивая» история – что, конечно, означало, что Берковиц жаждал бойни, был одержимым демонами безумцем и действовал в одиночку. Горстка руководителей опергруппы скормила Клауснеру большую тарелку допущений и искажений, а тот послушно переварил съеденное и преподнес его как установленный факт. Он буквально канонизировал капитана Джозефа Боррелли, сержанта Джо Коффи и других членов опергруппы «Омега», чье расследование, несмотря на пошлые хвалебные речи Клауснера, оказалось не более чем дорогостоящим провалом.