– Когда это началось? – спросил я.
– Прошлым летом. На самом деле она нам не угрожала, просто вела себя очень странно, – ответила миссис Миэн.
Затем я упомянул имя еще одного жителя Стейтен-Айленда – из совсем другого района, – которого звонившая Данливи обвинила в принадлежности к культу.
– Вы знаете Майка Уоллмена*?
– Да, конечно, знаем. Он хороший друг нашего сына.
– Он бывает у вас дома? – спросил Джим.
– Да.
Мы задали еще несколько вопросов Миэнам и их сыну, чтобы убедиться, что они говорят правду, и постепенно начали понимать, с чем имеем дело.
– А вы случайно не знаете имя этой «странной» женщины или ее адрес? – поинтересовался Джим.
– Нет, – ответила миссис Миэн. – Мы не знаем, как ее зовут, но она раньше жила на нашей улице. Там есть дом на две семьи, он принадлежит пожилой даме по имени Эрна. Эта женщина вместе с мужем и еще, кажется, темнокожей девушкой занимали один из этажей. Они снимали жилье у Эрны, милой, безобидной старушки. Вряд ли она что-то знает.
– Не могли бы вы показать нам этот дом и представить нас хозяйке? – спросил Джим.
– Конечно, Джек отведет вас туда.
Мы с Джимом избегали упоминать истинную причину нашего разговора с Миэнами. Но стоило нам выйти из дома, как Джек Миэн спросил:
– Так в чем же дело, ребята? Эта женщина во что-то влипла?
– Мы здесь не из-за нее, мистер Миэн, а из-за вас, – ответил я. – Предполагалось, что вы являетесь сообщниками Дэвида Берковица и проводите у себя подвале черные мессы.
Ошарашенный Миэн замер посреди дороги. Мы вкратце пересказали ему суть письма, отправленного «странной женщиной», и он пришел в ярость.
– Ее надо посадить! – разбушевался он. – И сообщить обо всем в газеты! Одному богу известно, кому еще она про нас наврала!
– Мы не уверены, что это была она, – сказал я. – Но вы узнали о случившемся только сегодня вечером. А вот Данливи она достает уже несколько месяцев – надеюсь, это хоть немного вас успокоит.
– Боюсь, что нет, – заявил Миэн.
– Успокоило бы, знай вы Данливи, – невозмутимо произнес Джим, однако Миэн ответил ему лишь пустым взглядом.
– Не переживайте, – быстро добавил Джим. – Мы все расстроены произошедшим. Мы не знаем, действительно ли всему виной та женщина, но постараемся выяснить.
Эрна Вагнер оказалась хрупкой седовласой старушкой далеко за восемьдесят. Время ее не пощадило: она плохо слышала и не понимала многого из того, что мы говорили. Ее дом был битком забит изваяниями различных святых и Пресвятой Девы Марии. Она не вела записей и не помнила имя бывшей квартиросъемщицы. Мы уже почти сдались, но тут я спросил, не получала ли она вестей о той даме после ее отъезда.
В глазах старушки зажглась искра понимания, она, прихрамывая, подошла к бюро и достала письмо. На конверте были указаны имя и обратный адрес в Бейсайде, Квинс. Сам текст изобиловал крестами и символами и включал упоминания Миэнов, Сына Сэма, тел в заливе Литтл-Нек и Черных месс на Ван-дузер-стрит. Автор послания утверждала, что выполняет «секретную миссию» полиции. «Храни все в тайне, Эрна, ты не должна никому об этом говорить», – предупреждало письмо.
– Мы нашли ее! – воскликнул я. – И она втянула бедную старушку в свою ужасную историю. – Я посмотрел на Эрну. – Вы в порядке? Вас это напугало? – спросил я, указывая на письмо.
Эрна пожала покатыми плечами.
– Я плохо вижу, – прошептала она.
– Так вы не смогли его прочитать?
– Только небольшую часть. Но она рассказала мне о плохих людях.
– И как вы к этому отнеслись? – Джим почти кричал.
Эрна показала на свои бесчисленные статуэтки:
– Я молюсь.
Мы спросили Эрну, нельзя ли нам ли забрать письмо и конверт, и она передала их Джиму. Как можно мягче мы объяснили ей, что соседей бояться не стоит, а Джек Миэн пообещал заходить чаще, чтобы проведать, как у нее дела. После этого мы оставили Эрну Вагнер в ее доме – она была все такой же слабой и одинокой, что и до нашего прихода, но, возможно, чувствовала себя чуть в большей безопасности, чем в последние месяцы.
– Вероника Люкен? Вы уверены? – Стив Данливи был потрясен тем, что мы разгадали его пятимесячную тайну за два дня. – Как, черт возьми, вы вообще с этим справились? Отличная работа, друзья.
– Мы просто хорошие детективы, Стив.
– Как вы догадались, что это она?
– Долгая история, – ответил Джим.
От рассказа о шансе десять миллионов к одному с участием Даффи мы решили воздержаться.
– После того как мы узнали, что это была она, мы отправились на поиски Джейн Джеклин*, которая якобы стала кормом для рыб в заливе Литтл-Нек, – продолжил я. – Оказалось, что Джейн жива, мы нашли ее. Она сказала, что копы буквально выломали ей дверь несколько месяцев назад, потому что кто-то по телефону сообщил им, будто здесь произошло убийство.
– Потом мы поехали в дом Люкен в Бейсайде, – объяснил Миттигер. – Нас впустил ее муж. Он выглядел спокойным, словно не понимал, что происходит. Их номера нет в справочнике, но я попросил позвонить и списал телефон с аппарата. Сама Люкен была дома, но так и не вышла из спальни – трусливая сучка.
Нам удалось поразить Данливи.
– А что насчет секты и этого Рива Карла Рокмена, который там лидер?
– Если и есть какая-то секта, о которой ей известно, то уж точно не в том доме в Стейтен-Айленде, – сказал я.
– Мы проверили Рокмена. Он действительно существует, причем, что интересно, зарегистрирован сразу по двум адресам под двумя разными именами. В одном справочнике он записан как «Рив К. Рокмен», в другом – как «Рив Т. Карл». Но значит ли это хоть что-то? В целом похоже на выдумки Люкен.
– Верно, – согласился Джим. – У нее была возможность все объяснить, когда мы пришли к ней домой, но она предпочла спрятаться под кроватью.
Данливи недоверчиво покачал головой.
– Слушай, Стив, – сказал Джим, – письмо действительно выглядело правдоподобно, в нем было много деталей и конкретики. Мы повелись на него. Но написанное оказалось бредом сивой кобылы.
– Господи, да вы просто не говорили с ней лично! Она сводила меня с ума своими телефонными звонками и этим зловещим заговором. Ее слова звучали убедительно, реально очень убедительно.
– Возможно, ей самой все это казалось реальным, – добавил я. – Потому она и производила такое убедительное впечатление. Я бы с удовольствием написал статью обо всем этом, но она повредит расследованию. Только представьте заголовок: «РАЗОБЛАЧЕНИЕ ЗНАМЕНИТОЙ ПРОВИДИЦЫ БЕЙСАЙДА».
Вероника Люкен и правда была знаменитостью. Начиная с 1970 года, эта грузная домохозяйка средних лет сводила с ума бессчетное число жителей Нью-Йорка и других городов США и Канады, собирая полные залы истово верующих в павильоне бывшей Всемирной выставки в Квинсе – люди жаждали услышать, как ее устами говорят Богородица и Христос.
Легионы Люкен исчислялись многими тысячами. Автобусы с верующими стекались в осененный ее благодатью Квинс из самых разных уголков страны по первому зову – стоило только распространиться «вести» о том, что Мария или ее Сын вот-вот обратятся к народу через Люкен во время очередной трансоподобной медитации на глазах у орды паломников.
Остается лишь догадываться, как бы отреагировали эти толпы людей, узнай они, что их живое воплощение Марии и Иисуса в свободное время балуется непристойными обвинениями.
Организация Люкен, не чуравшаяся пожертвований верующих, выпускала немало разной литературы, включая газету «Сражение Михаила», названную в честь Архангела Михаила. Статьи в ней с горячностью сообщали о произнесенном Вероникой Священном Слове, предсказавшем Третью мировую войну, конец цивилизации, землетрясения, наводнения и прочие стихийные бедствия, которые ожидают человечество, если то не отринет избранный им путь зла.
Во время ее публичных выступлений тысячи глаз и ушей внимали хвалебным речам Пресвятой Богородицы в адрес самой Вероники. В итоге это провоцировало еще одно маленькое чудо – одновременное открытие сотен бумажников и кошельков.
Вероника-Мария-Иисус часто сетовала на опасности искушений в современном мире и постоянно напоминала ученикам, что Сатана обрел особую популярность в двадцатом веке. Злой змий, проигравший небесную битву Архангелу Михаилу, теперь стремился проникнуть на землю через средства массовой информации, индустрию развлечений и, конечно же, мировое правительство.
Видения Вероники, которые она живо описывала толпам верующих по мере их возникновения, неизменно включали в себя упоминания ярких вспышек света в небе, заметных лишь самой Веронике и знаменующих грядущее появление Девы Марии или Христа. Пресвятая Матерь то и дело проливала слезы, устами Вероники рассказывая о грядущих темных временах, ожидающих человечество, если оно не выберет путь к спасению. Еще одной частой темой небесной «горячей линии» были коммунисты и Россия.
Во время этих сеансов Люкен и учеников разделял тщательно отобранный почетный караул последователей в белых беретах. Среди них были несколько сотрудников полиции и пожарной охраны.
Проповеди Люкен закономерно воспринимались церковными властями Нью-Йорка с некоторым презрением; и она, и ее последователи вызывали головную боль у полиции Нью-Йорка и других правоохранительных органов, которым на фоне запрета нарушения свободы собраний приходилось иметь дело с проблемами контроля за толпой, незаконными проникновениями и прочими подобными вещами. Время от времени сообщалось о потасовках, возникших между последователями Люкен и взводами телохранителей в белых беретах.
А теперь Вероника – анонимно, как она думала, – снабжала нас гнусной информацией о деле Сына Сэма. Данливи, Миттигер и я отправили ее сведения в мусорную корзину в начале февраля 1978 года. Мы и не подозревали, что со временем она вновь всплывет на поверхность.
Подтверждение лживости обвинений Люкен заняло всего несколько дней, но разочарование от него мы испытывали довольно долго. Слишком велико было ожидание, что в деле вот-вот произойдет прорыв, и последовавший за этим крах нас обескуражил. Данливи совсем раскис, когда его сияющая звезда, Люкен, сгорела в обманчивой вспышке. Мы также не получали никаких вестей ни из Бруклина, ни от департамента шерифа в Вестчестере, и почти уверились, что сдвигов в расследовании не будет.