Кроме того, связанный с приютом для собак план наглядно демонстрировал положение Берковица в культе. Его ни в коем случае нельзя назвать лидером. Отправят ли человека, пользующегося авторитетом в группе, чистить собачьи клетки? И сможет ли человек, выбранный для такой работы, придумать планы, позволявшие ему на протяжении столь долгого времени с успехом избегать поимки в ходе крупнейшей в истории полиции Нью-Йорка охоты? И мог ли он сам написать письмо Бреслину – тот человек, что, по заверениям известного графолога Чарльза Гамильтона, этого не делал?
В тюрьме Аттика работа по разбрасыванию подсказок шла своим ходом. Не подозревая о том, что мы у себя в Нью-Йорке и Майноте бьемся над разгадкой дела Арлис Перри, Берковиц 26 октября в очередной раз попросил Ли Чейз разослать материалы по Операции «Фото» – такое кодовое наименование они дали программе рассылки улик. Берковиц написал ей: «Сохраняй анонимность. Не упоминай мое имя. Все эти материалы помогут кое-кому, проводящему очень важное расследование. Это твой шанс помочь. Но оставь в стороне все, что у тебя есть об „Адмиральской дочке“ [Арлис Перри]. Кстати, я знаю, кто это сделал. Не я, а кое-кто из прошлого, с кем я имел честь познакомиться. Если такое можно назвать честью. Не уверен, что так оно и было».
Через Чейз Берковиц отправил Гарднеру в Майнот пакет материалов, связанных с оккультизмом. Брошюры, описывающие опасности сатанизма, были теми самыми, что он буквально на днях получил от одного из проповедников, к которым обращался.
В адресованной Гарднеру записке Берковиц спросил: «Сэр, вы добились хоть каких-то успехов? Сомневаюсь, что это так. Сомневаюсь, что у вас вообще получится». Он добавил: «Все это просто для того, чтобы вы знали, с чем имеете дело. Бросьте это. Битва уже проиграна».
К материалам о сатанизме прилагалось нечто совсем иного рода. Это была вырезка из газеты, посвященная крушению самолета F-106 ВВС США в 1979 году в Монтане.
«Я не мог этого понять, – сказал Гарднер. – А потом я связался с Военно-воздушными силами. Мы узнали, что, когда Джон Карр служил в Майноте, он был механиком, работавшим исключительно на ремонте F-106». И я, и Гарднер решили, что Берковиц лишний раз подтвердил свою связь с Джоном Карром.
Гарднер отправил исповедующемуся Сыну Сэма послание с вопросом, правильно ли мы расшифровали намек про F-106. Берковиц не ответил, но написал Ли Чейз: «Я дал ему лучшие подсказки и сделал это по-своему, окольным путем. Чувствую, что чего-то добился. Судя по его реакции на те несколько вырезок, что я ему отправил, я, кажется, помог человечеству. Вырезка с новостями об авиакатастрофе в Монтане многое ему сказала. Он очень умен».
27 октября Берковиц отправил Чейз вырезку из «Пост», в которой сообщалось, что расследование в Квинсе распространилось на несколько штатов по всей стране.
Очевидно, что это серьезное расследование. <…> Статья довольно ясна. Ты, черт возьми, отлично знаешь, что эти сатанисты неплохо заметают следы. Тебе известно об их интеллекте (бизнесмены, врачи, военнослужащие, профессора и т. д.) <…> Культы, как ты знаешь, процветают в районе университетских городков. Они также процветают в районе военных баз. В обоих этих местах (университетах и базах) наркотики льются рекой. Молодые военнослужащие и юные студенты колледжей вступают в сексуальные отношения. Смешай их вместе. Поставь их рядом, и что у тебя получится? И вот перед тобой уже омерзительная, оголтелая и увлеченная кучка молодых, рьяных и противопоставляющих себя обществу дьяволопоклонников. И какая же это смертоносная смесь. Ну и ну. Разве мисс Перри редко бродила по кампусу Стэнфорда? Ну, начинай складывать все вместе, малыш. Что у нас здесь? [Арлис Перри действительно часто бродила по кампусу Стэнфорда, но этот факт ранее не обнародовался.]
В Нью-Йорке, в Стейтен-Айленде, есть адвокат, который по судебному приказу допрашивал меня, когда я был в Марси. Конечно, я мог бы отказаться говорить. Но что-то внутри манило меня заговорить. Я ходил вокруг да около и бросал мелкие намеки то тут, то там. Но он знал слишком много.
В протоколе суда записано, что я был в гостинице «Холидей инн». Я останавливался там, когда ездил в Хьюстон. Хьюстон – огромный, широко раскинувшийся город. В нем, должно быть, тысяча с лишним мотелей. Угадай, что он узнал? Угадай, кто был зарегистрирован в другом номере того же отеля «Холидей инн»? [Дальше он назвал женщину, связанную с этим делом.] Она была в Хьюстоне в одно время со мной. Вот почему я пробыл у своего друга Дэна [Билли Дэна Паркера] всего несколько дней. Я не мог оставаться дольше, потому что у меня были другие планы. <…> Я пытался устроиться на работу в приют для животных в Йонкерсе. Этот парень знал о сигаретах у меня в машине. Не моя пачка. [Мы не знали.]
Ох, так много всего. Я не могу вдаваться в подробности. Ничего из этого не обнародовали. Там на самом деле много скрыли. Все это, все, что происходило в Марси, было забыто детективами. Но они знали о многочисленных несоответствиях, многих вопросах без ответов и прочем. Боже, здесь так много всего! Честно говоря, я мог бы, наверное, настрочить страниц десять с подробным описанием каждого несоответствия, каждого известного факта, подтверждающего что я был не один. Что это был не я. Этот имевшийся у меня пистолет – все, что у них есть. Но если бы они только знали истинный мотив. Шерлок Холмс спился бы, узнав о таком. Это история масштаба Мартина Лютера Кинга и Кеннеди. Ли, и я ВСЕ это знаю! Остальные ушли. Мертвы. Отправились в прерии.
Ли, все, что для этого нужно, – здравый смысл. У тебя есть здравый смысл. К сожалению, остальные не все им обладают. Давай на мгновение вернемся к моменту, когда меня арестовали. Помнишь ту истерику? Не мою, а жителей Нью-Йорка. Помнишь, как они требовали моей казни? «Убейте его». «Сдохни, Берковиц, сдохни». Помнишь окружных прокуроров и их обещания об обвинительном приговоре любой ценой? Не стоит забывать о прессинге, ужасе, безумии, широкой огласке, давлении на полицию, чтобы та наконец закрыла дело и поймала нужного человека, мерзкой прессе и прочем. Держа все это в уме, мне легко понять, почему они так много упустили. Мелкие детали, которым следовало бы терзать ум следователя. Все эти незначительные, но своеобразные истории, которые намекали на то, что кроется внутри. Странные происшествия и прочее. ВСЕ ЭТО СКРЫЛИ И ОТБРОСИЛИ. Это невозможно было объяснить. Ответов у них не было. Поэтому они это ПРОИГНОРИРОВАЛИ.
Но время идет. Давление спало. Раны начинают заживать, а истерический ужас постепенно проходит. Люди снова стали «нормальными». <…> Так что теперь пришло время все перепроверить. Теперь пришло время заново пересмотреть и проанализировать всю поступившую информацию и доказательства. И ТЕПЕРЬ больше нельзя игнорировать найденные несоответствия. Они сейчас могут обнаружить, что очень, очень, очень многое упустили. Я в тюрьме, а копы в Нью-Йорке вернулись туда, откуда начали. Это не моя вина. На самом деле, и не их тоже. Тогда ни у кого не хватило здравого смысла осознать все доказательства.
Что ж, пусть так. Посмотрим, что будет дальше. Знаешь что? Я только что услышал по радио, что детектива, расследовавшего это дело, отправили на психиатрическое освидетельствование. [В полиции Нью-Йорка] объявили о приостановке расследования по причине «психического состояния этого офицера». Клянусь. Я только что об этом услышал. Теперь мне придется дождаться, когда газеты расскажут подробнее. Эти тридцатисекундные новости / радиопередачи особо не раскрывают подробностей. Завтра больше.
На том и закончился октябрь 1979 года.
Наступил ноябрь, детектива Хэнка Чинотти продолжали терзать, полиция Нью-Йорка вышла из дела, а расследование Сантуччи продвинулось вперед. Мы с Гилроем сообщили окружному прокурору об убийстве Арлис Перри, и в офисе Сантуччи решили предоставить им заниматься Гарднеру, Майку Нупу и мне. Департамент шерифа Санта-Клары поставили в известность о ведущемся следствии. Тамошние детективы-сержанты Кен Кан и Том Бек согласились подождать и пока не высовываться. В разговоре с Каном я упомянул, что Берковиц рассказал кое-что полезное, и посоветовал ничего не предпринимать. «Мы не хотим его спугнуть», – встрял в нашу беседу Гарднер.
Вся закулисная работа велась вне поля зрения общественности. Однако в начале ноября я посоветовал Гарднеру публично объявить, что Берковиц отправил ему подборку сатанинских материалов.
«Только это мы и сообщим, – пообещал я. – Но текст, по крайней мере, даст людям понять, что Берковиц в курсе происходящего и ничего не отрицает».
Гарднер согласился, и в понедельник, 5 ноября, «Ганнетт» и «Майнот дейли ньюс» рассказали о происходящем. В Северной Дакоте, которую теперь вовлекли в дело Сына Сэма, статья вышла на первой полосе, под огромным заголовком: «БЕРКОВИЦ – ГАРДНЕРУ: ВЫ СРАЖАЕТЕСЬ С СИЛАМИ САТАНЫ». Материал сопровождался фотографиями лейтенанта и Берковица. В Вестчестере мы разместили эту историю в нижней части первой страницы.
И снова «Нью-Йорк пост» взяла нашу статью, позвонила Гарднеру и напечатала собственную версию во вторник, 6 ноября. В заголовке «Пост» утверждалось, что Берковиц отправил Гарднеру «издевательское послание» и приложил записку, написанную «детским» почерком. Я понимал, зачем «Пост» использовала такое слово – чтобы указать на различия почерка Берковица и аккуратных печатных букв в письме Бреслину, – но самому Берковицу это совершенно не понравилось.
Он заявил Чейз, что ни над кем не «издевался»; лишь пытался помочь. «Так уж вышло, что эти детские каракули – мой способ писать. Извините». Вдобавок Берковица разозлило, что его переписка с Гарднером стала достоянием общественности. Чейз позвонила Гарднеру, после чего тот написал Берковицу и заверил, что такое больше не повторится.
Кроме того, Берковиц с иронией прокомментировал приведенные в наших статьях слова графолога Чарльза Гамильтона о его почерке и правописании: «Бездельник! Это наглость с его стороны – заявлять, что я недостаточно умен и что рассудительные тексты мне не под силу. ХА. Надо же, какой наглый. Честно говоря, меня это слегка задело. Я не такой уж тупица, я имею в виду, не дурак, разве нет?»