Лицо офицера покрывали грязные разводы. На штанине темнело кровавое пятно.
— Вас зацепило! — крикнул Виктор, дав очередь из-за угла. Сержант Воронцов поправил каску и сменил на АКашке рожок. — Зажали, суки. Размазали нас тут, как мастику по паркету. Всех ребят положили! На хера, спрашивается?! Сейчас и нас сметут.
— Кишка тонка! — ответил ему командир взвода.
Вернее, начальник единственного оставшегося в живых бойца. Из тридцати подчиненных выжить удалось только Виктору. Сержант видел тела лежащих товарищей. Все они пали под ураганным огнем противника. Воронцов не струсил, просто ему повезло укрыться за углом полуразрушенного здания.
Очередной взрыв обсыпал двух бойцов землей. Внезапно зашуршала портативная радиостанция под бронежилетом старлея.
«Питон 4. Питон 4. Ответь Ловцу!»
— Ловец, Питон на связи!
Новая очередь прошла совсем рядом, и солдаты поджали ноги.
«Как обстановка?»
Офицер сплюнул.
— Херово все! Нет больше взвода. Минус двадцать восемь.
Виктор высунулся из-за угла и снял бегущего в их сторону бородача с «калашом» в руках. Тот взмахнул руками и рухнул, как подкошенный.
— Одним меньше! — сержант улыбнулся. — Последний рожок, Сергеич.
— У меня тоже голяк, — ответил офицер.
«Питон, держитесь. Минут через двадцать подтянется рота Плахова».
— Да нас грохнут через двадцать секунд! Нам бы через площадь прорваться, а то мы тут в тылу, можно сказать. Еще немного и все, пи…дец нам!
«Держитесь, Толя. Не сдавайтесь! И не смей умирать!».
— Сам не хочу, — прошептал старлей и горько усмехнулся, убирая рацию под бронежилет.
Новые взрывы сотрясли здание, за которым прятались бойцы погибшего взвода. Виктор высунулся на секунду из-за угла, чтоб осмотреться. Тут же землю перед его носом вспахала автоматная очередь.
— Пасут, суки! Бл…дь! Старлей, на хера мы здесь?! — Воронцов отпрянул и вжался в стену. — Кому это надо?! Тебе? Мне? Им?! — Он кивнул в сторону павших товарищей.
— Такая у нас профессия — Родину защищать, — офицер зашвырнул за угол гранату. Прозвучал взрыв и чьи-то крики.
— Родина-то здесь причем?! — Виктор достал из кармана бинт и стал заматывать рану на ноге командира. — Моя родина — Петров город. Там никто не воюет. А здесь? Нам что, больше всех надо? Кто нас сюда звал?
Старлей промолчал, тяжело вздохнув и поморщившись от боли, когда сержант затягивал узел. Из-за противоположного угла показалась бородатая физиономия в камуфляжной форме. Замешательство «боевика» спасло жизнь Анатолию и Виктору.
Офицер вскинул автомат и нажал на спусковой крючок. Раздалась короткая очередь. Противник упал на обломки разрушенной стены, а «калаш» клацнул и замолчал.
— Всё, — комвзвода опустил оружие.
Рация вновь ожила.
«Питон 4! Питон 4! Ловцу!».
Старлей снова выудил устройство для переговоров.
— На приеме Питон…
«Толя, сейчас мимо тебя „скорый“ пройдет. Прыгайте!».
— Понял тебя, Ловец!
Командир взвода осмотрелся. Город был окутан дымом. Из разбитых окон домов вырывалось пламя. Пули продолжали свистеть, вгрызаясь в бетон и кирпич. Откуда-то со стороны слышалась непонятная речь. «Боевики» переговаривались между собой. Очередной взрыв обдал бойцов волной грязи.
Воронцов помог командиру подняться. Со стороны разбомбленного до основания проспекта послышалось урчание, привлекшее внимание солдат. Из клубов дыма вырвался закопченный БТР и понесся в их сторону. Виктор забросил автомат за спину и поправил свой броник.
«Питон, вижу вас. Приготовьтесь!» — прошуршала рация.
Когда до бронемашины осталось метров десять, сержант поднырнул под руку взводного и они, ломая ноги, побежали по бетонным обломкам. Им потребовалось пару секунд, чтоб влететь в открытую дверь и захлопнуть ее за собой. А уже через мгновение, рычащий, словно дракон, БТР пересекал площадь, оставляя позади десятки погибших солдат. По броне заколотили пули, словно сотни птиц, клюющих зерно, высыпанное заботливой старческой рукой.
— С возвращением! — крикнул в никуда водитель.
— Ага… — тяжело дышал старлей.
— Спасибо, — сказал Виктор, скидывая каску.
Голова Воронцова едва не взорвалась от грохота, усиленного акустикой внутри бронированного монстра. Сержант почувствовал, что машина поднялась в воздух, а потом опрокинулась на бок…
Словно в замедленной съемке Виктор видел, как «Волга» оторвалась от земли.
С тротуара на него смотрели десятки удивленных глаз. Прохожие открыли рты и проводили «ГАЗ-24» взглядом. Генерал успел трижды перекреститься, прежде чем машина влетела в рекламный щит с постером очередного нового отечественного блокбастера «Черная молния — 10», и, пробив конструкцию, застряла в ней намертво.
— Ушел, сука! — обреченно сказал Воронцов и посмотрел на Жеглова. — Это плохо.
Глеб Егорович достал из внутреннего кармана кителя пачку папирос, закурил и, выпустив клубы дыма, произнес.
— Умерла дедушка твоя бабушка! — Он вздохну и добавил. — Это не плохо, граф.
Это пи…дец!
Едва Виктор с помощью бравых спасателей, лишенных напоследок особым приказом уже бывшего Ахового Министра пенсии и всех льгот, спустился вниз, то не стал дожидаться Жеглова.
— Я к одному человеку за консультацией! — крикнул он шефу, впрыгнул в такси, водитель которого притормозил посмотреть, что произошло, и умчался в направлении центра.
Глеб Егорович махнул на все рукой и позволил сотрудникам службы спасения вызволить себя из железного плена. Вертолет «Первейшего канала» продолжал кружить в воздухе, транслируя спасательную операцию в прямом эфире, наплевав на дальнейшее преследование преступника, который успешно скрылся. Здесь же интереснее! Когда еще такое увидишь?!
Едва начальник Имперского сыска оказался на земле, его тут же облепили журналисты всех телеканалов Русландии, тыкали ему микрофонами в лицо с просьбой прокомментировать сложившуюся ситуацию. Жеглов, как истинный офицер, закрутил усы и, напустив на себя дух серьезности, заявил:
— Операция прошла согласно заранее утвержденному плану! Остальную информацию по делу вы получите в нашей пресс-службе по окончании расследования. Честь имею! — Он залез в подоспевший служебный «Форд», который через секунду смешался с автомобильным потоком.
Капитан шел по темным коридорам, снова и снова перебирая в голове всех известных маньяков: Генри Лукаса, Ричарда Спека, Джефри Дамера, Теда Банди.
Вспомнил зачем-то даже Гертруду Банижевски и Эйлин Уорнос. Делу это не помогло и легче от этого не стало.[13] Да еще заключенные словно чуяли, кто проходит мимо дверей, и орали во всю глотку.
— Легавый, за что тебе платят?! Такую бабу угробил! Ты хоть телевизор смотришь?! Про тебя на всех канал показывают…
Виктор матерился про себя и проклинал все на свете. Наконец он, в сопровождении охранника, дошел до нужной камеры. Лязгнул тяжелый засов и массивная дверь отворилась.
Воображенский с головой зарылся в рукопись и что-то кропал гусиным пером, макая его в чернильницу, слепленную из хлебного мякиша. Едва Воронцов вошел в камеру, «доктор смерть» попытался съесть свои письменные принадлежности.
Черница пролетела и растворилась в желудочном соке, а вот перо застряло.
Заключенный закашлялся и начал синеть. Вовремя подоспевший Виктор и надзиратель спасли старика от неминуемой смерти.
— Ты чего это удумал?! — зашипел на него сотрудник охраны. — Совсем из ума выжил?!
— Извини, начальник, бес попутал! — Филипп Филиппович пожал плечами и влез на нары. — Шпионские игры, мать их за ногу.
Надсмотрщик покачал головой, показал кулак и вышел из камеры, прикрыв за собой дверь.
Однажды Воображенский слепил из хлебного мякиша «реплику» автомата Томпсона и, угрожая им охраннику, попытался покинуть следственный изолятор.
Это ему почти удалось. Но где-то произошло замыканье проводки, и включилась противопожарная охранная система. С потолка полилась вода, и оружие террориста размякло и развалилось. После этого случая заключенных стали кормить только жидкой едой, в основном водой. Сам беглец провел в лазарете около полугода и больше попыток сбежать не делал. Видимо, ему-таки отбили охоту к побегу вместе с почками и мошонкой.
Старик почесал лысину и, прищурившись, спросил Воронцова.
— Что, капитан, загнала мышка кошку в угол? — тот кивнул. — Спросить чего хочешь или опять угрожать пришел?
Из-за стены раздался голос.
— Филиппыч, не говори ему ничего! Ни хрена он тебе не сделает, он не судья!
— Сиплый, падла, за сговор и подстрекательство еще двадцатку накину! — рявкнул следователь, и тут же прозвучал ответ из соседней камеры.
— Филиппыч, скажи ему все!
Старик усмехнулся, сложил свои бумаги в стопку и, втянув ноздрями табачный дым сигареты Воронцова, спросил.
— Чего хочешь?
Капитан пожал плечами.
— Вот скажи мне, что этот маньяк из себя представляет? Может, ему нужны эти части тела для какого-нибудь ритуала? Черная магия? Я уже не знаю зачем. Он как неуловимый мститель, хрен догонишь. И зацепиться не за что.
— Я же тебе говорил, — доктор психологии прислонился к стене. — Не изловишь ты его, если он сам этого не захочет. И нет тут никакой магической подоплеки.
Ищи другой мотив. И, судя по всему, он собрал все, что ему нужно.
— Не понял?! — удивился Воронцов и закашлялся дымом.
— А чего тут не понять? Одна голова, две руки, пара ног и туловище. Причем, прошу заметить, туловище весьма сексуальное! Тут или наука, или какой-то странный фетиш.