– Вы уже упаковали вещи? – Голос Джейн вырвал охотницу из воспоминаний, и она растерянно заморгала, переведя взгляд на пятилетнюю Эллу и девятилетнюю Аврору, которые сидели в уголке комнаты. Обе девочки унаследовали от Ивы рыжий цвет волос и спокойный нрав, а вот их семилетний братишка Чарли, который сейчас был с отцом, отличался от сестер белокурой шевелюрой, любовью к сладостям и невероятной для столь юного ума способностью не лезть в карман за словом, в общем – вылитый Орфей.
– Я очень на это надеюсь, – наконец сказала охотница. – Иначе Захарии придется уж слишком напрягать свою фантазию, чтоб выкрутиться и на этот раз.
– Ну, что скажете? – Ива вынырнула из-за ширмы, расположенной неподалеку от трюмо, и покрутилась перед подругами.
На ней было чудесное свадебное платье нежного кремового цвета, расшитое серебристыми нитями со вставками тончайшего кружева и ниспадающее до пола. Оно сидело настолько идеально и так выразительно подчеркивало замечательную фигуру женщины, что подруги лишь восхищенно ахнули. Свои пышные рыжие волосы Ива собрала во французскую косу, вплетя туда небольшие ромашки. Одним словом – сегодня Ива выглядела сказочно, как, впрочем, и положено невесте.
– Ты просто… Вау, – Джейн подмигнула девочкам, которые принялись кружить вокруг мамы, очарованно разглядывая ее.
– Настоящая спящая красавица, – тихо добавила Софи.
Сказка о спящей красавице давно была любимой историей Орфея, и он с таким упоением рассказывал ее всем детишкам, а порой и взрослым, что все уже знали ее наизусть. Но для него она была особенной, она была историей о поистине чудесном возвращении Ивы из девятимесячной комы, когда врачи настойчиво советовали отключить ее от аппаратов жизнеобеспечения. И каждый раз Орфей рассказывал ее так, словно впервые, ведь Ива и была той красавицей, которую он так долго ждал и в пробуждение которой так искренне верил.
В ответ Ива только рассмеялась и махнула рукой, собираясь что-то сказать, но ее перебил тихий стук в дверь, и сразу за ним в комнату проскользнули Чарли и Хьюго. Мальчишки уже были при полном параде, в ярких цветных костюмах, с милыми галстуками-бабочками.
– Мам, я не знаю, что это должно означать, но… – Чарли пересек комнату и уселся на пуфик рядом с Софи. – Папа просил узнать, не сбежала ли ты с тем официантишкой, который сегодня разносит пирожные. Он еще хотел что-то спросить, но увидел поднос со сладким и после фразы: «Держите меня семеро» исчез, так что я не смог его найти.
Ива покачала головой и, что-то неодобрительно пробормотав себе под нос, осторожно опустилась на кушетку, на которой прежде сидели ее девочки. Гудвин развалился у ее ног и перевернулся на спину, надеясь, что она почешет ему животик.
Джейн тем временем закончила преображать Софи, и отпустила ее переодеваться. Но стоило охотнице скрыться за ширмой, как в комнату вошла Эстель. На ней был длинный приталенный костюм из блестящего щелка и легкое манто. Софи не видела маму, но сразу же догадалась о ее приближении, услышав стук неизменных высоких каблуков.
– Ну и где же моя радость? – спросила женщина, оглядывая комнату.
– Это она о Ноа, – объяснила подругам Софи, осторожно натягивая платье. – Твоя радость где-то со своим папочкой. Они, как только приехали, заперлись в комнате жениха и не показываются оттуда уже часа два. Равно как и Патрик с Орфеем.
– Откуда ты знаешь? – возразила Эстель. – А если я о тебе говорю?
– Конечно. – Софи рассмеялась и вышла к матери. – Только в том случае, если меня зовут Ноа.
Эстель ничего не ответила, только восхищенно всплеснула руками и обняла охотницу. Краситься в иссиня-черный она прекратила после того, как во всем призналась дочери. Сейчас ее светлые волосы, точно такого же цвета, как и у Софи, были уложены в высокую сложную прическу. Бывшая директриса оставалась все такой же красивой и выглядела моложе своего возраста.
– Хьюго? – Джейн тем временем вопросительно взглянула на сына. – Ты ничего не хочешь нам рассказать?
– Эм-м-м… Нам пора идти. – Чарли тут же подскочил, как ужаленный, и, схватив друга за руку, потащил из комнаты.
– Они явно что-то задумали, – произнесла Софи, провожая мальчиков взглядом.
– Несомненно, – согласилась Джейн.
Ива тяжело вздохнула:
– Вот это меня и беспокоит. – Она лучезарно улыбнулась, поправляя платье. – Но нам уже пора. А то мой жених сам сбежит с тем официантишкой, который сегодня разносит пирожные.
Зал, в котором происходило торжество, был украшен десятками гирлянд, свисающих от потолка длинными мерцающими лианами, и множеством живых цветов, источающих тонкий аромат. Легкие летние сумерки принесли желанную прохладу, и огромные окна с затейливой лепниной на рамах были распахнуты настежь, как и двери, ведущие на широкие балконы.
Софи сидела возле Ивы как одна из двух подружек невесты и смотрела на Орфея, который сегодня был счастлив, как никогда. А вот остальных представителей мужской части их компании словно ветром сдуло.
– Попрошу минутку внимания, – раздался голос Орфея. Он неожиданно поднялся на небольшую сцену, где прежде играли приглашенные музыканты. Держа микрофон в одной руке, другой он требовательно махнул, призывая всех к тишине.
Ива растерянно взглянула сначала на Софи, а потом на Джейн, но те лишь пожали плечами. А Орфей продолжил, глядя влюбленным глазами на свою жену:
– Ив… Сегодня пятый самый счастливый день в моей жизни. – Он расплылся в широкой улыбке. – Первый был тогда, когда ты вопреки всему проснулась и произнесла: «Ради всего святого, больше никогда не пой возле меня!» – Орфей подождал, пока прокатившаяся по залу волна смеха утихнет. – Следующие три дня именуются Аврора, Чарли и Элла. И сегодняшний, пятый – день, когда ты стала моей женой. Я полагаю, что у большинства возникнет вопрос: а почему именно сейчас, не раньше? Ответ простой – ты стала моей семьей уже много лет назад, без всяких пышных торжеств. Но однажды я проснулся и понял, что у тебя должно быть и все это… – Он обвел рукой зал. – Это самое малое, чем я могу отблагодарить тебя за каждую минуту, каждый день моей жизни с тобой!
Софи и Джейн обняли Иву, не отрывающую взгляда от сцены. На ее глазах блестели слезы счастья.
– И поэтому, – сказал Орфей, – я подготовил для тебя небольшой сюрприз! – На сцену поднялись Патрик и Захария с гитарами в руках.
Ива испуганно закрыла ладонью рот, но прежде, чем она успела что-то сказать, охотник рассмеялся:
– Нет-нет, не волнуйся… Эти ребята доходчиво объяснили мне, что любить петь и уметь – совершенно разные вещи. Та к что петь будут они. И как оказалось, я тоже могу чему-то научиться. – Мужчина сделал шаг к фортепиано и похлопал по крышке. – Но это еще не все… Рядом с тобой сидят две мои подруги, две прекрасные женщины, которые заставляют вот этих двух оболтусов ежедневно просыпаться с улыбкой. Вы все – моя семья, и я безумно рад разделить этот чудесный день с вами. Я хочу, чтоб вы трое вышли на танцпол, и в этом мне помогут вот эти три замечательных джентльмена. – Орфей указал на возникших неизвестно откуда Чарли, Ноа и Хьюго, направившихся к столу, за которым сидели женщины.
Отложив микрофон, он сел за фортепиано, и по залу разнеслись первые аккорды нежной мелодии. Патрик с Захарией заиграли на гитарах, а потом запели. Софи, равно как и Ива, впервые услышала, как поет Патрик. Как выяснилось, он обладает высоким и чистым тенором, в отличие от мягкого баритона Захарии.
Ноа величественно подплыл к Софи, протягивая руку:
– Не окажите ли вы мне честь пригласить вас на танец, прекрасная леди?
– Этому папа тебя научил? – рассмеялась она, приняв руку сына и следуя за ним на танцпол. Проходя мимо столика, за которым расположились Пако и Зевс со своими семьями, она задержалась на секунду, чтоб поздороваться.
– Ну, он всегда говорит, что… Ай, ладно. – Ноа пожал плечами и закружил маму вокруг себя. Он достигал ей всего до пояса, но это не мешало ему вести ее в танце.
Неподалеку от них плавно кружились Джейн с Хьюго и Ива с Чарли. Песня медленно закончилась, и зал взорвался аплодисментами гостей. Тем временем профессиональные музыканты уже спешили занять свои места на сцене.
Отступив от Софи на шаг, Ноа сказал:
– Пойду потанцую с бабушками… а то они расстроятся, – и, вежливо откланявшись, малыш засеменил к Меланте, которая сидела за одним столиком с Эстель, Бестибалем и родителями Патрика, Джейн, Орфея и Ивы.
– Он точно не пропадет, – сказал Захария, подойдя к Софи и проводив сына взглядом.
Ловец обнял жену и ласково поцеловал. Со сцены донеслась медленная мелодия, и они закружились в танце.
– Ты очень красивая, Софи. – Его рука нежно поглаживала ее по спине. – Я люблю вас с Ноа большего всего на свете. Но знаешь, я никогда не говорил тебе «спасибо».
– За что? – Охотница удивленно подняла голову и вгляделась в его ясные разноцветные глаза.
– За то, что ты пришла той ночью… и осталась. – Захария улыбнулся и, слегка наклонившись, нежно коснулся губами кончика ее носа. – Но ты ни разу не объяснила мне: почему я?
Усмехнувшись, Софи долго молчала, но все же потом сказала:
– Помнишь, давным-давно ты сказал мне, что вместе Свет и Огонь – это…
– Солнце… Помню. Мои слова, правда, звучали несколько иначе, но твои мне нравятся больше. – Покосившись в сторону, он тихо добавил: – И кстати, нашему солнцу сейчас грозит легкий ушиб, если Меланта или Эстель не обратят на него внимание и он продолжит раскачиваться на стуле, пытаясь произвести впечатление на Эллу. Я ведь говорил тебе, что она ему нравится!
– Захария, – прервав мужа, Софи обвила руки вокруг его шеи. – Мне не пришлось выбирать. Я сломя голову мчалась к тебе, потому что ты… Всегда ты. Я безумно люблю тебя, дурачок. Хотя ты и так знал, что мы будем вместе.
– Только сначала, – вздохнув, он с нежностью посмотрел на жену. – Потом я увидел, насколько вы с Патриком близки, и моя уверенность сменилась самонадеянным притворством. Та к что нет, Софи, я не знал.