Абсолютный дрейф — страница 11 из 25

– Так покалечатся же!

– Ничего, на собаках, сам знаешь, все быстро заживает… А подраться им надо обязательно, причем по–настоящему… В общем, вскоре определяются финалисты. И вот тут – самый интересный и ответственный момент. Два главных соперника выходят на центр псарни и начинается финальная схватка. Остальные обступают их полукругом и ждут, не вмешиваются. Но только до того момента, когда кто-то из этой пары не начнет скулить и давать «заднюю». И вот этот момент нельзя прозевать. Потому как узрев слабейшего, вся стая тут же инстинктивно присягает новому лидеру и в доказательство верности ему, бросается на проигравшего. Если не выдернуть из этой свалки несчастного пса, его разорвут на куски…

– Жуть какая-то…

– А нельзя по-другому, Гарик. Ведь это только на первый взгляд кажется, что обученная собака готова беспрекословно служить человеку. В экстремальных ситуациях, когда на кону жизнь, в животном сразу пробуждается звериная природа. И тогда четвероногий друг – совсем еще недавно такой покорный и преданный – начинает бессознательно повиноваться исключительно инстинкту самосохранения. Вывести собаку из такого оцепенения может только другой, более сильный страх – ужас от понимания того, что по одному кивку вожака он будет разорван безжалостной стаей. В пургу, мороз, после тяжелых переходов, человек сам, без вожака, никогда не поднимет свою упряжку. Пока лидер не рявкнет, «экипаж» работать не станет. Будет симулировать усталость, лежать или в лучшем случае – брести в разнобой. Обязательно найдется две-три собачки, которые станут лишь изображать, что тянут сани, а сами будут просто бежать рядом с пашущим за двоих напарником. И только когда на помощь человеку приходит вожак, упряжка становится по-настоящему рабочей… Кстати, лидер, хотя и впереди идет, но все чувствует и сразу определяет халтурщиков. На ближайшем привале, когда собак распрягают, дает такую взбучку хитрецам, что остаток пути те отрабатывают за троих…

– Да, уж… Оказывается и у них без начальников не обходится…

– А ты как думал? Вертикаль власти везде нужна. Без нее – только бардак и бл….во. Ладно, давай, сыщик, за нас – полярников. Утро, как говорится, вечера мудренее. Глядишь, найдем мы завтра этого иностранного шпийона и спасем экспедицию…, – Кузьмич разлил по рюмкам остаток элитного напитка и выпил.


***

Из вечернего радиоэфира глобальной спутниковой сети связи (режим широковещания, кодировано).

«Борею.

Благодарю за реализацию первого этапа. Действуйте по намеченному плану.

Географ».

Белые и черные


19 марта 200… года.

09 часов 10 минут.

Дрейфующая Ледовая база.


***

Из утреннего радиоэфира глобальной спутниковой сети связи (режим широковещания, кодировано).


«Борею.

Переходите к этапу «Гулливер». Любой ценой добыть конспекты. Страховку гарантируем.

Географ».

***


Завтрак Гарри проспал. Аля потом говорила, что пыталась разбудить его несколько раз, но он только глубже зарывался в свой спальник и инстинктивно, «по-эмбрионьи» уползал к изголовью раскладушки.

«Проспал – и к лучшему: на пустой желудок лучше думается», – постарался приободрить себя первой пришедшей на ум мыслью Агатин, когда, наконец, смог открыть глаза.

Несмотря на долгий и глубокий сон, он все еще чувствовал себя уставшим. Лыжный мини-марафон по последнему маршруту Петерсона, неустанная мысленная перетасовка противоречивых фактов, псевдоулик, неподтвержденных до конца алиби, а в конце еще и вечерняя беседа под коньячок с Федорчуком – все это безжалостно выхолостило его эмоциональные и физические запасы.

Логика событий требовала от Гарри активных действий. Волей судьбы именно его поставили во главе расследования резонансной трагедии. Но, как он не старался, так и не смог собрать достаточных доказательств, указывающих на все обстоятельства гибели Пэра Петерсона. Более того, не без его вины погиб еще один человек.

Агатин высвободил из узкого спальника руку и посмотрел на часы: начало десятого.

«Однако, горазды вы Генрих Романович поспать, – продолжил утренний моно-диалог Агатин. – Надо вставать, товарищ сыщик. Надо идти и работать…».

«Надо? А, может, не надо? Может правильнее все обдумать не спеша? Ведь от вчерашней суеты и метаний от одной версии к другой пока никакого проку…» – запротестовало второе «я».

Выбравшись из спальника по пояс, Гарри поднял спинку раскладушки, удобно подмял под поясницу казенную подушку и вновь закрутил центрифугу логических доводов и исключений, безжалостно очерчивая круг подозреваемых, а затем великодушно выводя за его границы сначала парашютисток, потом водолазов, затем повариху… И так далее, и так далее. Пока на роль потенциальных злодеев вообще никого не осталось.

«Ну, не я же его ограбил?» – вконец отчаявшись чертыхнулся Гарри.

Агатин ясно понимал, кто не мог обокрасть Петерсона. Но, как ни старался, никак не мог подобраться к тому, кто однозначно мог быть в роковые часы рядом с местом гибели Пэра.

Не считая кольского собакозаводчика Ольгерда Буткуса и его радиста Родиона Пожарского, убывших в Мобильный лагерь еще до прилета Агатина, в трагическую ночь на Ледовой базе находилось 24 человека. Исключив себя с Алей, погибшего Пэра и пьяных трактористов, в списке потенциальных «злодеев» оставалось еще 19 имен.

Гипотетически, каждый из этих девятнадцати человек, мог после праздничного застолья отправиться навстречу Петерсону и подкараулить его на подходе к Ледовой базе. Но практически все члены экспедиции уходили из столовой группами. Чтобы остаться одному, да еще на достаточно продолжительное время, преступнику надо было бы придумать хороший повод.

Немалым усилием воли Гарри поборол приступ апатии и выбрался из спального мешка. Подумал было начать привычный утренний моцион, но, вдруг повернул к походному рюкзаку, достал оттуда шахматы, цветные маркеры, и нырнул обратно в еще не остывший спальник.

«Итак, что же мы имеем в активе?», – улики, домыслы, первые рабочие версии – все это с новой силой завертелось в голове Агатина, будто камешки в детском калейдоскопе. Чтобы двигаться дальше, требовалось как-то упорядочить эту многоцветную пестроту – систематизировать факты и выстроить четкий алгоритм дальнейших поисков.

Устроившись поудобней, Гарри поставил на колени клетчатую доску и аккуратно выстроил в центре 16 фигур и еще 10 пешек, которые числено обозначали всех, кто прилетел в эту навигацию на Полюс.

– Что ж, начнем, – уже вслух дал старт новому мозговому штурму Агатин. – Всего в Ледовый лагерь прибыло 26 человек. Исключаем погибших Пэра и Артура, – начал математические прикидки Агатин и убрал с доски две белые пешки.

Теперь на клетчатом поле остались 16 черных и белых фигур, а также 8 белых и черных пешек.

– Кого можно отнести к «светлым», имеющим более-менее крепкое алиби? Собакозаводчик Буткус, стажер Пожарский и два тракториста? Согласен… Плюс я с Алей, – Гарри взял белые фигуры, нарисовал на них маркером жирные литеры: ладьи – «Б» (Буткус) и «П» (Пожарский); кони – «Т1» и «Т2» (трактористы Алексис Фасулаки и Герман Канев); король и королева – «Я» и «А» (Аля Роговцева).

Маркированную шестерку «белых» он переставил ближе к себе, на первую линию шахматной доски.

– Идем дальше… Парашютистки? Водолазы? Нет – не факт. Это как раз тот случай, когда из солидарности или по сговору одни могут покрывать других. Из этой пятерки, пожалуй, можно «высветлить» только Ингу – племянницу погибшего Артура Буткуса, – он взял белую пешку, также аккуратно вывел на ней буквы – теперь «И.Б.» (Инга Буткус) – и приставил к группе белых фигур. А на черных конях и ладьях поочередно вывел белым маркером четыре литеры: «П1», «П2» (парашютистки Инна и Ира) и «В1», «В2» (водолазы Сергей и Станислав).

Оценив контрастные группы, Агатин интуитивно разместил на первой «не криминальной» линии еще две фигуры и три пешки: белые слоны – «Ф1» (Федорчук), «Ф2» (Филиппов) и белые пешки «Ч» (пилот вертолета Иосиф Чавадзе), «Д» (доктор Александр Деев) и «С» (повариха Галина Семутенко).

К четверке «черных» по тому же принципу добавились два черных слона – «Х» (радист Корней Ходкевич), и «К» (биолог Алексей Кривонос), а также ферзь и король – «Ш» (штурман Игорь Шторм) и «БМ» (бортмеханик первого экипажа Иван Петренко).

Еще раз прикинув скупой набор аргументов в пользу «за» и «против», Агатин промаркировал оставшиеся четыре черные пешки: «В3», «В4», «В5» (экипаж второго Ми–8) и «ЯФ» (японский геофизик). Эту «четверку он приставил к группе «подозрительных».

– 12 «белых» против 12 «черных». В дебюте силы почти равны, но с наскоку мат не поставишь… – Генрих машинально, как обычно делал во время игры в шахматы, сильно сдавил кончик носа и, наконец, вернул ясность мысли из закоулков сонной неги.

После того, как все полярники были разбиты на две группы, Агатин решил более досконально разобраться с каждым промаркированным «фигурантом». Он вновь вылез из спальника, подошел к рюкзаку и достал оттуда общую тетрадь, куда обычно записывал интересные шахматные партии.

На свободном от записей развороте «гроссмейстер» расчертил большую таблицу. Первые вертикальные столбики заполнили «именные» литеры «Б», «П», «Т1» …, а в верхних горизонталях Агатин вписал слова «Время», «Место», «Свидетели».

Теперь требовалось скрупулезно вычленить из вчерашних показаний данные о месте и времени каждого жителя лагеря и внести их в нужные графы.

… На заполнение таблицы у Гарри ушло больше часа. Но он нисколько не жалел о потраченном времени: ему наконец удалось структурировать вчерашние свидетельства. Теперь четко вырисовывались не состыковки фактов, а главное – группы или отдельные члены Ледовой базы, которые имели потенциальную возможность подкараулить Петерсона во время его возвращения в лагерь.

Измерение «в клеточку»