– Шутка ли: погиб директор собачьего питомника!!! – в тон медику съязвил Ходкевич. – Арктика и не таких героев к себе прибирала…
– Да, хватит же!!! – сорвался на крик Федорчук. – Для тех, кто до сих пор пребывает в плену Бахуса, разъясняю: погиб человек, наш коллега, иностранный гражданин. Я уже вижу заголовки западных газет: «Датский кинолог замучен русскими полярниками!». Последствия этой трагедии могут быть самыми серьезными! Повторяю, смерть Петерсона грозит свертыванием экспедиции! Ну, а нам с Николаем Ивановичем – тут Александр Кузьмич сбавил тон, – снятие с должности. А могут и посадить…
– Кузьмич, не сгущай краски! Действительно – мало ли людей в Арктике замерзает? – начал успокаивать начальника Кривонос. – Украл, выпил – в сугроб!!!
– Спасибо, дорогой мой ученый товарищ, за рабочую версию для следователя. Но даже если все так и случилось, степень нашей коллективной вины от этого не снижается, – руководитель умышленно сделал акцент на слове «коллективной». – Ведь если бы хоть кто-то из нас вовремя кинулся искать датчанина, если б не эта повальная пьянка, жив бы человек остался… – Федорчук с досадой потер короткостриженую макушку головы широкой ладонью.
– Может закопать этого скандинавского друга поглубже в сугроб? Мол, пропал без вести? – предложил еще один вариант «спасения» уже успевший осоловеть от двух кружек утреннего «чая» Ходкевич.
– Или мишкам белым подбросить? – поддержал вчерашнего собутыльника штурман вертолета.
– Господи!!! Нет, ребята, вы реально не понимаете, что встреча с дядей прокурором обеспечена не только мне, но и каждому из вас….
– И как нам быть? – наивно, будто бы это касалось какой-то обыденной проблемы поинтересовался грек Фасулаки.
– Не знаю! Не знаю, Алекс… В общем так… я с Николаем Ивановичем и Корнеем пошел в рубку: доложим о случившемся в Москву. А вы, алконавты полярные, сидите здесь и ждите дальнейших распоряжений, – приказал начальник Ледовой базы и вышел из камбуза.
Обратно Федорчук и Филиппов вернулись по прошествии получаса. Оба бледные, напряженные. Глядя на них, шутить уже не хотелось. Да, и Федорчук в этот раз повел разговор без иронических пассажей, то и дело сверяясь с записями в своем блокноте:
– Прошу внимания… Первое. Завтра, максимум – послезавтра – к нам экстренно вылетает Ан-74 за телом Петерсона. Это – требование датского консула. Деев, приказываю провести тщательный осмотр усопшего и все необходимые для его транспортировки медицинские процедуры. Шторм – собрать личные вещи Пэра… Второе. Этим же рейсом к нам вылетает бригада следователей из Генеральной прокуратуры. Ты, Галина Васильевна, уберись, пожалуйста в палатке покойного – разместим в ней москвичей. А что делать, товарищи? Это у нас единственное обособленное помещение и, так сказать, самое комфортное, – намек на клозет, которым была оборудована личная палатка датчанина, чуть разрядил обстановку. Из дальних уголков камбуза снова послышались смешки. – Третье. До прибытия следственной группы приказано опросить под роспись всех членов лагеря. Нам доверья теперь нет. Потому сия почетная миссия поручена нашему гостю… эээ…, – Федорчук вновь перевел взгляд на записи в блокноте, – нашему уважаемому гостю – Генриху Романовичу Агатину. Прошу, как говориться, любить и жаловать.
– И за какие-такие заслуги Гарика на роль «Малюты» определили? – не к месту помянул историческое имя жестокого разоблачителя тракторист Герман Канев.
Не дожидаясь новой подколки, средних лет мужчина поднялся из-за стола и вышел на середину камбуза:
– Я представляю Службу безопасности, которая обеспечивает прилет официальной делегации Географического общества. До последнего времени эта информации была закрытой, поэтому настоящая цель моей миссии в этой экспедиции не разглашалась. Но теперь, как я понимаю, необходимость в этом отпала…
– Час от часу не легче, – не сдержался Филиппов. – Как чувствовал, что без этого… «шефства» и в этот раз не обойдется!
– Не волнуйтесь, Николай Иванович. Пока будет идти следствие, сюда ни одна наша «шишка» не сунется. Ты уж поверь моему опыту, – успокоил коллегу Федорчук. – … И, наконец, последнее – общее руководство лагерем теперь также переходит к Генриху Романовичу… э… Агатину. Прошу все его распоряжения, исполнять ответственно и, так сказать, со всей серьезностью момента… С чего начнем, Генрих Романович? – непривычно вежливо обратился к Агатину Федорчук.
Мужчина вновь поднялся из-за стола и обратился к полярникам:
– Для начала прошу не называть меня Генрихом Романовичем. Эта показная официальность излишня и только будет вредить делу. Я – все тот же Гарри Агатин. А работу предлагаю начать с восстановления событий вчерашнего вечера.
«Зеленая Луна»
Механик Алексис Фасулаки обнаружил тело директора датского собачьего питомника Пэра Петерсона перед подъемом, когда, проснувшись, привычно побежал справить раннюю нужду к ближайшему торосу. Небольшая палатка, в которой он жил вдвоем с напарником Германом Каневым, находилась на отшибе Ледовой базы, так сказать, в некомфортной удаленности от общего туалета. Потому «по-маленькому» трактористы бегали в соседствующий с их пластиковым бунгало сугроб.
Завершая приятный утренний моцион и дежурно вглядываясь в силуэт любимого ДТ-75, на котором его коллега за пару дней до этого угодил в глубокую ледяную расщелину, Алексис углядел одинокую упряжку …
Решил подойти ближе. Так и есть: нарты, а рядом с ними будто бы человек сидит. Дальше сам идти побоялся. Вернулся в палатку, растолкал Германа. Вместе с ним они потом и откопал из-под снега Петерсона.
А еще через 15 минут – после того, как перепуганный грек ворвался на камбуз – к заиндевевшей «дэтэшке» сбежался чуть ли не весь лагерь.
… Смерть Пэра Петерсона подействовала на членов экспедиции угнетающе. Многие из них приехали на зимовку не в первый раз. Всякое случалось: и белые медведи наведывались в лагерь; и в торосах новички плутали; и горели, и в полыньи проваливались… Но, чтобы так глупо пропал опытный полярник, не доехав по пьянке до лагеря каких-то ста метров!
Особенно тяготило понимание того, что датчанин погиб именно в то время, когда вся Ледовая база придавался веселью. Собственно, на это моральное «прозрение» и рассчитывал Генрих Агатин, пытаясь по свежим следам собрать покаянные свидетельства и восстановить события вчерашних вечера и ночи.
К сожалению, по существу полярники говорили мало, а совсем скоро разговор и вовсе скатился к обычной болтовне.
– Говорил я ему: сними ты это кольцо. А он свое талдычит: «Этот «ринг» дает мне силу!». Культю свою трехпалую подымет кверху и скалится, как дурак… И что? Сильно помогло ему это пижонство, – вдруг не к месту вспомнил штурман вертолета о не самой хорошей черте характера погибшего.
Дорогое драгоценное кольцо датчанина мозолило глаза полярникам с первого дня экспедиции. Сказать точнее, выставлял его Пэр на всеобщий показ при первом же удобном случае.
По рассказам самого Петерсона, зеленую жемчужину, венчавшую его массивную золотую печатку, он выменял на свой лучший карабин во время недавней экспедиции на Новую Землю. Тамошний шаман называл камень «зеленой Луной» и говорил, что тот питается силой Полярной Звезды. А если на камень падают отблики северного сияния, заверял колдун, «лунная жемчужина» начинает питать своего хозяина магической силой.
Перед самым вылетом на Северный полюс, Пэр попросил знакомого датского ювелира сделать для жемчужины богатое окаймление. Мастер разместил крупную «горошину» на самой большой заготовке кольца и украсил его по кругу мелкими бриллиантами. Получилось что-то похожее на перстень средневекового богача: архаично, но главное, как и просил заказчик, – помпезно и броско.
Легенду северного шамана о своем артефакте Петерсон рассказывал каждому встречному. Все только посмеивались в ответ, и говорили, что такие стекляшки ушлые шаманы всучивают каждому ротозею, который ступает на их родовую землю.
Шутки враз прекратились, когда в роли очередного слушателя легенды о «зеленой жемчужине» оказался командир Ми-8 Иосиф Чавадзе. Его прадед, дед, а потом и отец владели в Тбилиси небольшой ювелирной мастерской. В детстве будущему вертолетчику часто приходилось слышать поверья о всяких редких камнях. В том числе, и о зеленом жемчуге из Заполярья. И вот, выслушав датчанина, Чавадзе внимательно осмотрел кольцо и заверил всех, что жемчуг натуральный и на самом деле имеет немалую ювелирную ценность. Более того, Иосиф Шалвович дополнил шаманскую историю своими подробностями
По его словам, новгородцы называли такие жемчужины «зелеными нетленницами» и добывали их в акваториях Онежского озера и Белого моря еще в XV веке. Северные старожилы поговаривали, что жемчуг сам выбирал себе хозяев и мог как осчастливить их, так и навлечь большую беду.
И вот теперь получалось, что древняя легенда подтвердилась в наихудшем варианте: через три дня по прибытии на Северный полюс заморский хозяин «зеленой нетленницы» умер.
… «Ведовская» причина смерти Петерсона, на которую намекал напарник Иосифа Чавадзе, пополнила копилку других «народных» версии гибели датчанина: сбился с пути; уснул, перебрав свою норму; не выдержало сердце от встречи с белым медведем….
Ни одна из них, конечно, за истинную, Агатиным принята не была. Да, и собственно не этого добивался он сейчас. Для начала, ясности требовал один ключевой момент – почему не то что с вечера, до самого завтрака никто из полярников не начал искать Петерсона?
Этим конкретным вопросом оперуполномоченный подвел итоги первой коллективной встречи. Ответом на него стало общее молчание. Гробовое, говорят в таких случаях.
Два часа, последующие после общего собрания, Генрих провел в очных беседах с трактористами Алексисом Фасулаки и Германом Каневым, радистом Корнеем Ходкевичем, заведующей пищеблоком Галиной Семутенко, врачом экспедиции Александром Деевым, японским геофизиком Мамору Игараси, членами экипажей обоих вертолетов, биологом, начальником Ледового лагеря и руководителем научно-исследовательской экспедиции Александром Федорчуком и Николаем Филипповым.