– Мудро эти канадцы с лыжами придумали: Балт тянет на Полюс сонного Родьку, а наперерез, через торосы… Веришь, только этими «галсами» я и сумел запутать Аганина. Ты бы видел, как он бился над сопоставлением улик и временем смерти.
– Пацан еще этот Агатин. Посадят его, скорее всего… Назначили в начальники, а выходит – в козлы отпущения…
– Рано ты его жалеть начал. Теперь у этого любителя помощники появились… Мне Корней сказал, что в лагерь парашютировались следователь из Москвы и датский криминалист.
– А я-то не пойму, что за гул в небе был. Думал, показалось. Ты прав, завтра утром они сюда обязательно заявятся, – вновь поник Буткус.
– Не кисни. Сколько ты говоришь в мешочке Петерсона было жемчужин?
– 47.
– 47 жемчужин да плюс датские чудо-конденсаторы. Хватит, чтобы начать новую жизнь?
– Ты что, успел все-таки их снять?
– А ты как думал? Выковырял эти «железяки» и канадцу нашему не преминул перед отъездом сообщить. И для надежности припугнул: мол, если из этой заварухи не вытащит, утоплю их к чертовой матери!
– Ай, да красавец!
– Теперь это наша с тобой главная страховка, дружище. Пока конденсаторы у нас, этот Мэтью гребаный у нас в кармане… Готовь своего Балта: через час отправляемся в переход к канадскому побережью. Нам бы только с маршрутом не ошибиться…
Буткус посмотрел на товарища и подмигнул:
– Узнаю «друга Федю». Прям, как в лучшие времена… К Родьке загляни. Он два дня назад сводку «по льдам» принимал. Пригодится…
Друзья негромко рассмеялись и обнялись.
***
Из вечернего радиоэфира глобальной спутниковой сети связи (режим широковещания, кодировано).
«Борею.
Почему пропустили вечерний эфир. Вопрос.
Доложить о готовности к передаче трофеев. Восклицательный.
Географ».
«Географу.
Прибыл на место. Борей ушел к Охотнику. На связь не выходит. Трофеи забрал с собой.
На снегу много «грязи». Жду указаний.
Атлант».
Операция «Захват»
21 марта 200… года.
07 часов 15 минут.
Дрейфующая Ледовая база.
***
Из утреннего радиоэфира глобальной спутниковой сети связи (режим широковещания, кодировано).
«Атланту.
Любой ценой вернуть трофеи. Тандем зачистить.
Географ».
***
Сразу после подъема Агатин предложил Польских связаться с Мобильным лагерем и уточнить не возвращается ли Федорчук обратно на Ледовую базу. Но полковник посчитал, что такое любопытство может вызвать подозрение.
Лишь после того, как пришла утренняя телеграмма, в которой сообщалось, что Филиппов слег с озноблением легких, а о Федорчуке вообще не вспоминалось, столичный следователь сдался и разрешил выйти в эфир.
По приказу московского следователя на утренний радиосеанс собрались Агатин, Деев, Фасулаки и сам Польских. Вся «группа» захвата, на считая датского криминалиста, который заканчивал в некогда пэровской палатке утренний доклад своему начальству по спутниковому телефону.
Ходкевич и его молодой коллега Пожарский вновь подтвердили свой класс: уже через 3 минуты радисты установили между двумя лагерями устойчивую связь и обменялись в радиоэфире дежурными докладами. Родион подробно доложил, что практически все оборудование собрано и через час мобильный научно-исследовательский отряд будет готов сняться с места очередной временной стоянки. Затем, по условному сигналу, Ходкевич уточнил:
– Как там наш Кузьмич, с вами на Полюс не собирается идти?
– Да нет. Он же к вам еще до подъема ушел. Правда, попросил, чтобы я вам не радировал. Сюрприз, наверное, какой-то готовит…
Агутин показал Ходкевичу указательный палец:
– Один? – уточнил Ходкевич.
– Нет… Ольгерд Юрисович вызвался его немного проводить…
Теперь на сцену мимической клоунады вышел сам Польских, недвусмысленно скрестив воздухе руки.
– Ладно, понял тебя, – сказал Ходкевич, – конец связи.
Как только Корней отключил радиостанцию, Польских заорал на всю рубку:
– Срочно поднимай вертолеты. Они уходят!!!
– Срочно – не получиться, – в привычной саркастическом тоне разочаровал командира «группы захвата» Деев. – Резервный еще не готов. А Чавадзе, как минимум, полчаса будет движки греть. Сегодня с утра «минус» 38 было…
Польских уже открыл рот, чтобы выпалить в адрес агатинского помощника очередное ругательство, как в рубку вошел Хансен. Без эмоционально посмотрев каждому в глаза он тихо сказал:
– Среди нас ест предател…
И выдержав еще одну пауза, добавил:
– … Вчера вечером кто-то звонил с нашей базы на «Иридиум» Федорчука. Тоже – с «Иридиума». Разговор длился две минуты. Но, уверен, этот предатель успел сообщить о нашем прилете все подробности.
Агатин подсознательно рванулся к Ходкевичу и схватил его за грудки:
– Признавайся, гад – ты звонил? Я все палатки проверил, все рюкзаки и тумбочки. Спрятать еще один спутниковый телефон можно было только у тебя в рубке или на камбузе!!!
Перепуганный радист попытался было что-то ответить, как к нему подскочил Польских: он одним движение заломил обе руки Ходкевича за спину и, как на дыбе, вознес несчастного к потолку рубки. Хруст немолодых костей и истерический крик раздались одновременно:
– Говори, сука! Ты звонил? – заорал сыщик прямо в лицо Корнею. – Я тебе сейчас как собака харю разгрызу!
Польских оскалил зубы и впился в щеку Ходкевича:
– Я! Я! Кузьмич сказал, что Агатин меня в убийцы записал. И что только он меня сможет отмазать…
Полковник театрально уронил радиста на пол и ловко пнул Корнея в живот:
– Что ты успел рассказать Федорчуку, скотина?
– Сказал, что вы прилетели. Сказал, что готовите «ловушку».
Агатин обхватил голову руками:
– Какой же я дурак. Играл с Федорчуком в «кошки-мышки», а он все знал, да только посмеивался над нами.
– «Век живи – век учис» – так у вас говорят, – уточнил Хансен.
– Учится некогда. Надо «вертушку» поднимать. Группе захвата взять оружие и через 15 минут быть у вертолета, – приказа Польских.
***
… Погоня оказалась недолгой.
К несчастью Ольгерда Буткуса и Александра Федорчука, километрах в 15 от Мобильного лагеря они попали в полосу широких трещин и мелких разводий. Когда вертолет описал над беглецами первый круг, те как раз замедлились перед очередной грядой полыней и опасного льда, высматривая обходной маршрут.
На втором круге Польских приказал Чавадзе снизиться пониже. По вертолету тут же открыли огонь.
То ли от выстрелов, то ли от громкого шума винтокрылой машины, собаки передовой упряжки рванули вперед. Каюр, судя по всему Буткус, попытался остановить упряжку, удерживался за них руками метров пять, но потом поскользнулся и упал в сугроб.
Перед уходом на третий круг Агатин увидел, как к товарищу на помощь бросился его напарник. Он резким движением поднял его из глубокого снега и заботливо усадил на свои сани.
В третий раз по приказу Польских заходили «от солнца». Следователь примостился у открытой двери и вооружился снайперским карабином:
– Скажи Чавадзе, чтобы подходил как можно аккуратнее. Я буду стрелять по собакам. Без упряжки им никуда не деться, – объяснил следователь свою задумку.
Но стрелять не пришлось. В тот момент, когда Польских изготовился открыть огонь, дрогнула вторая упряжка: испугавшись очередного виража вертолета, собаки рванули в сторону полыньи и потащили за собой своих седоков.
… Федорчук ушел под воду практически сразу. Буткус же еще несколько секунд удерживался за собак, пока тех не утащили в бездну тяжелые сани. В агонии он попытался добраться до кромки льда. Но одежда его уже набралась ледяной водой и тянула ко дну.
В этот страшный момент Чавадзе завис над полыньей и Генрих хорошо видел, как бешено боролся за жизнь лучший карельский собакозаводчик.
А потом… Потом… Видимо смирившись со своей участью, Ольгерд опрокинулся на спину и начал медленно погружаться в океанскую бездну.
На какое-то мгновение взгляды Буткуса и Агатина встретились.
Погибающий Ольгерд улыбался.
Эпилог
Самолет с большой земли в Ледовый лагерь все-таки прилетел. Это случилось через три дня после гибели Буткуса и Федорчука. К этому времени, в основном лагере собрались все члены экспедиции. В том числе, специалисты Мобильного научного отряда.
Все – да не все. Пэр Петерсон, братья Буткусы, Герман Канев и Александр Федорчук… Им уже никогда не вернуться на Полюс в составе полярных команд. Им уже никогда не улыбнутся первые проблески солнца, вознесшегося в мириадный раз над отрогами облачной гряды Полярной ночи.
Не вернулись к стоянке Мобильного лагеря и четвероногие «полярники» во главе с легендарным Балтом. Видимо, тоже провалились в одну их полыней, как и их несчастные собратья и хозяева, а может, просто замерзли, потерявшись в торосовых полях.
Впрочем, благодаря рвению следователя Степана Польских, дорога в Арктику оказалась заказана и для большинства полярников, которых миновала трагическая участь. «Лишившись» главных виновников криминальной истории, столичный служака все обвинения и собранные Агатиным улики обрушил на Филиппова, Фасулаки, Ходкевича и самого Генриха. Николаю Ивановичу и Алексису вменялись превышение полномочий и халатность, повлекшие утрату дорогостоящего, в том числе, иностранного оборудования. Ходкевич и Агатин, решением Польских, определялись в главные «соучастники» побега Буткуса и Ходкевича.
Так или иначе, последняя экспедиция «Федорчука – Филиппова», от которой так много ждало научное арктическое сообщество и в рамках которой должна была состоятся энергетическая сделка «века», была свернута в экстренном порядке.
Исторические «вехи» в снежное поле арктической летописи вбиты не были. А вот криминальная история, начавшаяся на ее полях, получила развитие. Правда, уже на большой земле.