Позже Майкл Браунинг будет утверждать, что на них оказали чрезмерное влияние Atlantic Records. «Вы идете туда и получаете свою собственную труппу за кулисами, своего рода ролевую игру в суперзвезд», и все это отчасти имело неприятные последствия. Джон Пил, который снова находился в роли диджея и арбитра хорошего вкуса, больше не был счастлив находиться на той же стороне, что и эти очевидные выскочки, позже утверждающие, что он «вероятно, первый человек в мире», спавший на одном из своих сетов.
«Мы просто позировали, – сказал Майкл Браунинг. – Никого не пускали ни на сцену, ни за кулисы…» «Это был плохой концерт, – вздыхает Марк Эванс. – После него гримерная была похожа на айсберг. Никто не осмеливался говорить, все как бы избегали взгляда Малькольма. В автобусе домой произошел “тяжелый разговор”, во время которого Джордж Янг, прилетевший с Гарри Вандой, разорвал своих братьев в клочья, крича: “Кем вы, черт возьми, себя возомнили?“» Джордж был так зол, что продолжал называть Марка Эванса Дейвом. Когда Марк исправил его, на него набросились все трое братьев.
Фактически AC/DC почти оказались на другой стороне баррикад от всех СМИ. В том же месяце клип с их новым синглом Jailbreak, снятый в Marquee, был показан в программе Opportunity Rocks на телеканале Granada.
Две недели спустя Sex Pistols появились в той же программе, исполняя Anarchy In The UK и расстраивая приглашенного ведущего Клайва Джеймса, который позже вспоминал певца Джонни Роттена как «проклятый комок прыщей, называющий себя чем-то вроде Кенни Фритфул».
Тогда они очертили контур, который еще долго будет влиять на восприятие AC/DC окружающими. На данный момент школьная форма Ангуса Янга и короткие волосы и характерный вокал Бона Скотта были слишком далеки от того, за что любили Роберта Планта, или Рода Стюарта, или панков-прародителей, таких как Pistols и The Clash. Но ранние хиты последних, которые они исполняли, позволили им сбежать через чистый панк и изменить впечатление от «старых пукающих музыкантов», таких как Zeppelin и Rolling Stones. Скоро британская музыкальная пресса тоже будет характеризовать их как панков. Это был только вопрос времени.
Тем временем после печального опыта на Reading Festival Джордж Янг и Гарри Ванда решили вывести группу на долгие выходные из все еще изнуряющей жары Лондона в прохладную сельскую местность Сомерсета, в Vineyard Studios в Бриджуотере. Идея заключалась в том, чтобы записать новый материал для предлагаемого EP: что-то, что поможет восполнить пробел у австралийских слушателей, который был оставлен их отсутствием в течение большей части года. Они хотели начать играть в Америке, где позднее в этом месяце они выпустят международное издание High Voltage.
Предполагалось, что затем они вернутся в Лондон и начнут свой первый крупный тур с альбомом Dirty Deeds. В итоге были закончены только три трека, ни один из которых не был признан достойным включения в отдельный EP. Самым перспективным из них был Dirty Eyes, чей «скачущий» рифф позже был переработан в один из величайших гимнов AC/DC, Whole Lotta Rosie, но сначала эта песня разочаровывала лирикой, которая была не такой сильной, на какую способен острый ум Бона. Love At First Feel, также записанная в Vineyard, похоже, была более интересной с точки зрения текста, но опять же, она скорее заполняла пространство на диске, чем была хитовой песней (и фактически стала бы треком-наполнителем в британском издании Dirty Deeds).
Наиболее полно о творчестве группы в тот момент может сказать песня Carry Me Home. Когда слушаешь ее, становится ясно, как растет влияние панка на клубную тусовку, музыкальные газеты, и – в большей степени – на шоу Джона Пила, программу Radio One, единственную, которая была готова показывать AC/DC.
Однако голос Бона никогда не звучал так грубо. Текст песни рассказывал о ночи пьянства с девушкой, после которой главного героя приходится нести домой. Оглядываясь назад, понимаешь, что песня была пророческой для самого Бона: на самом деле он был гораздо более вдумчивым, чем казалось, и все его тексты, какими бы банальными они ни казались, хорошо рассказывают о жизни, которую он тогда вел.
Он терял сознание от алкоголя и/или наркотиков в течение многих лет. В последнее время, тем не менее, он делал все это только с одной женщиной, которая, как ему казалось, появилась, чтобы спасти его. «На самом деле, мы никогда не ругались, – говорила Сильвер, вспоминая те дни в радиоинтервью 2010 года. – Но я понимаю, что это был неправильный образ жизни, и я действительно очень сильно расстраивалась, когда он пил. Иногда он не пил в течение долгого времени, а потом просто внезапно уходил в запой… им было тяжело управлять».
В конце концов идея EP была отвергнута, как и еще одно предложение о том, чтобы живой альбом – быстрый и легкий (и дешевый) – был создан из некоторых выдающихся записей Marquee. Американская реакция на High Voltage не была обнадеживающей; также произошли задержки с организацией их рабочих виз в США (не в последнюю очередь из-за криминального прошлого Бона). Вместо этого Майкл Браунинг и Фил Карсон убедили Джона Джексона из влиятельного агентства Cowbell подписать контракт с AC/DC и организовали их первый хедлайнерский тур по основным британским и европейским концертным площадкам. Cowbell было тогда главным агентством бронирования в Великобритании; подписание контракта с ними означало еще один шаг к росту престижа AC/DC в бизнесе и к более широкому признанию среди большего числа слушателей, чем раньше. Cowbell быстро организовали большой тур по Европе, объединив собственные клубные шоу и 23 представления, которые они «купили» для них, а именно оплатили появление музыкантов на концертах Rainbow в Западной Германии.
В Гамбурге, после шоу 15 сентября в культурном центре Fabrik, группа сняла местную студию для записи песни I’m A Rebel, которую написал для них старший брат Янгов Алекс, теперь живущий в Гамбурге. В присутствии Джорджа они записали основной рифф. Бон на полную выкладывался на вокале, но конечный результат едва ли вдохновлял, наоборот, можно было подумать, что трек «представляет опасность для публики», и назвать песню «продуктом чокнутого». Этот материал снова остался неиспользованным, и в конечном счете о песне вспомнили четыре года спустя, когда она стала заглавной для второго альбома металл-группы из Золингена Accept, ребят, которые хотели быть похожими на AC/DC, но чей более буквальный музыкальный подход подходил этой песне лучше. Оставив студию в тот вечер, группа подняла себе настроение, посетив Reeperbahn, знаменитый район красных фонарей в Санкт-Паули в Гамбурге, где Ангус провел приятные полчаса с шестифутовой проституткой, которая сказала ему: «Для вас, маленький мальчик, девять немецких марок!» Позже он вспоминал: «Это было слишком хорошее предложение, чтобы отказаться от него, хотя она была в два раза больше меня».
Через девять дней после их последнего шоу в туре с Rainbow в Голландии AC/DC приехали в Саутгемптонский университет, чтобы начать свой самый амбициозный тур по Великобритании: 16 концертов в различных университетах и ратушах, включая выступление на лондонском Hammersmith Odeon вместимостью 3400 человек. Браунинг не был уверен, что такой огромный зал будет заполнен, но недели аншлаговых дат Marquee гарантировали, что он ошибался.
High Voltage стал их следующим британским синглом, и хотя он не был представлен в чартах, музыкальная пресса с радостью начала о нем говорить, а продажи билетов на тур выросли еще сильнее. Группа также предприняла множество попыток сохранить свое имя на страницах новостей и светской хроники. Шоу в Оксфордском политехникуме пришлось отменить, когда комитет колледжа выступил против того, что он назвал «откровенно вульгарными и дешевыми ссылками на оба пола» в песнях AC/DC. Новый концерт должен был пройти в конце тура в Новом театре Оксфорда.
После их выступления в Бирмингемской ратуше в пятницу, 29 октября, Ангуса, который теперь регулярно снимал свои шорты, чтобы забавлять публику, обвинили в мастурбации на сцене. Смешно, что отряд полиции был предупрежден, а в Ливерпуле и Глазго группу собирались официально арестовать, если Ангус попытается «снять свое нижнее белье публично». Однако настоящие смутьяны в Глазго были не среди группы, а среди сумасшедшей публики из первого ряда, они даже разломали волынку Бона! «Он положил ее на краю сцены, – сказал Ангус. – И, конечно, все эти дети схватили ее и разорвали на куски! Затем они подожгли шторы! Мы подумали, что это конец». NME, запоздало взявшись за историю AC/DC, послал ветерана Фила Макнила, которому они должны были дать интервью. Едва подавив зевок, он сказал: «Если говорить не о том, что продается, а о том, что сделано круто, им нет места на сцене». Но были и аргументы в защиту группы. «Ритмы бьют по твоему сердцу, как молоток», – писал Фил Сатклифф, лирично рассказывая о «плавных соло Ангуса» и «захватывающем сценическом представлении Бона, развратника в коже, странного компаньона для школьника».
Основной момент тура произошел 10 ноября, тогда, когда они впервые стали хедлайнерами на Hammersmith Odeon. Холодной дождливой лондонской ночью Odeon был заполнен едва ли наполовину. При этом среди зрителей были множество критиков, преданных радиослушателей и различных деятелей индустрии, стремящихся увидеть это вживую. Нервы же измученных музыкантов были просто оборваны. За кулисами они встречали участников разных групп – The Damned, Eddie and Hot Rods и Sex Pistols, но никто не обращал на них особого внимания.
Братья, в частности, были самыми неразговорчивыми. Они надеялись, что ничего не пойдет не так. Единственным, кто, казалось, как обычно, совершенно не обеспокоен происходящим, был Бон. Он проехал всю ночь на туристическом автобусе с их предыдущего шоу в Норвиче, а затем попросил, чтобы его высадили в доме Сильвер на Gloster Road, где он оставался в постели до следующего вечера. «Это наше первое шоу Hammersmith Odeon, это действительно важное выступление, и он опоздал на полчаса», – смеется Марк Эванс. Они предложили отправить ему машину, но Бон решил добраться на концерт на поезде, идущем в противоположном направлении. «Мы потеряли время, и люди были в бешенстве, – говорит Эванс. – Но затем, когда он, наконец, приехал, все заулыбались. Он просто рассказал нам историю, и мы не могли не рассмеяться. Он был забавным парнем».