Но не все так думали. Фактически для Бона Скотта и AC/DC ситуация должна была стать очень серьезной, поскольку скептическое отношение к группе укрепилось как дома, так и за рубежом, все это двигалось к критической точке.
Глава 9Гигантская доза
Шоу в Hammersmith Odeon было триумфальным. Даже NME был вынужден написать: «Помогите нам всем, AC/DC покорили Лондон». Единственные слова недовольства, которые все еще можно было услышать, исходили от Клайва Беннетта из The Times, который жаловался: «Музыка любого рода, безусловно, должна требовать от исполнителей большего, чем просто способность бездумно бросать свои инструменты. Именно в этом первозданном состоянии существует AC/DC». В интервью о турне по RAM Бон заявил, что ночь в Глазго была лучшей, это место теперь – «их самое любимое во всей Британии», а публика «действительно безумна», так как большинство зрителей были «родственниками Ангуса и Малькольма».
Через два дня после шоу Hammersmith в Британии вышел Dirty Deeds Done Cheap. В Австралии он попал прямо в Топ-5, однако трек-лист для международной версии снова отличался от оригинального домашнего продукта.
Когда Джефф Бартон, просматривая Dirty Deeds в Sounds с подзаголовком «Same Old Song And Dance (But So What?)», сравнил его с High Voltage, отметив: «Они так похожи, что треки можно легко поменять местами», он не понимал, насколько был прав. Rock In Peace был заменен на Rocker с TNT, который был убран с международного High Voltage; в то время как Jailbreak был полностью отброшен в пользу Love At First Feel с прерванных сессий Vineyard. Как и прежде, это был совершенно другой альбом.
В австралийской версии на обложке были изображены мультяшные копии Ангуса и Бона в бильярдном зале. Первый был спрятан под школьной кепкой, показывая двумя пальцами «салют», а правая рука второго была чудовищно увеличена, и название альбома было написано в качестве татуировки на предплечье.
Однако в Британии Фил Карсон нанял Hipgnosis – дизайнерскую компанию, известную тогда своими неуместными, но при этом интересными проектами с Led Zeppelin и Pink Floyd, – чтобы придумать другую обложку для альбома: в итоге ей стало типичное для фирмы мракобесное изображение группы людей, представляющих широкий демографический круг – молодых и старых, гетеро- и гомосексуальных (предположительно, еще одно неверное прочтение знаков отличия AC/DC). Но затем, как отмечает Карсон, они получили эту обложку по дешевке, она делалась для других клиентов, которые затем от нее отказались (Hipgnosis делали это в течение многих лет: сохраняли всю непринятую у них работу, а затем продавали ее по сниженным ценам мелким артистам).
Ни один из музыкантов, казалось, никоим образом не влиял на шансы на успех альбома за пределами Австралии. Так что пока Dirty Deeds не занял топовые позиции в самой стране, альбом вообще не производил никакого впечатления в британских чартах. На тот момент влияние AC/DC в Британии ограничивалось все еще относительно небольшим количеством последователей, однако те были очень преданными. Тем не менее музыканты возлагали большие надежды на то, что им принесет Новый год в Америке, где High Voltage собирал свои первые обзоры и проигрывался на FM-радио и где в ноябре был выпущен их первый американский сингл It’s A Long Way To The Top. Однако в США они столкнутся с первыми за свою короткую, но пока захватывающую карьеру серьезными проблемами. Фил Карсон говорит: «Никто в Америке не любил их. Даже моя собственная звукозаписывающая компания».
В обзоре High Voltage, опубликованном в Rolling Stone в начале декабря, преобладающая точка зрения лишь была подытожена. Билли Альтман назвал AC/DC «абсолютными чемпионами», настаивая на том, что с их приходом «жанр [хард-рок], несомненно, достиг своего рекордного дна». Он пришел к выводу, что «AC/DC нечего сказать в музыкальном плане (две гитары, бас и барабаны – все гусиные ступени в бессмысленных формациях)», добавив: «Глупость беспокоит меня. Подсчитанная глупость оскорбляет меня». Последствия столь негативной реакции на альбом еще долго преследовали группу. Два рекламных концерта в клубе Starwood в Лос-Анджелесе были перенесены на неопределенный срок. Да, они несколько раз приняли участие в различных радиопередачах, наиболее многообещающей из которых было шоу легендарного диджея Вольфмана Джека, но пока любое предположение, что Америка станет следующим шагом на пути AC/DC после Европы и Австралии, было достаточно неопределенным.
Поскольку планы на американский визит были отложены до Нового года, сообразительный молодой менеджер AC/DC решил, что наиболее разумным вариантом будет вернуться в Австралию к Рождеству, чтобы поспешно организовать летний тур. Они задумали его как триумфальное возвращение домой и изначально планировали назвать его The Little Cunts Have Done, но затем приняли решение о смене названия на менее отвратительное A Giant Dose Of Rock’n’Roll. Все получилось обнадеживающе громко, начавшись еще с того момента, когда 26 ноября в мельбурнском аэропорту Талла-марине группу встречали множество кричащих поклонниц. Также состоялась пресс-конференция, во время которой пьяный Бон и одурманенные братья делали все возможное, чтобы звучать триумфально, одновременно издавая достаточно скромные шумы о том, как хорошо быть «дома». На самом деле, они совсем не были рады возвращению в Австралию. «Это был тяжелый тур, – признается Майкл Браунинг. – Группа не хотела этим заниматься. Я проделал много работы, чтобы заставить их поехать туда. Но у нас была финансовая необходимость. Мы должны были пополнить запасы, чтобы продолжать делать то, что мы делали в Англии и Европе. Но попробуйте объяснить это молодой рок-н-ролльной группе, [которая] не хотела быть там».
Что еще хуже, первый почти за год крупный тур AC/DC по Австралии почти сразу столкнулся с проблемами. На их первом выступлении в мельбурнском концертном зале Myer Music Hall на 5000 зрителей был аншлаг, после чего Молли Мелдрум на телевизионной неделе рассказывала бред о том, что группа стала «причиной еще одного истерического бунта», когда пара тысяч безбилетных фанатов вынуждены были остаться снаружи.
Однако после этого все только усложнилось. Несмотря на сцены в аэропорту, которые во многом послужили рекламой для тура, AC/DC потеряли большинство маленьких фанатов, которые раньше активно следили за ними и считали дни до выступлений. В этом году все особенно фанатели от поп-звезд, большинство поклонников сейчас гонялись за австралийскими знаменитостями, такими как Шербет или Джон Пол Янг.
Двойной же удар положению группы был нанесен приходом панка, даже в Австралии сейчас осуждали длинноволосых хардрокеров и признавали, что они больше не в тренде. Даже преданные любители пива, которые обожали сидеть в пабах и слушать песни группы, с тех пор как AC/DC «улетели за границу», относились к ним без прежнего тепла, рассказывает Браунинг.
Доказательством этому была ситуация, когда группа 12 декабря выступала в качестве хедлайнеров в сиднейском Hordern Pavilion на пять тысяч мест. Тогда зал был едва занят даже наполовину. «Они правда перестали быть крутыми здесь, – говорит Браунинг. – В конце этого периода они действительно не могли дождаться возвращения в Англию».
Марк Эванс вспоминает и о других проблемах группы: «Нас отказывались брать на многие концерты. Любимой выходкой Ангуса было снимать свои шорты во время выступления, и в какой-то момент была широко распространена программа тура с цитатой наверху одной из фотографий: “Я хочу заработать достаточно денег, чтобы трахнуть Бритт Экланд”. Когда дети начали приносить эти снимки домой, их родители стали звонить в наш офис с требованием запретить программу и отменить концерты».
Ситуация зашла еще дальше после скандала с телефонным номером. Дело в том, что Бон произносил цифры некоего номера в заглавном треке Dirty Deeds, призывая «звонить в любое время на… 36-24-16». Позже выяснилось, что он принадлежал богатой вдове, которая грозилась подать иск в суд, если эти тысячи детей не перестанут звонить ей днем и ночью, и заставила Криса Гилби публично перед ней извиниться. Голая задница Ангуса, в свою очередь, тоже попала в заголовки новостей и стала новой угрозой обществу, ну, по крайней мере, спокойствию группы. «Вы видите его пятую точку в газетах чаще, чем его лицо», – жаловался Бон, полушутя. Увеличивали «общественное беспокойство» и новости о том, что многие самые ярые фанаты группы делали татуировки, подражая Бону. Это приводило к «растущему страху», что поклонники AC/DC могут серьезно рисковать здоровьем, делая татуировки у непрофессиональных школьных мастеров. И даже это было не все.
Dirty Deeds стала еще одним значимым австралийским хитом, хотя и не таким продаваемым, как TNT. И, конечно, Малькольм Янг счел это причиной для беспокойства. TNT все равно была номером один. Но что такого было в ней, чего не было в Dirty Deeds? Что с ней, черт возьми, было не так?
Несмотря на все эти неурядицы, группа играла лучше, чем когда либо, выйдя из давящей атмосферы Лондона с все нарастающим желанием панк-революции.
В тот же день, когда AC/DC вернулись в Мельбурн, в Великобритании вышел дебютный сингл от Sex Pistols Anarchy In The UK. В свои последние дни в Лондоне музыканты группы даже забыли о возможных неприятностях, они расслабились и старались быть самими собой.
Одним из новых ярких моментов их австралийских концертов был фрагмент шоу до песни The Jack, названный Gonorrhea, импровизированный апгрейд их традиционной рутины между напряженным вокалом Бона и бешеной гитарой Ангуса, построенный вокруг необычной лирики певца от West Side Story к Maria. Этот трек словно разорвал «пузырь помпезности», свойственный большинству рок-шоу семидесятых, и показал внутренний бунт группы.
Во время тура братья жили в комнате вместе. Марк Эванс и Фил Радд тоже жили вдвоем. В итоге получилось, что Ян Джеффри делил комнату с Боном. «Сейчас я реально воспринимаю это как важный опыт, – печально смеется Джеффри. – Сколько раз я пытался уснуть, а в это время приходил Бон и разговаривал с телевизором, думая, что ему отвечаю я или кто-то еще! Я тянулся к пульту, выключал телевизор, и он сразу шел спать…»