Бон Скотт почти пропустил их первое шоу, потому что снова «куда-то забрел вместе со всеми мексиканцами, с которыми снова подружился в каком-то баре», как выражался Джеффри. Он продолжил: «В день выступления, когда все уже начали репетировать, Бон пропал. Братья начинали злиться все сильнее и сильнее. Они отправили меня обратно в отель, чтобы я поискал его, но я был уверен: Бона там нет. В любом случае за десять минут до того, как дверь в зал должна была открыться, и все люди, стоявшие за ней, должны были увидеть музыкантов, я находился снаружи, молясь и надеясь, что Бон все-таки придет на шоу. Следующее, что я помню, это как большой грузовик несется из-за горизонта, а из него безумно громко звучит музыка AC/DC. Это был Бон со своими десятью новыми лучшими друзьями, у каждого в руке были бутылка виски и косяк. Машина останавливается, Бон выпрыгивает из нее и говорит мне: “Ян, это Педро, а это – Пончо, и так далее… Можешь включить их всех в список гостей?” А тем временем братьям было уже очень и очень не по себе. Тем не менее в итоге концерт прошел неожиданно гладко».
Как считает Джеффри, своенравное поведение Бона в их первом американском туре было просто его способом справиться с задачей начать все заново: «Все это было не похоже на то, что происходило в Британии, где их выступления попадали в музыкальные газеты или что-то вроде этого. Это была Америка, где один штат больше, чем вся Британия. Ты мог отлично отработать одну ночь в Джексонвилле или где угодно, а затем играть перед одним человеком и собакой в Аризоне в ожидании, когда же Бон все-таки появится. Мы потели по несколько ночей в тех местах, о которых раньше бы и не предположили, что там можно потеть».
Ангус Янг вспоминал именно такой случай, когда они в последний момент открывали концерт Джонни Винтера: согласно документам, это должно было быть дуэтом, то есть дерзкие молодые рокеры должны отрываться рядом с энергичным гитаристом. В итоге все было иначе. Зрители, которые «пришли исключительно на его выступление», заинтересовались творчеством AC/DC только в тот момент, когда Ангус получил сильный удар электрическим током из-за неисправного оборудования. «Им это понравилось, – вспоминает он. – Ой, этот мелкий парень горит!»
Когда зрители пробыли в зале достаточно долго, чтобы услышать, что группа может сделать, «реакция была блестящей», как говорит Браунинг: «Я не помню ни одного концерта, про который мог бы сказать, что он не удался. Это была мгновенная связь с аудиторией. Ангус делал свое дело в каждом шоу. И даже если зрители не знали песен, к концу выступления всегда была та самая реакция». «Даже если бы они не всегда видели мои выходки, – сказал Ангус, – Они бы все равно никогда не забыли маленького ребенка в шортах и с ранцем за спиной, парня, который вел себя как сумасшедший». «Некоторые из них думали, что Ангус был странным, – добавил Малькольм с ухмылкой. – Особенно, когда он обнажал свою задницу…»
Когда музыканты выступали в поддержку REO Speedwagon в Джексонвилле, штат Флорида, Бон познакомился с «хорошими ребятами» из Lynyrd Skynyrd. Он почувствовал, что с фронтменом этой группы, Ронни Ван Зантом, у него даже слишком много общего. Распрощавшись со своими новыми друзьями из Down Under, команда Skynyrd отвезла Бона, Малькольма, Ангуса и Клиффа в их собственный музыкальный комплекс – деревянную хижину в горах, – где они в течение следующих двух дней пили, курили и глотали все от "Sweet Home Alabama" до "Whole Lotta Rosie". Когда Skynyrd предложили группе полететь на их следующее шоу вместе, на частном самолете, Бон очень воодушевился, да он был на все готов ради этого! Но Ангус, чей титотализм[1]полностью исключил все его связи с «чертовой петлей Скотта-Ван Занта», отверг эту идею. Малькольма же заставила отказаться его подруга (позже жена) Линда. Она устроила ему сцену, жалуясь, что прилетела в Америку из Австралии не для того, чтобы куковать в одиночестве, и Малькольму пришлось с ней согласиться. Бон тоже очень неохотно отклонил предложение.
Когда всего два месяца спустя Ван Зант и еще пять человек, в том числе гитарист Skynyrd Стив Гейнс с сестрой и вокалист Skynyrd Кэсси, насмерть разбились в том же самолете по пути из Южной Каролины в Луизиану, когда в нем закончился запас топлива, Бон и Малькольм поняли, что сделали все правильно.
Они заводили новых друзей везде, куда бы ни пошли. Во времявторого из трех демонстрационных выступлений в Whisky a Go Go в Лос-Анджелесе в конце августа Бон был приглашен за кулисы к лидеру Kiss Джину Симмонсу. «Он сказал: “Послушайте, мы гастролируем в декабре и мы хотели бы, чтобы вы гастролировали с нами”. И они гастролировали с [тысячами] людей за ночь».
Это было обещание, которое Симмонс выполнил бы во время второго тура группы по США в том же году. Однако к тому времени все крупные американские группы хотели, чтобы новички открыли их шоу. Весть о AC/DC наконец, распространилась по стране.
«Ты мог чувствовать, как они растут, – говорит Браунинг. – Джерри Гринберг тогда нанял двух новых руководителей из Arista Records, Марка Клеффнера и Перри Купера. И одним из первых их заданий от Atlantic было сделать с группой что-то интересное, хотя они абсолютно не знали, что именно им делать. И то, что сейчас лейбл, работающий с нами каждый день, представляли два чемпиона, было спасением для Америки. Они пришли на первые пару концертов в районе Флориды, в Джексонвилле и в Колумбусе в Огайо, где у нас было немало радиопередач с FM-радио, и зрители хорошо принимали группу. И музыканты это почувствовали и действительно делали свое дело хорошо. Я не могу говорить высокопарные слова, особенно о Майкле Клеффнере, который уже умер. Но он был очень, очень важен, потому что только с этими людьми поддержка группы американским Atlantic стала возможной. Остальные… Ахмет Эртегун и Джерри… Если честно, я не думаю, что они взяли от группы что-то важное… ну… пока не начали получать роялти. Я знаю, что даже сам Ахмет считал группу чем-то обычным, ничем не выдающимся, не судьбоносным. Он просто думал, что это обычная, топорная рок-н-ролльная группа, которая несет миру базовые истины, и это все. Если эти люди сделали на группе деньги – что ж, круто. Но они не особо ценили AC/DC как людей и музыкантов».
По словам Браунинга, большую роль в судьбе группы также играл Клеффнер, который сумел переманить в AC/DC очень успешного американского промоутера Билла Грэхама. «Майкл раньше работал на Била охранником, я даже думаю, он был кем-то вроде вышибалы в Филиморе в Нью-Йорке. Поэтому у этих двоих были довольно хорошие отношения, благодаря которым он работал с группой в следующем году на фестивале Day On The Green в Сан-Франциско. Майкл очень поддерживал нас. Он знал ряд влиятельных людей, работа с которыми в США пошла бы группе на пользу».
Все дело было в построении правильных отношений, в том, чтобы быть добрым к каждому Джо из Айдахо. Но как братья справились с такой задачей, с их-то враждебностью к миру, спрашиваю я? «В этом бизнесе были люди, которые действительно им нравились. А были те, с кем им не особо хотелось иметь дело. При этом каждый прекрасно осознавал необходимость общаться с этими людьми, ведь это – тоже форма пиара. Я думаю, группе правда нравились Перри Купер и Клеффнер. Но на их пути были и другие люди, такие как Дуг Талер из агентства. Однако как бы ты к нему ни относился, он, безусловно, был очень важной частью процесса».
Ян Джеффри рассказывает: «Обычно, когда Купер появлялся, первое, что ты видел после того, как он зарегистрировался в отеле, – то, как персонал тащит к нему две огромные тележки с пивом, сэндвичами и другими ништяками. Никто из нас не был особо против, мы знали, что если мы едем с Перри, у нас всегда есть бесплатные еда и выпивка.
Подобные вещи имеют большое значение, когда вы застряли в глуши и путешествуете в “универсале” и двенадцатиметровом фургоне. Перри оставался в том же отеле, что и группа. Он обычно выбирал комнату побольше, но ты всегда мог сам прийти туда и взять все, что тебе нужно. Он всегда интересовался, не нужно ли тебе что-то еще. Тогда для нас было утешением, что в нашей звукозаписывающей компании есть такой “свой парень”. Он был очень крут».
Другим важным контактом в Нью-Йорке был Барри Бергман из EB Marks, американского издательства группы, с которым у Alberts был долгосрочный контракт. Бергман был амбициозным, любящим музыку 32-летним мужчиной, который довольно долго довольствовался малым, прежде чем организовать свой первый полноценный концерт в EB Marks, где он стал вице-президентом. Он в один и тот же год помогал начать карьеру Миту Лоуфу и подписал контракт с Вандой и Янгом. «Барри стал очень сильным союзником и для группы, и для меня, – говорит Браунинг. – В итоге он дал мне офисное помещение в их здании, и все. Благодаря Барри Бергману, Майклу Клеффнеру и Перри Куперу у нас вдруг появилась солидная поддержка в Америке, что имело для нас решающее значение. Без них ничего бы не произошло».
Сам Бергман сейчас говорит: «Я был убежден, что у группы есть будущее в Америке, я знал, что их живое шоу – невероятное. Я вдвойне понимал, что это так, потому что эти ребята были готовы вкладывать кровь, пот и слезы в то, что делают. Я изначально не делал акцент на всех их песнях, потому что чувствовал, что хит, в который мне следует вложиться, пока не написан. Но я знал, что это произойдет. Я в тот момент даже не думал о контрактах с радиостанциями, потому что это не группа для радио. Это живая группа. Группа “про своих фанатов” и “про свою работу”».
Бергман вспоминает, как в самом начале их совместной работы ему позвонил Ангус. «Он сказал: “Барри, никто не любит нашу музыку. Радио не хочет ставить наши песни, и я не знаю, что с этим делать”. Но, по факту, он говорил всего о паре альбомов, и я ответил: “Ангус, просто продолжайте делать то, что делаете, и ветер переменится. Величие – оно везде величие, и оно поднимет вас до вершины”». Однако Бергман знал, что это будет тяжелая борьба. Тот факт, что группа была широко известна в Австралии и ее неплохо принимали в Британии и Европе, по его мнению, ничего не значил: «Никто в Америке не следит за другими рынками».