Одним из имен в списке, предложенном Маттом, был малоизвестный певец из группы Geordie. Ангус, который вспомнил, как Бон рассказывал ему о певце Geordie много лет назад, был заинтригован. Бон говорил, что он был великим рок-н-ролльным артистом в стиле Little Richard. Little Richard были кумирами Бона. Однако Малькольм, который также вспомнил, что именно Бон говорил о Geordie, оставался презрительным. Ян Джеффри вспоминает, как он говорил Лангу: «Он чертовски огромный. Зачем нам такой здоровяк?» И все на время забыли об этом парне Брайане Джонсоне.
Вместо этого внимание обратилось на Гэри Холтона из The Heavy Metal Kids, которых группа поддерживала все эти годы. У Холтона был вид мальчика-хулигана и харизма, но ему не хватало вокального диапазона. Матт не видел в этом проблемы. Гэри Пикфорд-Хопкинс, который гастролировал с Риком Уэйкманом в дни, когда Ян работал с ним, а также был в Wild Turkey, имел «правильный», блюзовый, одухотворенный голос, но меньше очарования, чем им всем было нужно. Тони Платт предложил на эту роль Снапса (настоящее имя Стив Парсонс), который раньше принадлежал армии Бейкера Гурвица, а до этого выпускал широко известную, хотя и коммерчески неудачную одежду. «У парня был необыкновенный голос», – говорит Платт.
Бон оставлял много вариантов для замены. Пока, однако, единственным, кто хоть немного приблизился к этому месту, не оказался другой беглец из группы, с которым они гастролировали в свои первые лондоновские дни – вокалист Back Street Crawler Терри Слессер. Малькольм и Ангус все еще помнили родившегося в Ньюкасле Слессера как «хорошего парня» из Back Street Crawler, которые существовали четырьмя годами ранее. «Они только что вернулись из Австралии после похорон Бона, – вспоминал Слессер в 2009 году. – Все выглядело довольно мрачно. Но я сломал лед, когда предложил Rocky Mountain Way в качестве “не похожей на творчество Бона песни”, чтобы все начали играть. Мы все немного расслабились после этого. У меня было несколько стаканов Матеуса [Розе], а Ангус выпил чашку чая. Мы сыграли Whole Lotta Rosie, Highway To Hell и The Jack. Все было довольно приятно. Малькольм думал, что записывает репетицию на Revox [магнитофон], но обнаружил, что запись не пошла. Мне не хотелось делать все это снова. Все казалось немного утомительным и эмоционально истощало». Такое отношение вряд ли могло понравиться братьям. «Он вошел, и им вроде он понравился, – говорит Джеффри. – Я бы подумал, что у него хорошие шансы получить возможность выступить с ними, но он как бы подвел себя, понимаешь? Он действительно не совсем справился. Я думал, что есть еще Гэри Пикфорд-Хопкинс. Но Малькольм хотел взять кого-то другого и посмотреть, кто еще придет на прослушивание».
Они начали хвататься за последнию соломинку. «Когда-то они говорили о Нодди Холдере, – рассказывает Джеффри. – Но они не думали, что получат его. И Малькольм сказал: “Люди просто скажут, что это вокалист Slade. Поэтому он не может выступать с нами, каким бы блестящим он ни был”. Они рассказывают: “Однажды, когда никого не было вокруг, мы все сидели там, нервничая и пытаясь понять, что будем делать”. Их раздражение к тому моменту было сильнее, чем надежда, Малькольм попросил Яна, чтобы тот попытался найти парня, о котором говорил Матт: толстяка из Geordie. «Мне удалось отследить Брайана до Ньюкасла и спросить его, может ли он приехать. Он сказал: “Черт возьми, чувак. Я работаю на кровную компанию моего брата, я не могу просто уйти. Кроме того, у меня нет денег на проезд”. Я ответил: “Садись в поезд или самолет, я оплачу дорогу”. Он на это сказал: “Ты вообще кто?” Я ответил коротко: “Я пока ничего не могу вам сказать, но я и правда заплачу за все”».
Джонсон хотел добраться на поезде, но Джеффри настоял, чтобы тот отправился самолетом, потому что так было быстрее. Затем Ян купил ему билет, позвонил и сообщил все подробности. «Итак, он согласился. Мы послали машину, чтобы забрать его в аэропорту, и начали ждать…»
Внизу, в помещении, где музыканты репетировали, была «зеленая комната» с бильярдным столом. «Несколько членов команды, Барри и Эво, играли в бильярд. Так что я вместе с группой стоял наверху и ждал этого парня, который должен был явиться в два часа. И вот 02:15, затем 02:30…» Спускаясь по лестнице, чтобы позвонить в аэропорт и узнать, не задержался ли рейс, Ян обнаружил Барри, стоящего там с парнем в офигенной шляпе. «Итак, Барри говорит: “Как там дела?” Я отвечаю: “Мы все еще ждем этого парня Брайана”. Другой говорит: “Брайана? Я, черт возьми, Брайан”. Он подумал, что Барри и Эво были участниками той группы, в которую он собирался пройти прослушивание, а Барри и Эво и не думали спорить с ним. Они вообще почему-то считали, что он – один из тех ребят из студии, которые пришли поиграть в бильярд».
Сосчитав до 10, прежде чем заговорить, Ян повел Брайана наверх, чтобы тот, наконец, встретился с теми, к кому пришел. Они сидели и болтали, и можно было легко заметить, как Ангус нервничал, как он хотел побыстрее с этим покончить. «На вопрос, хочет ли он, чтобы они сыграли одну из своих песен или что-то другое, Джонсон сказал им: Nutbush City Limits, – вспоминает Ян. – Они смотрели друг на друга с немым вопросом “Как, что? Даже мы не подумали об этом!” Но они начали играть, он схватил микрофон, снял его с подставки, обернул вокруг своей руки… Это было почти как дежавю какого-то момента с Боном, за исключением того, что такой трюк с рукой обычно проделывал Долтри, понимаешь? Бон же оборачивал его вокруг другой руки. В итоге они пошли и стали играть, это было сыро, и вы могли видеть, как Ангус встал со своего места и начал постукивать ногой. Малькольм просто сидел, наблюдая за всем этим, но маленькая искорка сияла в глазах каждого. Затем они сыграли блюз. После – попробовали сыграть пару своих песен. С этого момента началась новая история».
Однако на следующий день у них были назначены встречи еще с несколькими парнями. «Давайте посмотрим на них», – предложил Малькольм. Однако все уже понимали, что у любого, даже очень крутого музыканта, который войдет в эту дверь, не было шансов. Решение было принято.
Через пару дней они снова вызвали Джонсона из Ньюкасла. Как и в прошлый раз, он опоздал. «Он вошел примерно через три часа, когда мы уже думали сходить за чаем. Он не предупредил нас, что ему внезапно позвонили и срочно позвали сниматься в рекламном ролике. Помните старую рекламу Hoover? Он бьется, когда подметает, когда очищает… К этому всему был причастен именно он! Он использовал наш билет, чтобы спуститься, пошел туда и сделал это, взял свои деньги и только затем подошел к нам. Но как только он вошел, музыканты стали играть блюз. Это была сделка. Затем у них был целый набор песен, которые они могли играть. Без сомнений, он был лучшим парнем для работы во всей округе», – добавил Ян.
Тони Платт помнит, как он и Матт слушали запись Брайана. «Это было очевидно. Это было про дух, про то, что ты делаешь, про AC/DC… Я не думаю, что было бы несправедливым сказать, что ни один из них не был виртуозом… но Брайан, видимо, очень вдохновлял их, потому что они, очевидно, понимали, что им нужно, и поэтому нанимали того, кто был для них настоящим “цементом”».
Англо-итальянец по крови Брайан Джонсон родился 5 октября 1947 года в Данстоне, Гейтсхед, на южном берегу реки Тайн, он был всего на год моложе Бона. Отец Джонсона Алан был сержантом в легкой пехоте Дарема, а позже – шахтером, а его мать, Эстер, родилась во Фраскати, в Италии. Музыка и вокал – «Хвастовство!» – были в его крови, сколько он себя помнил. Присоединившись к местному школьному хору, когда ему было девять лет, он также принимал участие в различных небольших сценических шоу со скаутами, даже играл скромную роль в местной телевизионной драме. Его первой группой были Gobi Desert Canoe Club, о которых мало что известно, кроме названия. После этого он присоединился к рок-группе Fresh, которая играла тяжелую музыку и просуществовала совсем недолго. Тем не менее его первый концерт был в кабаре под названием «Джаспер». Именно там он встретился с другими участниками группы, и в конечном итоге появились Geordie.
Подписавшие контракт с компанией Regal Zonophone компании EMI (которая тогда была домом для Procol Harum, The Move и T.Rex и прочих), Geordie в декабре 1972 года попали в Топ-40 со своим самым первым синглом, сумасшедшим Do Do Do Do. А вторая их песня All Because Of You, которая была где-то между чертовски гламурными линиями Sweet, которых они поддерживали, и творчеством Slade, к которому стремились, в марте 1973 года фактически попала в Топ-10. Однако у них была только одна реальная установка – на поп-рок-музыку, которую играют медведи гризли в сапогах, поэтому коммерческий спад начался почти сразу.
Они выпустили «живую» запись и один полуприличный альбом с дебютным Hope You Like It в 1973 году, но их последним успехом стало попадание в незначительный Топ-20 их третьего сингла Can You Do It. Во втором альбоме Don’t Be Fooled By The Name, выпущенном в 1974 году, было все – от абсурдных гламурных платьев и гангстерских нарядов до сигар и игрушечных машинок. К счастью, это длилось всего один сингл. Еще была откровенно ужасающая баллада I Can’t Forget You Now, в которой было очень много струнных и такая тонкая мелодия, что Джонсон мог закатать в нее свой когда-либо существовавший табак.
К тому времени, когда Ян Джеффри позвонил ему в марте 1980 года, Брайан Джонсон расстался со своей первой женой Кэрол и жил в свободной комнате в доме своей матери. Недавно он начал выступать в новой версии Geordie, где был единственным участником из первого состава, работая больше для любителей тяжелого рока, такого как хиты Rock And Roll Led Zeppelin и Nutbush City Limits Айка и Тины Тернер. «У нас тогда был хороший пакет заработной платы каждую неделю, – вспоминал он в 2011 году. – Не массивный, но хороший. Мы сделали Whole Lotta Rosie, чтобы закончить проект, о котором узнали пару месяцев назад». Между концертами он хва