Первой песней, над которой они работали, был еще один неполный заглавный трек и рифф братьев под названием You Shook Me All Night Long. Джонсон говорил: «Я любил болтать об автомобилях, поэтому [я пел]: “Она была быстрой машиной, она содержала двигатель в чистоте”. Я написал песню за ночь. Вот ребята, на что вы рассчитываете?» Эта песня понравилась им достаточно, чтобы побудить Джонсона приступить к записи грубого вокала.
«Парней не было, потому что Матт никогда не хотел, чтобы они входили, когда я пел. Он знал, что я стану нервничать, а потом услышал то, что получилось, и сказал: «Хм, я не думаю, что это сработает, Брайан». Ланг подумал, что в песне «слишком много слов».
Позже Джонсон рассказывал: «На самом деле это было мнение не Матта, а его жены. Ну, ребята, вы знаете, как это бывает. У нее были большие сиськи и все такое». Но если серьезно, то Ланг и правда почувствовал, что ритм не работает как надо, и решил замедлить его.
«Он сказал: “Попробуй как я”, – и начал петь в перерыве. – В тот день я понял, что по большому счету капитан корабля AC/DC – все же Малькольм». Когда Матт сыграл замедленную версию с меньшим количеством слов, «Мал вошел, услышал и взорвался». Он сказал: «Какого черта ты творишь? Что ты, черт возьми, делаешь с рок-н-роллом?»
Работа над текстом You Shook Me… стала еще одним поворотным моментом для нового вокалиста. Он вспоминает: «Я помню, как сидел в своей комнате и писал ее, у меня был чистый лист бумаги, на котором красовалось только название, и я думал: “О, с чего я начал?” И я рассскажу вам кое-что. Я не боюсь, что меня назовут бабой, и я не верю в духов и тому подобное, но что-то случилось со мной той ночью в комнате. Что-то прошло через меня, и мне понравилось… Мне все равно, верят мне люди или нет, но что-то и правда промелькнуло внутри. Будто бы кто-то сказал: “Все в порядке, сынок, все в порядке”. Я почувствовал такое спокойствие. Я хотел бы думать, что это был Бон, но не могу, потому что слишком циничен и не хочу, чтобы люди увлекались подобными теориями. Но что-то случилось, и у меня начала получаться эта песня».
Для Малькольма, который позже высказывал свои чувства Матту, You Shook Me… был одним из самых простых в записи треков. Другой рокер считал, что самой простой в этом плане была Shoot To Thrill, а Джонсон – что Rock And Roll Ain’t Noise Pollution. «Я не знал, что делать в самом начале, это даже заметно в песне. Мал просто сказал пойти с ним, поэтому я надел наушники, прикусил язык и просто вздохнул.
Самой сложной песней, к которой Брайану пришлось сочинять слова, была Hells Bells, явная дань уважения Бону от братьев. «[Всего было] около шести песен, моя голова была поникшей, я был подавлен. Матт спустился и спросил: “Ты в порядке, Брайан?” Я ответил ему: “Думаю, что я просто иссяк от этой песни… Я уже сделал Back In Black, и это была какая-то чертовщина”. Это был довольно сложный вызов, и после я просто не мог ни о чем думать. И именно тогда пришла мать всех гроз – ветер перед бурей. Это выглядело неприятно, потому что мы и правда словно были на море. “Иисус, – сказал я. – Грохочут громы”. И [Матт] ответил: “Ну вот, есть начало, Брайан. Катящийся гром…”».
Выглядывая в окно, Брайан размышлял вслух: «Я сказал: “Этот чертов проливной дождь, посмотрите на ветер, который надвигается, словно ураган, и посмотрите на эту вспышку молнии”… Честно говоря, я чувствовал себя каким-то репортером». Внезапно в голову пришли слова: «Across the sky… You’re only young but you’re gonna die» («По небу… Ты так молод, но ты умрешь»). И я просто смотрел на все это, словно был каким-то животным. «Won’t take no prisoners, won’t spare no lives, nobody putting up a Iight, I got my bell…» («Не буду брать пленных, не пощажу ничьих жизней, никого, мирящегося с боем, во мне звучит тревожный звон»). Потому что в моей голове и правда раздался звонок, звонок тревоги. «Get my bell, gonna take you hell, gonna get ya, Satan gonna get ya» («Перейми мой тревожный звон, я затащу тебя в ад, я поймаю тебя, Сатана поймает тебя…»). Все это заняло десять минут. Я сказал: «Матт, спасибо».
«Hells Bells», открывающий трек альбома, начался со зловещего звона. Матт ненавидел идею использования предварительно записанных звуков колокола, поэтому, когда они вернулись в Англию, он послал Тони Платта найти настоящий церковный колокол, который тот в конце концов обнаружил в церкви Мидлендса.
Действительно, эти атмосферные колокола и гитары олицетворяли смерть Бона Скотта всего несколько недель назад. Как только они решили пойти вместе с ним, вместе с другой великой данью Бону, в честь которого позже назовут весь альбом песней Back In Black, AC/DC нашли способ продолжить свою историю, не оскорбляя друзей или семью, и – главным образом – фанатов, которые, возможно, были обижены на музыкантов, потому что не могли даже представить, что группа продолжит существовать без их любимого плохого мальчика Бонни.
В студии было строго запрещено пить. Прошли те времена, когда Бон записывал свой вокал с бутылкой JD в одной руке и большим жирным косяком марихуаны – в другой. Единственным исключением был день, когда Малькольму позвонили и сообщили, что его жена Линда родила их первого ребенка, дочь, которую они назвали Кара. «Малькольм спустился и крикнул: “Это девочка”, и я впервые увидел, как Ангус пил. Он взял бутылку Jack Daniels и сказал: “О, блин, отлично, друг” и выпил. Через пять минут его положили на чьи-то плечи и уложили спать. Никогда больше не видел его таким. Но он был просто до экстаза рад за своего брата, вы понимаете? Это была замечательная ночь», – рассказывали мне.
Как и в случае с Боном, Матт проводил слишком много времени вдвоем с Брайаном, просто пытаясь достичь нужного звучания вокала. «Я приходил, и он работал со мной, я думал, что в какой-то момент мои уши начнут кровоточить. Он говорил: “попробуй это” или “сделай это так”, и, конечно, тогда он еще не видел слов песни, потому что я писал их в своей маленькой комнате уже тогда, когда были готовы мелодии. «Процесс достиг фарсовой стадии на треке Shake A Leg. Это была самая лучшая чертова песня, которую я, думаю, когда-либо, черт побери, пел в своей чертовой жизни. И я не думаю, что когда-нибудь смогу повторить, там есть одна нота, она просто чертовски высокая. После того как я это сделал, он сказал: “Черт возьми. Я не думал, что сможешь”. И я спросил: “Тогда почему ты, черт возьми, просишь меня об этом?” Он ответил: “Ну, я просто хотел посмотреть, как далеко ты сможешь зайти”».
Ангус Янг позже заметил, что главное различие между Джонсоном и его предшественником заключалось в том, что Бон очень сильно опирался на юмор: «Бон был более тонким. Вам будет интересно, о чем он говорит, вы будете внимательно его слушать, а через полчаса поймете, к чему он вел, и будете лежать от смеха».
Брайан такой же остроумный, но его юмор более прямой. Вы сразу поймете, что он шутит. Но на Back In Black эта разница еще не превратилась в зияющую пропасть, которую можно было бы заметить в последующих альбомах AC/DC.
Самое дикое, что Бон на самом деле не только написал множество текстов на Back In Black до своей смерти, но и записал несколько демо-песен, в том числе главный трек, а также Have A Drink On Me и Let Me Put My Love Into You, ранние инструментальные версии которых, по признаниям братьев, он репетировал с ними всего за несколько дней до смерти.
В 2000 году, поговорив с автором Classic Rock Филипом Уилдингом в преддверии пьесы, посвященной 20-й годовщине выпуска альбома, Малькольм опроверг домыслы: «Это полнейшая чушь. Хотелось бы, чтобы мы отыграли альбом с Боном. Подумайте, если бы у нас был альбом с Боном, он бы очевидно вышел. Это было бы чертовски страшным бедствием – знать, что у нас есть все эти песни, но записывать их заново, понимаешь, о чем я?» Он добавил: «Мне бы хотелось, чтобы Бон написал для этого альбома некоторые тексты. Невозможно конкурировать с лирикой Бона, у него был врожденный талант».
Однако Малькольм Доум утверждает, что незадолго до смерти Бон показал ему свою книгу с текстами: «У него были листы текстов, которые он держал в папке и носил с собой. Он показывал мне некоторые идеи, над которыми работал для Back In Black. Не песню Back In Black а треки, которые должны были войти в следующий альбом. Я запомнил несколько строк вроде: “Она сказала мне прийти, но я уже был там”, а закончилось все словами: “Ты меня всю ночь тряс”. Это был текст Бона. И я его узнал. Я видел это. Для Back In Black уже были написаны слова. [Но] они не увидели свет, и по сей день никто не уверен, что же на самом деле произошло. Я не думаю, что он написал целые песни, я не думаю, что он даже близко подошел к завершению своих песен. Но в новом альбоме есть строки, которые я знаю». В том же интервью с Уилдингом Малькольм признал, что Джеффри передал ему «записку с некоторыми набросками Бона спустя пару дней после трагедии». Он добавил: «Там было несколько небольших текстов, но не было чего-то, что могло бы дать представление о мыслях Бона в то время… Материала было недостаточно для того, чтобы он превратился во что-то, что могло бы повлиять на репутацию Бона».
Тони Платт рассказывал: «Все включились. Брайан работал над ядром, но всегда было несколько моментов, которые отсутствовали, или что-то, что не совсем подходило по ритму или метру, поэтому все быстро менялось. Я отчетливо помню, как во время записи You Shook Me All Night Long все сидели, просто предлагая идеи одну за другой. Double time on the seduction line была одной из моих идей, я всегда буду претендовать на них», – улыбается он. Конечно, такой трек, как Given The Dog A Bone, хотя и мощный, звучит как что-то из «эры Бона», исходя из названия. Однако его грубая лирика определенно похожа на что-то, написанное коллективно. Некоторые идеи были «слишком непристойными и чрезмерными», другие – «просто слишком глупыми». Малькольм сказал, что другие треки, такие как