Highway To Hell, а также сотрудничал с продюсером прорывного платинового альбома Def Leppard High' n‘ Dry, объясняет: «В конце второго дня Матт спросил: “Что ты об этом думаешь?” Я сказал: “Понятия не имею!” Он нервно засмеялся».
Лангу потребовалось почти десять дней, чтобы смириться с тем, что он никогда не найдет тот звук, который искал, и приостановить сессию, пока не была спешно найдена другая студия. В течение следующих двух недель, говорит Дирнли, они «опробовали несколько студий». Приходилось настраивать всю аппаратуру «на день или два», по крайней мере, в трех разных местах, прежде чем Ланг, наконец, решил, «что все звучит лучше в самой первой репетиционной комнате» – помещении на набережной Берси, куда Ланг теперь заказал из Лондона мобильную студию звукозаписи. «В итоге мы использовали ее для барабанов, – говорит Дирнли. – Таким образом, у меня был ударный барабан и малый микрофон, подключенный через акустическую систему, раздельно подаваемый на четыре динамика в комнате, обращенной к ударной установке. Мы настроили его так, чтобы он был как разделяющая черта на грани обратной связи». Он делает паузу. «Это был первый раз, когда я делал что-то подобное. Все это придумал Матт».
Задержки в выпуске альбома начинали «задевать» группу. Ангус говорил, что, в отличие от Back In Black, на этот раз – вероятно, большинство, если не все – песни были написаны задолго до того, как попали в студию. «Мы всегда хорошо подготовлены. Мы идем в студию с законченными песнями и знаем, чего хотим. Мы много не раздумываем – в отличие от Матта Ланга. Этот парень всегда был медленным.
Он очень медленно все делал. Мы могли ждать неделями». Джонсон пожал плечами: «Я думаю, что это именно то, как работает Матт. Вы знаете, что он мыслитель. Он не торопится, и у него свое видение.
Пока это работает, это нормально. Но, черт возьми, я мог бы сделать все это без такого долгого ожидания!» На просьбу описать типичный день в Берси, Джонсон с сожалением усмехнулся. «Ангус, Малькольм и я на большом диване – ждем!» Ангус: «Да, я не думаю, что это было бы что-то действительно скандальное. Просто некоторые парни, которым было скучно, бездарности…» Малькольм тоже много хмурился. «Это заняло слишком много времени, – жаловался он Mojo в 2004 году. – Он пытался превзойти Back In Black по звуку, и это был звук, который он искал, пока мы думали о музыке, но выступления в конце концов начинали терять качество».
Раздраженный тем, что он видел «фанатов» вокруг Матта, Малькольм теперь также подверг сомнению все аспекты деятельности группы. К его личному списку врагов, где Atlantic и Ланг теперь соперничали за первое место, добавилось руководство группы в лице Питера Менша. «Они понимали, что их скомпрометировали, – говорит Джеффри. – Торча в Париже, они чувствовали себя изолированными. Они начинали конфликтовать с Маттом. Их словно не было в студии. Они больше не записывали песни так, как раньше».
Была первая неделя августа – оставалось всего две недели до первого за полгода большого концертного шоу AC/DC: в качестве хедлайнеров фестиваля Castle Donington Monsters Of Rock в Англии. Хотя дата была определена несколько месяцев назад, группа не особо готовилась к тому, что это станет их самым большим шоу в Великобритании. Брайан Джонсон рассказывал: «Мы облажались, блин, мы не играли! Мы ничего не репетировали!»
Их опасения не были беспочвенными. Donington ‘81 проходил в один из тех унылых дождливых дней, которые изгадили слишком много британских фестивалей под открытым небом. Также живой звук на выступлении был очень «грязным» (BBC, который предоставлял аппаратуру, был обвинен в электрической неисправности аппаратуры) и явно ниже, чем полагалось для хедлайнеров. Группа выступала с тем же сетлистом, с которым уже гастролировала по Великобритании годом ранее, хотя примерно 65 000 поклонников, кажется, этого не заметили и выглядели достаточно благодарными. Однако сами музыканты знали, что недоработали. «Это был только один из многих подобных дней, – говорит Джеффри. – BBC сделал что-то, что испортило звук, в чем потом обвиняли нас. Шел дождь, и группа не была готова к этому выступлению, хотя дата уже давно была известна. Это была просто еще одна из многих вещей, которые в Париже пошли не так, как надо».
Кроме того, Малькольма не пускал к остальным членам группы бестолковый охранник, который поднялся по трапу на сцену из-за отсутствия удобного прохода. «Я в этой группе!» – рявкнул Малькольм, прежде чем вмешался Джеффри. Возвращаясь в Париж на следующий день, Малькольм был не в настроении, он хотел отомстить.
Кто-то должен был заплатить, и в данном случае это был Питер Менш. Это должно было стать одним из самых значительных решений, которые они когда-либо принимали, и первым шагом на пути к полному разрушению сети поддержки, которая вывела группу в хедлайнеры. И это даже почти будет стоить им карьеры.
Когда-то Менш работал бухгалтером Aerosmith, а затем был назначен «ключевым человеком» AC/DC после того, как произвел на них впечатление. Он день и ночь работал над их первым туром в США с Leber–Krebs, ему очень важно сделать огромное успешное международное шоу. Именно Менш был причастен к успешному запуску Highway To Hell в США, он начинал с очень аккуратных шажков и со временем начал «играть по-крупному» до тех пор, пока музыканты не стали теми, кем стали.
Менш помогал им собирать все заново из осколков, когда Бон умер, он управлял кораблем, выводя его из опасных отмелей, превращая личную трагедию в профессиональный триумф с изменяющей игру кампанией Back In Black. Ян Джеффри вспоминает, как Менш покорно переехал в Лондон в 1979 году, чтобы быть рядом с группой, и как в течение следующих двух лет Питер был с ними каждый день – каждый день. «Да ладно, вообще постоянно».
И все же Менш не был тем менеджером, который бы считал себя их другом или собутыльником. Иногда он мог выпить пива с Малькольмом, просто чтобы показаться общительным, но в основном он был занят тем, что строил империю. В течение двух лет AC/DC были важнейшим строительным блоком этой растущей империи. Однако к 1981 году Менш расправил свои крылья как менеджер, подписывая контракты с восходящими британскими звездами, такими как Def Leppard, и разыскивая других перспективных артистов.
«Питер может иметь дело с пятью разными группами на пяти разных уровнях каждый день, это для него легко, – говорит Джеффри. —
Как только вы поймете его систему, вам все станет ясно. Он хорошо сложенный, громкий парень, так он добивается целей. Большинство вещей, которые он сделал, были отлично продуманы, это были действительно хорошие планы. Они имели смысл.
Вот как работает Менш. Несмотря на то что в студии нарастало разочарование со стороны AC/DC, я думаю, они чувствовали, что Питер становится частью какой-то большой машины, где места для заботы и персонального подхода больше нет. [Но] Питер никогда не переставал заботиться об AC/DC, поверьте мне. Просто это уже было не так, как Малькольм и остальной клан видели это». Спустя пять дней после того, что станет первым из трех эпохальных появлений Донингтона, AC/DC уволили Питера Менша. На вопрос, почему, по его мнению, так произошло, Менш отвечать отказался. Однако он отправил мне следующее сообщение по электронной почте: «Мне так и не сказали, они просто взяли и сделали это. Это был четверг после первого шоу Castle Donington Monsters Of Rock. И это, Мик, единственное, что я скажу».
Кребс рассказывал: «AC/DC уволили Питера. Я защищал его. Я сказал им, что они далеки от истины». Джеффри рассказывал: «Они просто почувствовали, что Менш появился только тогда, когда они начали получать больше денег, и он постоянно подгонял их, говоря: “Почему вы еще не закончили?” Они чувствовали себя немного изолированными и понимали, что их вечно куда-то толкают, да еще и с Маттом все идет не так. В студии не было видно этих разборок. И Питер тоже их не видел. «Это было как бомба, – сказал Ян Джеффри. – Не думаю, что в их отношениях с Меншем что-то так резко изменилось». Но Малькольм считал иначе: «Изменилось, черт возьми!» В этот момент нужно просто дать ему выпить и объяснить, что именно произошло. Так эта страница завершилась.
О новом альбоме нельзя было сказать то же самое. Они вернулись в Париж и старались доделать пластинку. Матт, который беспокоился о звучании с первого дня, теперь настаивал на том, что хотел бы услышать альбом на настоящем виниле, прежде чем продолжать работу. «Что-то беспокоило его, – вспоминает Джеффри. – Он сказал: “Я хочу пойти и сыграть его в Sterling Music в Нью-Йорке”. Поэтому я и Малькольм взяли Concorde и взялись за дело. Мы не сказали об этом Кребсу или звукозаписывающей компании, потому что Малькольм не хотел, чтобы кто-нибудь знал, что мы идем туда. Я спросил: “Нам лучше сообщить кому-нибудь, что мы идем, не так ли?” Он ответил: “Черт возьми, ты сейчас говоришь, как Менш!” И Матт сказал: “Что бы ты ни делал, Ян, не проигрывайте пластинку”».
Когда они прибыли в Нью-Йорк в тот же день, они поехали прямо в Гринвич-Виллидж, где тогда находился Sterling Sound. После этого Малькольм и Ян отправились навестить Джона Кларка, он был частью семьи. Именно Кларк настаивал на том, что перед тем, как отправиться обратно в Париж, они действительно должны позвонить Кребсу и по крайней мере передать привет Ахмету и Дугу Моррису. Он сказал: «Просто дайте им понять, что у вас все идет хорошо и вам ничего не нужно». Джон говорил это так, словно речь идет о приветствии старых друзей. Малькольм подумал и ответил: «Думаю, мы могли бы сделать это, черт возьми».
Ничто из этого не было частью плана. Однако, как только они добрались до «Рокфеллер-плаза», говорит Джеффри, все были предупреждены о том, что у Малькольма Янга на самом деле есть заготовка нового альбома. «Давление продолжается, верно? – задает он вопрос. – Нужно выпить. Давайте пойдем в зал заседаний, где есть большая стереосистема. Я шепчу ему: “Малькольм, мы не можем сыграть им эту чертову запись”. Матт специально сказал: “Нет, это все изменит”. Он ответил: “У нас есть еще одна”. Итак, в конце он сыграл ее Кребсу, а затем – другую, один раз. Мы думали, что эти маленькие изменения Матт никогда не заметит. Между тем, я думаю, это была какая-то чертовщина, поэтому я сказал Малькольму: “Мы пойдем [назад в Sterling] и попробуем еще раз?” Он ответил: “[Матт] никогда не узнает!” В любом случае он не знает, о чем говорит. Один раз не приносит никакого вреда. Мы вернулись самолетом той ночью.