— Я напишу список продуктов, — выдавила Люба.
Она вырвала листок из блокнота и написала, чего и сколько нужно купить.
— Как долго вы планируете здесь пробыть? — спросила она.
Артур говорил о том, чтобы попросить на работе три дня за свой счет. Означает ли это, что они не собираются торчать здесь дольше трех суток? Или он просто так сказал?
— А что? — надменно бросил Артур. — Мы вам уже надоели?
— Мне нужно понимать, сколько дней мне придется вас кормить и, соответственно, сколько и каких продуктов мне понадобится.
— Рассчитывайте на неделю. Если мы уйдем раньше, продукты останутся вам. И не принимайте нас за нахлебников, все покупки за наш счет.
На неделю! Ничего себе… Или он только пугает?
Она кое-что поправила в списке и протянула листок парню, которого Артур назвал Витенькой.
— Вот, возьмите. И кстати: мое имя — Любовь Николаевна. Имя мужа — Родислав Евгеньевич. Надеюсь, что вы запомните с первого раза. Если забудете — я подскажу.
Витенька метнул на нее полный ненависти взгляд, а Артур одобрительно ухмыльнулся.
— Мне всегда нравились женщины, которые не теряют присутствия духа ни при каких обстоятельствах. Ну что ж, раз мы пришли к взаимопониманию и обосновались здесь надолго, я думаю, будет не лишним выпить чашечку кофе. Вы уже завтракали, Любовь Николаевна?
— Нет, не успели.
— Вот и отлично. Я, с вашего позволения, к вам присоединюсь, мы дружно позавтракаем втроем, а мальчиков вы покормите, когда прибудут продукты. Обслуге не полагается сидеть за одним столом с хозяевами.
Люба молча ушла на кухню готовить завтрак и накрывать на стол. Родислав остался в комнате с Артуром и Степушкой.
— Послушайте, Артур Геннадьевич, наш сын должен вам денег? Сколько? Может быть, можно как-то решить проблему без его участия? Давайте я заплачу — и закроем вопрос, вы перестанете искать Колю и преследовать его.
— Уважаемый Родислав Евгеньевич, — широко улыбнулся Артур, став похожим на сытого кругломордого кота, — если бы дело было только в деньгах, мы бы не разговаривали с вами так долго и так вежливо. Вы же понимаете, что нравы в нашей профессиональной среде простые, я бы даже сказал — примитивные, нам все равно, откуда деньги, нам важно только одно: сколько их и как их делить. Повторяю, если бы дело было только в деньгах, мы просто-напросто вломились бы в вашу квартиру и стали требовать энную сумму в купюрах ли, в цацках ли, машиной, квартирой или дачей. Вы бы нам все отдали и все нужные бумажки написали, потому что у меня есть Степушка и Витенька. Но в данном случае деньги для меня — вопрос второстепенный. Ваш сын повел себя некорректно по отношению ко мне и к той группе товарищей, которую я представляю. Ему была доверена конфиденциальная информация, которую он, ничтоже сумняшеся, продал нашим конкурентам. Мы понесли убытки. Разумеется, было бы совсем неплохо взыскать эти убытки с вашего сына. Но куда важнее для меня лично встретиться с ним и поговорить. Хотелось бы, глядя ему в глаза, спросить, зачем он это сделал, и выслушать его искренний и правдивый ответ. Тут, если можно так выразиться, дело чести. И вы ни в коей мере не можете заменить вашего сына.
Родислав помертвел. До этой минуты он еще надеялся на то, что Колька влип в чисто денежные неприятности, и готов был, несмотря ни на что, заплатить долги сына, только бы он прекратил скрываться и вернулся домой, но теперь стало понятно, что дело куда серьезнее. Они, эти люди, которых представляют изысканно-вежливый Артур Геннадьевич и два его мордоворота, не отступятся, они будут искать Николашу, чтобы отомстить, расправиться с ним.
Он поднялся и сделал шаг к двери.
— Я пойду помогу жене с завтраком.
— Хороший муж, — усмехнулся ему вслед Артур.
На кухне Люба стояла у плиты и варила в турке кофе. По лицу ее струились слезы, которых она, кажется, и не замечала. Слезы стекали по щекам и шее, а когда она наклонялась чуть вперед — капали на плиту и прямо в турку. Рядом на рабочем столе дымилась в большой плоской тарелке горка оладий, на другой тарелке лежали аккуратно нарезанные ломтики сыра и вареной колбасы, плетеная хлебница была доверху наполнена ломтями серого и белого хлеба.
— Как ты? — негромко спросил Родислав.
— Нормально.
Люба машинально отерла лицо ладонью и непонимающим взглядом уставилась на мокрые пальцы. Она и впрямь не заметила, что плачет.
— Любаша, я поговорил с ним, предложил денег…
— Колька много им должен?
— Он не сказал. Для него главное — найти Кольку и разобраться с ним. Колька им чем-то здорово насолил. Артур так и сказал: это вопрос чести, а не денег. Они будут его искать, чтобы отомстить.
— О господи! — простонала Люба. — Что же будет, Родик?
— Я не знаю. Знаю одно: в этой ситуации, наверное, лучше, чтобы его вообще не нашли. Пусть скрывается, сколько нужно, так будет безопаснее для него же.
— Да, наверное. Сколько же мы его не увидим?
— Разве об этом надо сейчас думать? — раздраженно заметил Родислав. — Надо думать о том, чтобы он жив остался, а уж увидим мы с тобой его или нет и как скоро — это второй вопрос. Люба, это действительно очень серьезные люди, которые занимаются криминальным бизнесом. Это не банальные торговцы с рынка и не картежники, у них крутятся огромные деньги, и если они из-за Кольки понесли убытки, то можешь себе представить размер этих убытков. Такое не прощается. У них ведь не только деньги, у них и возможности, и связи, в том числе и в милиции, и в прокуратуре, и в суде. Им ничего не страшно, их ничем не запугать. И мы с тобой ничего не можем против них сделать.
— Значит, будем терпеть, — всхлипнула Люба и снова отерла глаза. — Извини, что-то я расклеилась. Сейчас я соберусь и больше не буду плакать. Ты сам позвонишь Андрею или мне позвонить?
— Позвони ты, — попросил Родислав. — У меня сегодня назначены две важные встречи, их придется перенести, Андрюха будет страшно злиться, но на тебя он орать не станет. А мне сейчас только его криков не хватает.
— Хорошо, я позвоню. Что ему сказать?
— Скажи как есть. Он не любит, когда ему врут. Кроме того, он должен понимать реальную картину: неизвестно, когда мы с тобой сможем выйти из дома и появиться на работе.
— Хорошо, — повторила она. — Знаешь, я сейчас подумала о том, как странно устроен человеческий мозг. У нас сын в бегах, у нас в доме сидят бандиты и держат нас заложниками, а я беспокоюсь о том, чтобы Геннадий не учудил чего-нибудь и чтобы Лариса сюда не пришла. Она будет звонить в дверь, мы не откроем, и она воспользуется ключами, которые у нее есть. Войдет — и что увидит? Как ей это объяснить? А если бандиты и ее здесь оставят и не разрешат уйти?
Родислав поморщился.
— Любаша, давай будем решать проблемы по мере их возникновения. Пока еще ничего не случилось, а ты уже заранее беспокоишься.
— Родинька, но как же я могу не беспокоиться? Послезавтра из Питера должна вернуться Леля, а если они не уйдут до того времени? Папа будет звонить, а ведь Артур предупредил, что не позволит нам подходить к телефону.
— Это не так, — возразил Родислав. — Он сказал, что не позволит нам самим звонить. А отвечать на звонки нам придется обязательно, они ведь ждут, что Коля позвонит, и пропустить его звонок им совсем не с руки. Так что насчет папы не беспокойся, ты сможешь с ним поговорить. Давай я помогу тебе накрыть на стол. Где будем завтракать? Здесь, на кухне?
— В комнате, — решительно произнесла Люба. — Что бы ни происходило, мы должны жить так, как будто у нас все в порядке, так бабушка учила, помнишь? Мы должны забыть, что у нас сидят бандиты, которые охотятся за нашим сыном. У нас в доме гости, вот и все. И если мы с тобой хотим, чтобы все закончилось мирно и как можно скорее, нам придется вести себя достойно и по возможности приветливо.
Она достала из шкафа стопку чистых тарелок разного калибра и туго накрахмаленные белоснежные салфетки с вышитыми монограммами. Эти монограммы Люба вышивала сама, ей казалось, что это придаст больше уюта и наверняка понравилось бы бабушке. Из другого шкафа она вынула чайный сервиз на шесть персон и маленькие хрустальные розетки для варенья и меда.
Увидев, что Люба накрывает стол на пятерых, Артур недовольно приподнял брови.
— Уважаемая, я же сказал, что обслуга вместе с хозяевами за стол не садится. Мальчики прекрасно поедят на кухне.
— Простите, Артур Геннадьевич, но в нашей семье так не принято, — твердо ответила Люба. Она уже успела умыться ледяной водой и нанести легкий макияж, так что теперь лицо ее выражало только спокойствие и решимость, никаких следов недавних слез и в помине не было. — Мы не делим людей на хозяев и слуг. Вы находитесь в нашем доме, и вам придется играть по нашим правилам. В противном случае мы все останемся голодными.
— То есть если я не посажу Степушку с Витенькой за один стол с нами, вы готовы голодать в знак протеста? — недоверчиво переспросил Артур.
— Совершенно верно, — кивнула Люба. — И еще одно: у нас за столом не принято сидеть в верхней одежде. Будьте любезны, снимите пальто. Тем более в квартире достаточно тепло.
— Вы собираетесь мне диктовать, как себя вести?
— Отнюдь. У вас не может быть никаких претензий ни ко мне, ни к моему мужу. У вас претензии к Николаю, а не к нам. Мы с мужем ничего вам не должны и ничем перед вами не провинились. Поэтому я предлагаю вам мирное сосуществование. Мы с пониманием отнесемся к тому, что Николай поступил по отношению к вам непорядочно и у вас к нему есть некий счет, по которому он должен тем или иным способом заплатить. Но и вы, в свою очередь, будете относиться с пониманием к тому, что находитесь в нашем доме, в котором есть свои правила и свои, кстати заметить, проблемы.
— Насчет проблем — поподробнее, пожалуйста, — усмехнулся Артур.
— Например, у нас есть соседка, молодая девушка, а у нее есть ключи от нашей квартиры. Ее отец — алкоголик, и когда он сильно напивается и начинает ее избивать, она прячется у нас и пережидает, пока он проспится. Что, если она придет и застанет вас здесь? Нам следует заранее договориться о том, как вас представить и что ей сказать. Кроме того, существует наша младшая дочь, Ольга, она сейчас в отъезде, но послезавтра утром должна вернуться. И ей тоже придется как-то объяснять ваше присутствие.