Дома она сразу услышала голоса, доносящиеся из комнаты Дениса, и поняла, что приехала Юля, которая теперь была за рулем — родители подарили ей машину. В этом новом доме Денис, как и в городской квартире, обитал на первом этаже. Люба старалась производить как можно меньше шума, чтобы скрыть свой приход, ей хотелось подняться в спальню и рухнуть на кровать, зарывшись лицом в подушку. Ей удалось незаметно пройти в кухню, чтобы поставить в холодильник упаковку йогурта и кефир и сунуть в шкаф пакет с фасолью, но на пути к ведущей на второй этаж лестнице она лицом к лицу столкнулась с Юлей, которая шла ставить чайник.
— Ой, Любовь Николаевна, а мы не слышали, как вы пришли. Кушать будете? Вас покормить?
— А вы сами-то обедали? — спросила Люба вместо ответа.
— Да, спасибо. Что вам разогреть?
— Ничего не нужно, детка, я пойду к себе. Я не голодна.
— Вы заболели? — Юля внимательными и тревожными глазами принялась ощупывать Любино лицо.
— Нет, моя хорошая, я совершенно здорова, просто устала. Пойду прилягу.
— Вы бледная, и глаза у вас плохие, — настаивала Юля. — Давайте давление померим, если что, я вам укольчик сделаю — и сразу станет лучше. Давайте, а?
— Не нужно, — Люба прошла мимо и стала подниматься по лестнице. — Спасибо тебе за заботу, но со мной все в порядке.
— Любовь Николаевна, мне нужно с вами поговорить. Пожалуйста, всего несколько минут, — попросила Юля.
Люба медленно повернулась и сделала несколько шагов по ступенькам вниз.
— Что случилось, Юленька?
— Я хотела спросить… это, конечно, не мое дело, но для нас с Денисом это важно… Вы не собираетесь продавать или сдавать квартиру в Москве?
— Пока нет. А что? Ты хочешь ее купить? Или, может быть, снять?
Люба даже нашла в себе силы слегка улыбнуться.
— Да вы что, откуда у меня такие деньжищи! Просто если вы пока ее не продаете и не собираетесь сдавать, можно, мы с Дениской там поживем?
— А что, Денису плохо у нас? Его что-то не устраивает?
— Он хочет быть ближе к друзьям, к клубу, он же киберспортсмен, ему нужно тренироваться, в соревнованиях участвовать. А здесь он от всех оторван, тренируется только в Сети, ему неудобно каждый раз просить у отца машину, ведь такие концы… Одно дело — по Москве ездить, и совсем другое дело — за город. А в Москве я бы сама его в клуб на тренировки возила, и к Родиславу Евгеньевичу не нужно обращаться. И мне удобнее, я ведь тоже каждый день приезжаю. Денис давно хотел с вами поговорить, но ему неловко, а я считаю, что молчать — только хуже, всегда надо говорить, если есть какая-то проблема. Вот.
Она выдохнула и вопросительно уставилась на Любу. Господи, какая теперь разница, кто где будет жить? Пусть живут, как хотят и где хотят. Чем меньше людей будут видеть, как она гаснет и умирает, тем лучше. Молодые, здоровые, счастливые, пусть они держатся подальше от смерти и тлена, незачем им быть рядом.
— Конечно, Юленька, вы можете жить в Москве. Вам без нас с Родиславом Евгеньевичем будет удобнее, свободнее. Да и концы немалые, ты права. Я поговорю с мужем, думаю, он не будет возражать.
— Спасибо! — воскликнула девушка и умчалась на кухню ставить чайник.
Люба поднялась в спальню и легла на кровать, не раздеваясь. В этом доме у них с Родиславом были отдельные спальни. Родислав сам этого не предлагал, но Люба точно знала, что он этого хочет, и предусмотрела в проекте две разные комнаты, ссылаясь на то, что с возрастом стала спать беспокойно и ей лучше быть одной. Родислав тогда удивился и даже пытался возражать, но настолько слабо и неуверенно, и такой радостью вспыхнули его глаза, что Люба поняла: она все угадала правильно.
Это невозможно. Невозможно поверить, что через несколько месяцев ее не будет. Ведь она чувствует себя совсем здоровой, только немного усталой и ослабевшей, но это и понятно, за спиной остались два года строительства и обустройства дома, да еще февраль только-только заканчивается, после мрачной московской осени и сырой серой зимы все чувствуют себя плохо, это нормально. Авитаминоз. Отсутствие солнца. Она, Любовь Романова, такая же, как все. Только эти «все» будут жить, а она — нет. Почему? Как так вышло? Ведь она еще так мало прожила, она так отчетливо помнит детские годы, словно они были вчера. Вчера она жила в начале своей жизни, а сегодня уже конец. Ну как же так? Несправедливо. Почему жизнь оказалась такой короткой? Она даже не успела насладиться ею, пожить в полную силу, радостно, счастливо. Все время были какие-то заботы, проблемы, все время за кого-то болела душа, она волновалась, переживала, нервничала, беспокоилась, и не было, казалось, ни одной свободной минутки для того, чтобы сделать глубокий вдох и открыто, не стесняясь и не оглядываясь, порадоваться жизни. А теперь такой минутки уже не будет никогда. Теперь Люба будет жить в постоянном, непрекращающемся аду, кожей ощущая, как каждая прожитая секунда — это еще один шаг по направлению к концу.
Она не замечала течения времени, погруженная в свои черные мысли, она все лежала лицом вниз, дышала в подушку, даже не осознавая, насколько ей душно и неудобно. Звонок городского телефона заставил ее поднять голову.
— Ты дома? — послышался в трубке недовольный голос Родислава. — Почему у тебя мобильник выключен? Я полдня не могу до тебя дозвониться.
Она вспомнила, что выключила телефон перед тем, как войти в кабинет онколога, да так и не включила.
— У меня села батарея, — соврала она. — Ты уже едешь домой?
— Да, буду через час, если в пробке не застряну. Садовое кольцо стоит, попробуем объехать.
Ну вот, у нее есть шестьдесят минут, чтобы принять решение, как быть с Родиславом. Сказать сейчас или попозже?
К приезду мужа Люба была переодета и причесана, правда, без макияжа. Ей пришлось умыться, чтобы хоть немного взбодрить осунувшееся бледное лицо, и краситься заново уже не хотелось. Юля вывезла Дениса на воздух, и они весело болтали о чем-то в беседке для барбекю. Подавая мужу ужин, Люба краем глаза посматривала на них через окно столовой. Молодые, веселые, влюбленные, у них впереди еще так много времени, и они еще так много всего могут успеть. А она уже ничего не успеет, как бы ни торопилась.
— Родинька, тебе не кажется, что детям было бы лучше остаться жить в Москве?
Родислав, не переставая жевать, поднял голову и удивленно посмотрел на жену.
— С чего вдруг?
— Ты вспомни себя в их годы. Вспомни, каким ты был, когда тебе было двадцать три.
— Ну, в это время я уже был давно и глубоко женат.
— Вот именно. Мы с тобой жили отдельно, у нас уже был Коля. Почему ребята должны жить с нами? Тем более Денис тяготится мной, ты сам говорил. Он твой сын, ты собирался решить его жилищную проблему…
— Сейчас это сложно, — недовольно перебил ее Родислав. — На новый дом ушло слишком много денег, я не могу позволить себе покупать квартиру для Дениса. С этим придется подождать.
— Но они могут пожить в нашей квартире.
— В нашей? — брови Родислава взлетели вверх. — А не слишком ли жирно им будет? Они ничего собой не представляют, ни копейки пока собственным трудом не заработали, а жить должны в шикарной двухэтажной квартире в элитном доме?
Любе стало неприятно. А сам-то Родислав как жил в далекой молодости? Тоже ничего собой не представлял, тоже ни копейки собственным трудом не заработал, был студентом юрфака, когда благодаря тестю и матери переехал с молодой женой в трехкомнатную квартиру. В трехкомнатную! По меркам 1964 года это был просто дворец. Хотя он, выросший в четырехкомнатных профессорских хоромах, наверное, так не считал. А вот для Любы, до этого всю жизнь прожившей в бараке, их первая квартира была не просто дворцом — она была райскими кущами.
— Квартира все равно стоит пустая, в ней никто не живет, — спокойно сказала Люба, скрыв, как обычно, свои истинные чувства. — А Дениска и так обделен жизнью, он пережил страшную смерть матери, предательство сестры, он инвалид. Мы с тобой должны радоваться, что у него есть такая любящая и преданная Юля. И еще мы должны радоваться, что можем дать ему возможность пожить в хороших условиях. Подумай, Родинька, если бы ты женился на его матери, то он бы жил в Москве, в просторной квартире, но не как приживалка, а как полноправный член семьи. Ведь весь свой достаток ты бы использовал на благо Лизы и ее детей, а не на нас.
— Ты что, упрекаешь меня в том, что я тебя не бросил? — нахмурился Родислав, резким сердитым движением отодвигая пустую тарелку.
— Я счастлива, что ты меня не бросил. И я хочу, чтобы твой сын, такой чудесный мальчик, тоже был счастлив. Подумай, Родинька, — повторила она. — Денису нужно общение с друзьями, он тут с нами совсем закиснет. К нему ведь только Юля приезжает, а в его возрасте этого недостаточно. Да и Юле сложно каждый день по пробкам приезжать сюда. Они с удовольствием жили бы вместе, но девочка не остается здесь ночевать, потому что утром не успевает к первой паре, приходится слишком рано вставать. Они, может быть, и не поженились до сих пор потому, что им негде жить вместе. Ну пожалей ты ребят!
— Ладно, — проворчал Родислав. — Наверное, ты права. Зови их сюда, я им объявлю свое решение.
Ему хотелось быть царем и повелителем, милостиво раздающим подарки. Люба позвала Дениса и Юлю, которые вошли с улицы порозовевшие, с сияющими глазами. Выслушав Родислава, Юля бросила на Любу благодарный взгляд, а Денис подкатился на кресле к отцу и обнял его.
— Спасибо, папа. Ты даже не представляешь, что это для нас значит. Когда можно переезжать?
— Я распоряжусь насчет машины, собирайте вещи, а завтра переедете.
Ребята радостно кинулись в комнату Дениса, а Люба убрала со стола, поменяла скатерть с белоснежной на клетчатую и стала накрывать чай со сладкими пирожками.
— Родинька, а давай съездим к Лельке в Лондон, — предложила она.
— Когда?
— Да вот прямо сейчас. Не сегодня, конечно, — Люба улыбнулась, — но в ближайшее время.
— Но мы же были у нее недавно.