Осознав глубину пропасти, я основал Орден белых друидов и объявил нелюдям войну, – провозглашает он, повысив голос. – Король Артур мой замысел втайне поддержал. Увы, ничем, кроме доброго слова и толики средств, помочь он не в состоянии. Против тёмной рати все рыцари Круглого стола не в помощь.
– А церковь? – хмуро спрашивает внимательно слушающий Галахад.
Мерлин качает головой:
– Церковь слишком молода и неопытна, чтобы противостоять натиску дьявольских отродий. Пастыри становятся их жертвами, как и прихожане. В поисках спасения люди бегут в храмы, это правда, но и там не находят защиты. В одну каледонскую часовню ворвались чудовища, растерзали два десятка человек и выгрызли сердце у священника, пытавшегося остановить их молитвой… Когда-нибудь церковь выстрадает слова́ и ритуалы, которые смогут останавливать нелюдей. Когда-нибудь она научится превращать свою святость в оружие. Так будет. Но пока…
– Ну, а твой Орден? Что он может?
– Мы достаточно сильны, чтобы бороться с нечистью, – задумчиво говорит Мерлин. – Тёмной силе мы противопоставляем силу светлую, идущую от природы – от солнца, лесов, холмов, рек. На то мы и друиды. Наши чары убивают нечисть везде, где только она встречается. Кроме того, мне удалось создать несколько амулетов, которые разят нелюдей наповал. Но их слишком много! – почти выкрикивает он вдруг, сжимая кулаки. – А в последние годы появились твари, которым и вовсе нет названия в человеческом языке. Мы не успеваем их уничтожать. И мы тоже несём потери! Что толку выигрывать отдельные битвы, если нет сил, чтобы выиграть войну?
Словно обессилев от неожиданной вспышки, чародей снова садится и залпом пьёт вино. Галахад смотрит на него в замешательстве.
– Вот оно как, – бормочет он. – Конечно, в монастыре мне много рассказывали о происках нечистых, да и в странствиях насмотрелся всякого, но чтобы всё было так плохо….
– Всё гораздо хуже, – горько возражает Мерлин. – Я не рассказал тебе и сотой доли того, что творится вокруг. Орден бьётся с нелюдями один на один, и нам, как воздух, необходим союзник.
– И поэтому ты хочешь, чтобы я передал тебе…
– Ну, конечно! – перебивает Мерлин. – Нашим союзником станет Грааль.
– Но каким образом?
– Испускаемые чашей незримые лучи святости поражают нечисть. Попросту говоря, в этих лучах нелюди горят, как просмолённые факелы. С Граалем мы пройдём всю Британию, от провинции к провинции, от острова к острову, и очистим землю от адских полчищ. У меня есть план действий, который теперь не время и не место излагать, но главное я сказал. И тогда мы выиграем эту войну, мальчик…
Опустив голову, Галахад напряжённо думает. Затем произносит:
– Ну, предположим… Я знаю и люблю тебя много лет и, конечно, доверяю. И ты чуть ли не единственный в мире, кому я мог бы оставить Грааль. Но как ты себе это представляешь? Только не обижайся, но ты же друид, языческий жрец, а чаша – христианская святыня. Она просто не дастся в твои руки. Хуже того: она тебя может поразить…
– Не думаю, – серьёзно говорит Мерлин. – Чаша в каком-то смысле разумна. Не зря ведь у неё появилось имя собственное – Грааль. Она не отвергнет того, кто борется с чёрной силой. Скажу больше: в этой войне Граалю предстоит стать не только оружием, но и знаменем… Впрочем, что рассуждать? Давай сделаем опыт! Если чаша позволит взять себя в руки, значит, я прав, и ты с чистой душой можешь доверить её мне. Если же поразит… ну, так тому и быть. Я готов рискнуть.
– Договорились, – решительно произносит рыцарь.
С этими словами он подходит к шкафу и без видимых усилий сдвигает в сторону. Взгляду открывается небольшая дверь в стене, ключ от которой Галахад снимает с шеи. А за дверью, в глубокой нише, установлен миниатюрный деревянный алтарь. Его венчает металлическая чаша на высокой ножке, инкрустированная самоцветными камнями. Рыцарь крестится и преклоняет колено.
– Здравствуй, Грааль, – шепчет он.
При виде хранителя чаша начинает сиять мягким тёплым светом.
Поднявшись, Галахад пропускает Мерлина. Чародей в свою очередь низко кланяется чаше, без колебаний протягивает руку, бережно снимает с алтаря… И ничего не происходит! Грааль спокойно лежит в ладони мага, только свет его немного тускнеет. Рыцарь следит за происходящим, затаив дыхание.
– Я был прав, – говорит Мерлин, чуть задыхаясь, и только теперь становится ясно, как он волновался. – Чаша признала меня. Что скажешь, Галахад? Ты согласен доверить мне Грааль?
Рыцарь пожимает плечами:
– Если чаша сделала выбор, как я могу возражать, – произносит он, глядя в пол.
– В твоих словах звучит ревность, – негромко замечает Мерлин, качая головой. – Но на что обижаться? Я сказал, что чаша признала меня, однако вернее сказать – признала дело, ради которого я за ней пришёл. И тут уже неважно, язычник я или христианин… Притом она чувствует, что ты уже почти на небесах, Галахад. А её удел стоять на страже мира земного…
Юноша поднимает голову.
– Быть по сему, – говорит он, протягивая старому чародею руку.
Вадим Телепин
Глаза я открыл, но во мне ещё звучал голос христианского рыцаря, нашедшего Грааль и вознесённого на небо. Несчастный Галахад… Или счастливый? Он выполнил своё предназначение и ушёл туда, куда так стремился. Чародей Мерлин принёс ему поистине хорошую весть…
Взгляд упал на Энтони. Он сидел зажмурившись, и на юном лице застыло странное выражение – смесь усталости и задумчивости, а губы тронула печальная улыбка. Он словно спал, и сон его уж точно был не из весёлых. Я с мимолётной жалостью подумал о том, сколько парень вынес за последние три дня – это в свои-то цыплячьи восемнадцать лет. Но сейчас Энтони выглядел старше, намного старше. Эйвбери, будь он проклят! День за год, не меньше, а то за два…
Постой, постой…
То ли случайно увидел юношу в непривычном ракурсе, то ли мистическая атмосфера подземного храма обострила мысли и чувства – не суть. Однако я неожиданно понял, кого мне напоминает Энтони. Понял – и похолодел.
Внутри что-то оборвалось. Ну, конечно!
Высокий лоб, светлые волосы, овал лица, очертания носа и рта – разрозненные детали наконец-то сложились в единую картину. Я вдруг всё вспомнил и узнал…
Нет, нет и нет! Этого не может быть! Такие чудеса чересчур даже для Эйвбери… Но внутренний голос буквально кричал, что я не ошибаюсь.
Оглушённый открытием, я невольно сжал виски и почувствовал, что бледнею.
Михаил Буранов
Из омута веков меня выдернул встревоженный голос Ходько:
– Эй, Вадим, что с тобой?
Встряхнувшись, я открыл глаза. Схватившийся за голову Телепин застыл в напряжённой позе – белый, как бумага, с остановившимся взглядом, и только губы дрожали, словно полковник тщился что-то сказать. Я взял его за руку – пульс молотил сумасшедше. Неужели на боевого тренированного человека так плохо подействовало ментальное путешествие в прошлое? Но мы же с Ходько в порядке, и Айрин с мисс Редл выглядят нормально, и Баррет с Вильямсом…
– Оставьте вашего друга, – спокойно велел Мерлин. – С ним всё хорошо, беспокоиться не о чем. Ведь правда, офицер Телепин?
С этими словами он пристально посмотрел на Вадима. Похоже, взор чародея подействовал на полковника терапевтически. Он обмяк и даже сделал попытку улыбнуться.
– Всё нормально, ребята, не переживайте. Просто всё как-то сразу навалилось, сплошные неожиданности, и вообще… – пробормотал он.
Этот детский лепет был совершенно не в духе Телепина. Он явно не договаривал, и мне отчего-то показалось, что Мерлин знает истинную причину внезапной слабости, разбившей нашего товарища. Однако по каким-то причинам оба не считают нужным объяснить ситуацию. Ну, что ж… Пожав плечами, я повернулся к чародею:
– Ну, коли всё нормально, то и хорошо («А коли всё хорошо, то и нормально», – буркнул Ходько, подозрительно глядя то на Мерлина, то на Телепина). Давайте вернёмся к главному. Вы объяснили, как чаша попала к вам, но это же только предыстория. Вы действительно хотели с Граалем наперевес пройти по всей Британии?
Мерлин отрицательно покачал головой:
– Нет, конечно. Я сказал Галахаду лишь часть правды. Для нечисти Грааль на самом деле губителен, однако в моих планах чаше отводилась гораздо более важная роль, нежели простой карающий меч для вампиров, оборотней или гоблинов…
… Откуда они берутся? Из каких щелей лезут в мир? Где их логово?
Эти вопросы не давали Мерлину спать. Друиды убивали нелюдей не покладая рук, но тех словно и не убывало. И чародей всё отчётливее понимал, что в конце концов справиться с чёрной саранчой можно лишь одним способом. Во что бы то ни стало надо найти бесовское гнездо и уничтожить его. Временами Мерлину мерещился огромный котёл, полный адского варева – из него-то выплёскиваются и растекаются по земле ядовитые нечистоты. Ну, пусть не котёл… Но есть же место – не может не быть! – где нелюди спариваются и в немыслимых количествах размножаются на погибель рода человеческого. Где оно?..
Прорицатель и ясновидец, Мерлин до изнеможения колдовал, пытаясь найти ответ – и не находил. Заклинания, обряды и жертвоприношения не работали. Правда, он знал один способ разгадать тайну, однако даже ему, сильнейшему из чародеев, прибегнуть к такому было страшно. Риск погибнуть превышал возможность получить ответ, но разве дело только в этом? Есть бездны, куда лучше не заглядывать, и высо́ты, на которые лучше не взбираться…
И всё-таки однажды он решился.
Это случилось в тот день, когда погиб Тидвал – молодой друид, лучший из учеников Мерлина. Старый маг любил его, как сына. Смельчак в одиночку вступил в бой с дюжиной злобных фейри и, хотя сумел уничтожить больше половины, остальные его одолели… Оплакав юношу и предав бездыханное изуродованное тело погребальному огню, белый от горя Мерлин удалился в свою пещеру. Покуда собратья по Ордену с чашами эля в руках справляли поминальную тризну, чародей, распростёршись ниц, воззвал к богине Каридвен.