Я с удовольствием прошёлся по обширному кабинету полковника, разминая ноги.
– Для вас, конечно, не секрет, что на территории Альбиона действует миссия Организации Объединённых Государств, – начал я.
– Разумеется, – подтвердил полковник.
– А как вы думаете, почему эта миссия работает на постоянной основе?
– Ну, это общеизвестно, – сказал Ходько с некоторым недоумением в голосе. – Подробностей не помню, тема не моя, но, в целом, Альбион относится к числу государств, представляющих угрозу для человечества. За двести лет после Парижского трактата развязал две европейские и две мировые войны. Все четыре проиграл. Агрессивная внешняя политика, стремление к реваншу, тесные связи спецслужб с террористическими кругами Востока и Азии, вроде бы тайные попытки нарушить Закон об ограничении… ну и так далее. Словом, подлежит особому контролю ООГ. Так?
– Всё так, полковник, – медленно сказал я. – Но это, как вы сами сформулировали, общеизвестное. А за последние годы проявились новые тенденции, которые в совокупности делают ситуацию в Альбионе совершенно непонятной и непредсказуемой. Вот об этом знают очень немногие. Главным образом, те, кто имеет доступ к закрытым рапортам сотрудников миссии ООГ.
– Что за тенденции?
– Об этом чуть позже… А сейчас вынужден сообщить вам тяжёлую новость. Простите меня… – я остановился и посмотрел полковнику прямо в глаза. – Третьего дня в Альбионе погиб офицер-инспектор Организации Объединённых Государств Сергей Добромыслов. Точнее, был убит…
Зрачки Ходько дрогнули и расширились.
– Серёга? – тихо переспросил он, словно отказываясь верить ушам.
«Правление русско-индийского торгового акционерного общества подвело итоги минувшего года…
Председатель правления г-н Третьяков сообщил нашему корреспонденту, что коммерческие операции предприятия складывались вполне успешно, и двенадцатимесячный баланс закрыт с большой прибылью. Таким образом, акционеры общества получат рекордные дивиденды – по 5 копеек на каждую простую акцию…
Г-н Третьяков отметил, что с каждым годом номенклатура торговли между Индией и Россией меняется. Если сравнительно недавно львиную долю товарооборота составляли взаимные поставки сырья, то сегодня большей частью осуществляется купля-продажа машин, оборудования, технологий…
Его величество император Всероссийский Николай Второй с похвалой отозвался о деятельности общества: «Торгово-экономические связи – наилучшее средство повышать благосостояние народов, крепить мир и дружелюбие во всём мире, развивать цивилизацию. Именно поэтому государство Российское всячески патронировало и будет патронировать коммерческие предприятия, чья деятельность проистекает в русле законов и нравственности», – сказал самодержец в беседе с нашим корреспондентом».
Глава вторая
Владимир Ходько
Я вошёл в инфосеть, пробежал пальцами по клавиатуре, и на экране анализатора появились ровные строки текста:
«Эйвбери (англ. Avebury) – культовый объект, состоящий из мегалитических гробниц и святилищ. Относится к эпохам позднего неолита и ранней бронзы. Находится в графстве Уилтшир, в Альбионе, и получил своё название от находящейся поблизости деревни…»
Ну, не совсем поблизости… Вернее сказать, что деревня находится внутри большого каменного кольца этого самого культового объекта. А почему бы и нет? Его площадь превышает одиннадцать гектаров, здесь легко разместилась бы тысячи и тысячи людей, а в деревне не проживает и двух.
Итак, объект. Представьте огромный круг, опоясанный земляным валом и кольцом каменных глыб, каждая из которых весит от сорока до пятидесяти тонн. Внутри этого круга располагаются ещё два кольца – поменьше, тоже состоящих из гигантских камней. При сегодняшнем уровне техники и то пришлось бы повозиться, а сооружению-то стукнуло пять с половиной тысяч лет! Эйвбери известен меньше, чем знаменитый Стоунхендж, но размерами крупнее, да и возрастом постарше. Вот и спрашивается: откуда в неолите взялись такие Кулибины, что многотонные глыбы ворочали? И зачем?
По одной из версий, Эйвбери – сооружение культовое. Что по этому поводу сказано в инфосети? «Вероятно, в самом его центре была расположена статуя бога, которому поклонялись древние люди. Статую своему божеству они выносили и ставили на середину круга, а потом совершали религиозные обряды, нередко включавшие и жертвоприношения. В случае, когда божественная помощь была особенно необходима, жрецы приносили человеческие жертвы. Это предположение подтверждается тем фактом, что при раскопках на территории Эйвбери обнаружены десятки останков древних людей…»
Весёленькое место. Выходит, нынешние жители деревни фактически обитают на месте такого, что ли, допотопного некрополя. (Есть гипотеза, что каменные глыбы внутри большого кольца устанавливали как раз после жертвоприношений или захоронений.) Ну, а в камерах гробницы Вест-Кеннет, расположенной в получасе ходьбы от деревни под стометровым курганом, и вовсе упокоились не менее сорока человек. И это лишь те, кого смогли обнаружить археологи.
Тело офицера-инспектора ООГ Сергея Добромыслова нашли на окраине Эйвбери.
Серёга…
Я со всей силы саданул кулаком по столешнице (бедняга анализатор аж подпрыгнул) и даже не почувствовал боли. Не могу представить. Не могу поверить. Не хочу…
Пять общих лет в академии безопасности сделали нас близкими друзьями, да что там – почти братьями. И если сегодня курсантские годы вспоминаются с удовольствием и радостью, то во многом потому, что рядом всегда – на занятиях, в спортзале, в общежитии, в увольнениях – был Серёга Добромыслов. Тот случай, когда фамилия так здорово раскрывает сущность человека. Или, другими словами, сущность личности вполне соответствует фамилии. Он был потрясающе добр.
Начальник курса подполковник Васютин разводил руками и то ли в шутку то ли всерьёз говорил, что будущему офицеру безопасности надо быть пожёстче. Например, совершенно необязательно всё время исполнять роль палочки-выручалочки и подменять товарищей в несении нарядов по службе. Мало ли кому надо сбегать на свидание или навестить родственников… Ни к чему также из месяца в месяц раздавать львиную долю стипендии в безответные долги тем же товарищам, которые на его, Серёги, шею сели и ножки свесили… И надо ли стремиться накормить каждую бездомную собаку или кошку, что повстречалась на жизненном пути курсанта Добромыслова?.. Нельзя же всё принимать так близко к сердцу!
Но подполковник Васютин ошибался. При всей доброте и отзывчивости Серёга умел быть жёстким и даже беспощадным. Там, где речь шла о порядочности, он не знал компромиссов. Вот как в случае с нашим однокурсником Вадимом Телепиным.
Этот здоровый красивый парень, один из лучших в учёбе, одно время с нами даже приятельствовал. До тех пор, пока не выяснилось, что у него роман с очаровательной белокурой официанткой офицерской столовой Наташей. И не просто роман, а роман с продолжением в виде Наташиной беременности. Как только в академии поползли слухи, Телепин мгновенно оборвал все связи с несчастной официанткой, делая вид, что к будущему ребёнку никакого отношения не имеет.
Но однажды перед отбоем он зашёл к нам в комнату и по-приятельски попросил Сергея поговорить с девушкой. Зачем, спрашивается? А чтобы предложить ей сделать аборт. Ну и, конечно, хорошие деньги – отступные. Богатые родители не поскупились бы. В ближайшее время пятеро курсантов-отличников должны были ехать в Париж на трёхмесячную стажировку в «Сюрте женераль», Телепин состоял реальным кандидатом в группу, и скандал мог поездку зарубить. Да и вообще до распределения рукой подать…
В общем, Серёге предлагалось выступить посредником и разрулить ситуацию. Отзывчивый Добромыслов подходил на эту роль идеально. Но обычно безотказный, он неожиданно взбрыкнул.
«Какие там отступные? – хмуро сказал он, исподлобья глядя на красавца Телепина. – Ребёнок твой, ну так женись, и все дела». Вадим, развалясь на стуле, вздохнул: «Жениться на официантке? Ты, Серёга, рехнулся. Я бы, может, и не против, но предки, столбовые дворяне, в гробах перевернутся. И потом, папан с маман мне уже дочку действительного статского советника Голубятьева сосватали. Ни кожи, ни рожи, но – партия! Как только академию осилю, тут же и свадьба… Так что, поможешь? Поговоришь с ней… ну, с этой?» «Нет! – отрезал Сергей. – На подлость не подписываюсь. И тебе не советую. Хотя ты, похоже, уже всё для себя решил…»
Тут бы Телепину и уйти. Но разъярённый нежданным отказом Вадим поднялся, сунул руки в карманы и озабоченно спросил: «А что это ты так за неё сердце рвёшь? Не зря, выходит, мне про вас добрые люди шепнули?» «Ты о чём?» «Да всё о том же… Вроде бы ухлёстывал ты за ней и даже не без успеха. Я-то летом после экзаменов домой отчалил, а тебя Васютин задержал на неделю, и ты в столовую зачастил. Тут у вас всё и закрутилось. Вот и спрашивается: а чей ребёнок? По времени-то совпадает…» Мой друг тоже поднялся. «За ложь ответишь», – негромко сказал он. «Это каким же образом?» – насмешливо осведомился Вадим.
Здоровяк Телепин переоценил свои силы. Он был крепче и тяжелее Серёги, но мой друг успешно занимался русским боем и мгновенно это продемонстрировал. Полетев на пол от хлёсткого прямого в челюсть, Вадим, тем не менее, тут же вскочил и кинулся в драку. Кажется, никогда до этого я не видел на человеческом лице такой ненависти. В этот миг он хотел убить Серёгу, это точно.
Прежде чем я выпрыгнул из постели и кинулся их разнимать, Телепин неистово вцепился в Добромыслова. Лишь парой жёстких ударов в болевые точки Серёга смог освободиться от опасного клинча и перешёл в контратаку. Впрочем, ему тоже досталось изрядно. Когда вместе с прибежавшими на шум ребятами мы наконец-то смогли их растащить, оба выглядели плачевно: ссадины, синяки, порванная одежда… «Попомнишь, Добромыслов!» – выдохнул Вадим сквозь разбитые губы. «Пошёл вон, подонок!» – в тон ему ответил Серёга. И еле отбил удар вырвавшегося из наших рук Вадима…