– Что ж нам теперь делать? – тихонько спросила Дороти. Я взглянул на неё и тут же отвёл глаза: лицо у девушки было мёртвое.
– Не знаю, Дороти. В принципе, можно протянуть несколько месяцев…
– А потом?
Я не ответил.
Если у Грейвса перед смертью хватило сил бушевать, лакать коньяк и насиловать секретаршу, то я, напротив, ощущал полный паралич. Как любой нормальный человек, умереть я боюсь. Но сейчас было кое-что пострашнее смерти: жизнь, где за окном царит грязная, серо-зелёная хмарь, где нет и тени надежды, где считанные люди, населяющие вместе с тобой крохотный мирок, вот-вот начнут сходить с ума от безысходности, и неминуемо, шаг за шагом, терять человеческий облик…
Господи, за какие грехи караешь? Или в нашем лице ты караешь Альбион, родивший чудовищный проект? А мы – лишь искупительные жертвы? Тогда перед закланием остаётся лишь проклясть «Наследие», Хэррингтона, короля, и всех, кто работал над сверхоружием – ключом к реваншу и власти над ничего не подозревающим миром…
– Мистер Мортон, – сказала Дороти.
– Что, девочка? – машинально откликнулся я.
– Вы на моего отца очень похожи. И по возрасту, и усы такие же густые, и лысина вот…
– Польщён…
– Представьте, будто я ваша дочь, – несмело попросила Дороти.
– Ну, допустим… И что дальше?
– Убейте меня.
Я лишился дара речи. Девушка терпеливо ждала, искательно глядя прямо в глаза.
– Милая, да ты с ума сошла, – с трудом выговорил я наконец.
Дороти хрипло засмеялась.
– Ничего похожего, – сказала она. – Вот если бы решила доживать в страхе и безысходности, тогда да… точно рехнулась. Вы бы своей дочери такого пожелали? Ну, пожалуйста, мистер Мортон!
– Замолчи! – рявкнул я вне себя.
Дороти упала на колени.
– Я всё равно жить не буду, – произнесла она еле слышно. – Только яда у меня нет, резаться начну – рука дрогнет, вешаться, как этот, страшно очень… А у вас пистолет. Говорят, от пули смерть лёгкая, быстрая. Может, я даже испугаться не успею… Я же вас о спасении прошу, неужто не понимаете?
Дороти была права. Всё, что она говорила, я успел сказать сам себе минутой раньше. А сказал я себе, что нет смысла тянуть с концом, пока ещё в рассудке, и, слава Богу, есть пистолет. Проклятый Грейвс напоследок дал хороший совет последовать его примеру. Ему-то в этом смысле повезло меньше. Вешаться – дело непочтенное…
– Мистер Мортон, – умоляюще вымолвила Дороти.
– Ты встань, милая, встань, – произнёс я пересохшим ртом.
И пока она поднималась с колен, я вырвал пистолет из-за пояса. Щёлкнув предохранителем, приставил дуло к сердцу Дороти. Выстрелил. Подхватил обмякшую девушку, прижал к себе и почему-то пробормотал, что, мол, уже всё позади, и вовсе не больно, и ты у меня храбрая девочка… А потом вспомнил, что много лет назад это же самое говорил дочке, когда стоматолог вырвал у неё зуб, и малышка от боли и пережитого страха разревелась.
Лёгкое тело Дороти я положил на стол. Оправил одежду, пригладил растрёпанные волосы и закрыл широко раскрытые глаза, опушённые длинными ресницами. Лицо её в смерти стало бледным и, наконец, спокойным. Запинаясь, пробормотал короткую молитву.
Ну, вот, кажется, и всё. Теперь можно заняться собой.
Усевшись рядом, я положил голову на ещё тёплые колени Дороти. Во мне стремительно прорастало безумие, и надо было его опередить. К счастью, ладонь холодило безотказное лекарство.
– Прости меня, Господи, за все прегрешения, вольные и невольные. В руки твои предаюсь, – произнёс я, сам себя не слыша.
Зажмурившись, поднёс пистолет к виску.
Нажал на спуск.
Собственная канцелярия его королевского величества Филиппа Третьего выпустила экстренный бюллетень. В нем сообщается о скоропостижной кончине премьер-министра Альбиона Уильяма Хэррингтона…
Напомним, что третьего дня в графстве Уилтшир высадился российский десант. Произошло это в соответствии с ультиматумом, предъявленным Россией при поддержке Франции. Как известно, Хэррингтон ультиматум отклонил и отдал приказ вооружённым силам Альбиона отразить агрессию.
Первыми в бой вступили войска противовоздушной обороны. Им удалось сбить две российские десантно-транспортных аэромашины. Однако ракетами авиации противника огневые точки британских ПВО были подавлены. Вражеский десант практически беспрепятственно захватил административный центр графства, а также селение Эйвбери. Именно здесь две недели назад был убит российский офицер миссии ООГ в Альбионе. Его гибель послужила формальным поводом для предъявления ультиматума и проведения военной акции. Истинной же причиной аналитики считают желание союзников покончить с независимой политикой Хэррингтона, решительно восставшего против Парижского трактата.
Америка, Япония и ряд других государств потребовали от ООГ осудить действия России. Однако их демарш в поддержку Альбиона союзники заблокировали. Император Николай Второй заявил, что располагает неопровержимой информацией о намерении британской стороны создать невиданное сверхоружие, с помощью которого бывшая Англия рассчитывала разгромить Россию и Францию, а также совершить общемировой передел сфер влияния. Таким образом, военная акция является ничем иным, как вынужденным превентивным ударом. Обещано, что подробное сообщение о преступных действиях Альбиона будет сделано в ближайшее время на совместной пресс-конференции российского и французского императоров.
Между тем премьер-министр Хэррингтон приказал окружить и ликвидировать российский десант. Однако все атаки переброшенных в район Троубриджа и Эйвбери пехотных и бронетанковых частей были отбиты. Одновременно в район боевых действий непрерывно высаживаются новые российские подразделения. В специальном манифесте союзники заявили, что вооружённым сопротивлением Альбион усугубляет свою участь. Его армия неминуемо будет разгромлена и уничтожена, а страна утратит независимость. «Мир слишком долго терпел британское коварство и агрессию. Ещё одной войны допустить нельзя, и мы её предотвратим. Надеемся, что малой кровью», – говорится в манифесте, подписанном Николаем и Наполеоном. Документ категорически предостерегает любую из стран от каких бы то ни было попыток оказать Альбиону военную или материальную поддержку.
На этом фоне сообщение о смерти Хэррингтона вызвало настоящую панику. Нет сомнения, что событие, трагическое само по себе, усугубляет общую трагедию страны. Что же произошло с премьером? По официальной версии, причиной скоропостижной кончины стал обширный инфаркт. Сердце вождя нации не выдержало накала многолетнего противостояния со странами-победительницами.
Однако в кулуарах Сент-Джеймского дворца циркулирует иная версия. Хэррингтон покончил самоубийством. Он принял цианистый калий, осознав, что шансов в борьбе против союзников нет. А значит, впереди позор поражения и статус военного преступника со всеми вытекающими последствиями. Другими словами, полный крах…
Которая из двух версий справедлива, судить пока трудно. Отметим только, что в официальном бюллетене наряду с информацией о смерти Хэррингтона есть и сообщение, что его королевское величество Филипп Третий отдал приказ британским частям прекратить любые военные действия и вернуться к местам постоянной дислокации. Также говорится о намерении короля Альбиона вступить с союзниками в переговоры…
Глава шестнадцатая
Владимир Ходько
Спустя две недели после возвращения из Эйвбери мы с Вадимом наконец-то выбрались к Буранову. Раньше не получилось, потому что всё это время и он, и мы были чертовски заняты.
Прошедшие недели вместили очень многое.
Показав зубы, Альбион, однако, быстро капитулировал. Во многом это было связано со смертью Хэррингтона. Оставшись без харизматичного бессменного премьера, Филипп Третий, что называется, сломался. Он принял все условия союзников. Отныне и на ближайшие двадцать лет во всех графствах Альбиона размещались франко-российские военные гарнизоны. На те же двадцать лет британская экономика бралась под жёсткий контроль оккупационной комиссии союзников. Одиозная партия социалистического реваншизма, созданная покойным Хэррингтоном, объявлялась вне закона. Предусматривались и некоторые другие меры, призванные навсегда устранить угрозу для человечества, которую века́ми представлял Альбион. В сущности, минимум на два десятилетия королевство бралось под внешнее управление.
Все эти новации были оформлены в единый документ, получивший название Петербургский меморандум и санкционированный ООГ. Подписав его, Филипп Третий отрёкся от престола в пользу наследного принца Ричарда.
Как и обещалось, прошла совместная пресс-конференция императоров Николая и Наполеона. Тексты их выступлений готовил Михаил Михайлович. Понятно, что акценты пришлось переставить, а ряд имён и обстоятельств вовсе опустить. Например, абсолютно не фигурировали Моргана, Мерлин, Энтони и Баррет, биокуклы, монстры и священная чаша. Чтобы описать связанные с ними перипетии, потребовался бы роман, а зачем он журналистам? Зато осталось исчезнувшее «Наследие», и этого было вполне достаточно.
«Создавая оккультное сверхоружие, Альбион в лице премьер-министра переступила законы божеские и человеческие, и наши действия были вынужденными, – закончил своё выступление Николай Второй. – Мир, может быть, никогда не стоял так близко у последней черты. Кто после этого посмеет упрекнуть союзников в немотивированной агрессии?» «Мы больше не позволим какой бы то ни было военной угрозе возникнуть на британской земле», – жёстко добавил Наполеон. И следом предложил государствам-членам Высшего Совета ООГ принять участие в военно-экономическом контроле над Альбионом. Этот удачный дипломатический ход предложил многомудрый Михаил Михайлович.
Кстати, бывший король Альбиона публично осудил покойного премьера и выразил сожаление, что тот втайне от него ввязался в сверхъестественную авантюру. Филиппу наша версия была куда как на руку: она позволяла сбросить всю ответственность на безответного ныне Хэррингтона…