Вот только даже у Ми‑Го вряд ли принято вести торговлю целыми батальонами.
Черная Элис решила дождаться, пока скроется из виду последний, но они все шли и шли. Васаби на ее оклики не отзывался, так что она была одна и без оружия. Торопливо собрав инструменты, она кое‑как рассовала их по карманам. Видимость была плохая – все будто в тумане. Лишь через несколько секунд она поняла, что пелена на пластиковом щитке шлема – это ее слезы.
Соединительный кабель. Ну где этот проклятый кабель?! Наконец она отыскала двухметровый кусок оптоволокна с подходящим разъемом на конце. Один конец Элис воткнула в панель на корпусе корабля, другой – в передатчик скафандра.
– Винни! – прошептала она, когда решила, что связь установлена. – Винни, ты меня слышишь?
Под подошвами Черной Элис коротко вспыхнуло.
«Боги всемогущие», – подумала она. Затем вытащила лазерный резак и принялась вскрывать корпус прибора, который Васаби назвал регулятором. Сейчас Васаби, наверное, уже убили. И Васаби, и Святошу, и… нет, не убили. А если убили, то им крупно повезло.
Потому что альтернатива этому везению – те самые контейнеры, которые принесли с собой Ми‑Го.
Элис надеялась, что Святоша оказался везунчиком.
– Ты хочешь вырваться наружу, да? – прошептала она «Лавинии Уэйтли». – Туда, в Большую Пустоту?
Она не знала, насколько хорошо Винни понимает человеческую речь, но в ответ сияние вспыхнуло снова.
– А эта штука тебя не пускает…
Это не был вопрос. К тому времени Элис уже вскрыла «регулятор» и убедилась, что он был предназначен именно для этого. Проклятая уродская штуковина! Винни вздрогнула, и в наушниках вдруг раздался шумовой импульс – крик. Человеческий крик.
– Знаю, – сказала Элис. – Думаю, скоро и за мной придут. – Она с трудом сглотнула, чтобы приструнить внезапно возмутившийся желудок. – Но я все‑таки избавлю тебя от этой штуки. И когда они уберутся, ты сможешь уйти… Ты уж прости. Я ведь не знала, что мы не даем тебе…
Элис пришлось замолчать, не то ее и правда могло вырвать. Она решительно достала инструменты, необходимые, чтобы удалить эту электронную дрянь из нервной системы Винни.
И снова звуковой всплеск – голос, но не человеческий, безжизненный, жужжащий и страшный: «Мы не заключаем сделок с бандитами».
И снова крик. Черной Элис никогда еше не приходилось слышать, как кричит капитан Сонг. Она вздрогнула и стала считать про себя, чтобы замедлить дыхание. Конечно, рвота в скафандре – худшее из зол, но и гипервентиляция ничем не лучше.
У встроенного в шлем скафандра дисплея было низкое разрешение, да и отрегулирован он был плохо, так что любое изображение сопровождалось полупрозрачной тенью. Но не узнать того, что замигало поверх ее собственного поля зрения, было невозможно. Вопросительный знак.
– Винни?
Еще один всплеск криков, и снова знак вопроса.
– Черт возьми, Винни!.. Ладно, ладно, не обращай внимания. Они… м‑м… они коллекционируют человеческие мозги. В банках. Типа тех, которые стоят в третьем трюме.
Биосвечение вспыхнуло снова. Черная Элис продолжала делать свое дело.
И снова буквы на дисплее: <ЭЛИС?> Пауза.
– М‑м, да. Думаю, именно так они поступят и со мной. Похоже, этих банок у них тут навалом.
Свечение Винни снова запульсировало, и наступила долгая пауза, во время которой Черная Элис упорно разъединяла контакты и откручивала болты.
<ХОТЕТЬ> сказала «Лавиния Уэйтли».
– Хотеть? Ты спрашиваешь, хочу ли я этого? – Черная Элис невесело усмехнулась. – М‑м, нет. Я не желаю оказаться мозгом в банке. Но вариантов, знаешь ли, не так много. Даже если я улечу в открытый космос, они могут меня поймать. И, похоже, они от этого просто в восторге.
Она освободила регулятор от всех креплений, и от первого же толчка коробка поднялась вверх и уплыла в темноту. Черная Элис поморщилась. Но тут находившийся под крышкой процессор тоже оторвался от шкуры Винни и улетел, так что осталось только убрать веревки из мононити, да толстый пучок оптоволокна, да сверхпроводники.
<ПОМОЧЬ>
– Я стараюсь, Винни, стараюсь, – пробормотала Элис сквозь зубы.
Быстрая двойная пульсация в ответ, и «Лавиния Уэйтли» повторила:
<ПОМОЧЬ> А потом:
<элис>
– Ты хочешь помочь мне? – спросила Элис срывающимся голосом.
Сильный импульс, а затем:
<помочьэлис>
– Это, конечно, очень мило с твоей стороны, но я, честно говоря, не уверена, что ты на это способна. К тому же, по‑моему, на тебя Ми‑Го вовсе не злятся, и я очень хочу, чтобы так шло и дальше.
<СЪЕСТЬ ЭЛИО, – предложила «Лавиния Уэйтли».
Еще миллиметр – и Черная Элис отрезала бы себе пальцы лазером.
– М‑м, Винни, это, конечно… Что ж, наверное, это лучше, чем быть мозгом в банке.
Или задохнуться в своем скафандре, если она улетит в космос, а Ми‑Го за ней не явятся.
И снова двойная вспышка, хотя Черная Элис не поняла, что именно она упустила. В процессе их «разговора» предложение СЪЕСТЬ ЭЛИС было чертовски недвусмысленно.
<ПОМОЧЬ ЭЛИС, настаивала «Лавиния Уэйтли». Черная Элис склонилась еше ниже, отсоединяя последние схемы регулятора от нервной системы буджума. <СПАСТИ ЭЛИО
– Спасти, сожрав меня? Слушай, я знаю, что происходите вещами, которые ты поедаешь, и это не… – Она вдруг прикусила язык. Потому что она действительно знала, что происходит с тем, что съедает «Лави‑ния Уэйтли». Оно впитывается. Фильтруется. И используется снова. – Винни… Ты хочешь сказать, что можешь спасти меня от Ми‑Го?
Вспышка в знак согласия.
– Проглотив меня? – продолжала Черная Элис, желая удостовериться, что все поняла правильно.
И снова подтверждающая вспышка.
Черная Элис подумала о зубах «Лавинии Уэйтли».
– А о какой части меня идет речь?
<ЭЛИС>, ответила «Лавиния Уэйтли», и в эту минуту последний кусок оптоволокна отсоединился, а Черная Элис трясущимися руками отцепила свой соединительный кабель и изо всех сил швырнула этот моток проводов вверх. Быть может, когда‑нибудь он долетит до планеты с атмосферой и станет падающей звездой для какого‑нибудь маленького инопланетянина.
А теперь пора решать, что делать дальше.
Собственно, у нее было лишь два варианта. Один – вернуться на «Лавинию Уэйтли» и сдаться на милость Ми‑Го. Второй – отправиться прямиком в зубастую пасть корабля.
Что‑то подсказывало Черной Элис, что на милость Ми‑Го рассчитывать не стоит.
Она запрокинула голову, чтобы в последний раз взглянуть на сияющую черную бесконечность космоса. На самом деле выбора у нее не было. Потому что даже если она неверно поняла Винни, худшее, что может с ней случиться – это смерть. А это на световые годы лучше, чем то, что могли предложить ей Ми‑Го.
Черная Элис Брэдли любила свой корабль.
Она повернулась и двинулась влево. «Лавиния Уэйтли» услужливо освещала ей путь и убирала с дороги извивающиеся плавники. Черная Элис обошла по краю каждый из глаз Винни, и каждый подмигнул ей в ответ. Наконец она добралась до пасти буджума во всем ее зубастом великолепии.
– Только сделай это быстро, ладно? – попросила Черная Элис и шагнула в чрево своего левиафана.
Пока Черная Элис осторожно пробиралась между бритвенно‑ост‑рыми зубами, у нее было достаточно времени, чтобы поразмышлять о том, насколько нелепа в данной ситуации ее боязнь порвать скафандр. Изнутри пасть Винни напоминала хрустальную пещеру: ни языка, ни нёба, только гладкие, все перемалывающие камни. Которые, к удивлению Черной Элис, не сомкнулись на ней. Наоборот, Винни, казалось, задержала дыхание. Или что там у нее было.
Корабль светился и изнутри (или же осветил себя ради Черной Элис). И чем глубже внутрь забиралась Элис, тем зубы становились мельче и реже, а туннель – уже. Это горло, подумала Элис. Я у нее внутри.
А потом стены сомкнулись и проглотили ее.
Словно лекарство в капсуле, в жестком саркофаге скафандра она чувствовала волны давления, в то время как перистальтика проталкивала ее все дальше. И еще большее давление – удушающее, дикое. Момент острой боли. И треск лопнувших ребер и легких.
Кричать внутри скафандра тоже противопоказано. А с разорванными легкими она даже не могла сделать это как следует.
– Элис.
Она плыла. В теплой темноте. Словно в утробе матери. Словно в ванне. Зуд между лопатками походил на слабенький радиационный ожог.
– Элис.
Кажется, она должна знать этот голос. Она попыталась заговорить: скрежет зубов и ничего больше. –Элис, говори так.
Она попыталась снова. На этот раз без помощи рта. ‑Так?
Вокруг колыхалось живительное тепло. Она… дрейфовала в пространстве. Нет, плыла. Кожа чувствовала течения. Зрение туманилось. Она моргала снова и снова, но все равно все оставалось размытым.
Правда, смотреть вокруг было не на что – только на звезды.
– Элис, говори так.
– Где я?
– Съесть Элис.
Винни. Голос Винни, но не такой плоский, как в наушниках скафандра. Голос живой, полный эмоций, и нюансов, и обширности ее существа.
– Ты меня съела, – сказала она, и до нее вдруг дошло, что та немота, которую она ощущала, была вовсе не следствием шока. Это границы ее тела были стерты и воссозданы заново. .
Согласие. Облегчение.
– Я… в тебе, Винни?
Не совсем «нет». Очень похоже, это не одно и то же и не может сравниться с тем, другим состоянием. Черная Элис ощущала космическое тепло, пролетая мимо щедрой звезды. Чувствовала стремительные потоки ее гравитации и гравитацию ее спутников, сплетала их, смаковала на вкус и скользила по ним все дальше и дальше.
– Я – это ты.
Восторг понимания, который отозвался в Черной Элис искренним облегчением. Не смерть. Все‑таки не смерть. Всего лишь трансформация. Слияние. Растворение в корабле, и растворение корабля в себе.
– Винни, куда мы летим?
– Туда, – ответила Винни. И в ней Черная Элис прочла громадное, нагое чудо космоса, летящего навстречу все быстрее и быстрее, пока Винни разгонялась, готовясь к первому большому прыжку, который зашвырнет их в межзвездную тьму Большой Пустоты. Они мчались куда‑то.