Предложил сесть на стул и налил воды в разовый стаканчик.
— Доктор, я тут почитала, пока ждала. Онкология, да? Надежды нет? У него и так были полипы в двенадцатиперстной кишке, а он под нож не хотел. Травками лечился. Ему травник из Горского присоветовал, вот он все настойки сам делал и пил. А оно не помогло.
Она взвыла. Данилов же, наоборот, оживился. Кажется, он сейчас узнает причину того, с чем им пришлось столкнуться.
— И какие такие настойки он пил? Успокойтесь, нет у него онкологии, по крайней мере, то, что мы видели, совсем другое напоминает, желудок как решето. Мы удалили три четверти, то есть большую часть. А теперь я жду, чтобы вы назвали причину кровотечения.
— Я назвала? — женщина вытерла слёзы и руками взялась за голову. — Погодите, так чистотел он и пил.
— Чистотел — мощнейший цитостатик, он убивает клетки организма, и дырки в желудке от него, — произнёс Данилов.
А Сергей сострил:
— Если бы ваш муж пил аконит, то нам и возиться бы столько времени не пришлось, похоронили бы его с желудком.
— Так ему травник говорил про аконит, а он в лес идти не захотел, чтоб накопать. Чистотел-то в огороде растёт.
— Самолечением заниматься у вас ума хватает, нет чтобы к врачам обратиться, — чётко, чтобы дошло, проговорил Данилов. - А мы потом язвы желудка штопаем!
После ещё долго пришлось объяснять, почему приём настойки чистотела привёл к таким пагубным последствиям. И лишь убедившись, что женщина его поняла, Данилов пообещал заняться полипами, но позже, когда культя желудка позволит.
Оставшись в одиночестве, Саша прилёг на диван и набрал Асю. Захотелось услышать её голос, да и узнать, как Мишка ладит с её родственницей, тоже не мешает.
Ася ответила сразу.
— Привет, Саша! А мы тут в твоей спальне с Мишуткой дома строим.
— Так ты у нас? — Это оказалось неожиданным.
— Да, мы с Валерией Павловной решили, что так будет лучше. Как поведёт себя по отношению к ребёнку Алиса, я не знаю. А Мишкин душевный покой мне дорог.
Через некоторое время он поужинал вместе с Катей, потом прошёл по палатам и, убедившись, что в отделении всё спокойно, уснул на диване в ординаторской. Ему снилась Ася. Что конкретно — он припомнить не мог, но её голос, улыбку помнил отчётливо.
Часть 46
«Не забудь мазать руки кремом» — гласила записка под тюбиком на столе у Данилова. Они как раз вошли в ординаторскую, и яркий тюбик первым заметил Сергей.
— Катя постаралась? — с улыбкой спросил он.
— Ну а кто ещё обо мне позаботится, — ответил Данилов. — Руки шелушатся, но и это не выход. Представляешь, подхожу к пациенту, а от меня женским парфюмом несёт.
Оба рассмеялись.
— Хирург с дерматитом не имеет права оперировать, — вставила свои три копейки в мужской разговор Алиса.
— А кто будет оперировать? — парировал Данилов. — Неужели ты?
— Я такой же хирург, так почему бы и нет…
— Тю! — присвистнул Сергей. — Вот это самомнение! Хирургу-то без году неделя, а амбиции… Детка, я, конечно, понимаю, что ты районному начальству каждый день на нас жалуешься, но ты пока никто, а имя хирурга заслужить надо. Ты же ничего, кроме как критиковать нас, сама не умеешь. И рвения научиться ни я, ни твой непосредственный руководитель, ни заведующий отделением с твоей стороны не видим.
— Это к тому, что я на дежурства не хожу? — зло спросила она. — Так у меня семерых по лавкам нет, мне одной зарплаты хватает, — бросила презрительный взгляд на Данилова Алиса. — Это вы деньгу зашибаете, а я вне темы.
— Опыт и профессионализм тебя тоже не интересуют, — констатировал Данилов. — Кстати, если такая грамотная, расскажи-присоветуй старшему товарищу, что с руками-то делать. Мою я их тщательнее, чем пищу пережёвываю. А мыло — это щёлочь, раствор для обработки — хлоргексидин или повидон-йод, а ещё раствор первомура, то есть смесь муравьиной кислоты, перекиси водорода и воды. Всё очень агрессивно для кожи.
— Ну Катя же крем принесла, вот и пользуйтесь, — ехидно произнесла Алиса, выделив голосом имя.
— Ничего-то вы, молодёжь, не знаете. — В голосе Данилова сквозило разочарование. — Сейчас я напишу рецепт, а ты сходишь к старшей, закажешь нам на всех.
Он вручил ей листок, на котором от руки написал: «аммиака раствор 10% 25 мл, глицерол 25 г, этанол 95% 25 мл, вода очищенная до 100 мл».
— Вы это серьёзно? — Алиса посмотрела на рецепт.
— Учись, малая, пока есть кому учить, — съязвил Сергей, и Алиса, передёрнув плечами, вышла из ординаторской.
— Скорей бы уже эта практика закончилась. — Данилов сел за свой стол и убрал в ящик крем вместе с запиской. — Сил нет её терпеть. Аж на работу идти не хочется.
— Полностью с тобой солидарен, — отвечал Сергей. — Она у нас третью неделю, ещё пять пережить надо. А потом займёт эта Незнайка тёплое кресло и будет нам инструкции сверху спускать.
— Давай не будем так далеко загадывать. Сейчас кофе сварю, — произнёс Данилов и направился к электрической плитке, стоящей за ширмой в углу кабинета.
В ординаторскую вошёл Иван, молодой врач, который перевёлся к ним в больницу из соседнего посёлка.
— А где эта? — пальцем показал на пустующий стол, за которым временно располагалась Алиса.
— Лучше скажи, как операция прошла, — хмыкнул Сергей. — ЭТА тебе не по зубам, так что не интересуйся.
— Нормально всё, больной в палате. Да не нужна мне она, просто всегда есть, а сейчас отсутствует. — Ваня пожал плечами и прошёл к своему месту.
— Жидкость для рук пошла заказывать, — оторвался от истории Данилов. — Сейчас вернётся, будешь лицезреть.
— Ну что вы прямо, мне совсем другая девушка нравится…
Данилов улыбнулся своим мыслям и вернулся к истории болезни. Лезть в душу к молодому коллеге он не собирался, сам бы не потерпел никаких расспросов. Иван же был толковый и любознательный, в коллектив влился моментально, а хирурги в отделении подобрались хорошие — как в профессиональном плане, так и в чисто человеческом.
Прошло буквально несколько минут, когда в ординаторскую заглянула перевязочная сестра.
— Александр Дмитриевич, там Катя в подсобке плачет, мадам наша что-то ей напела, — сказала и побежала дальше по своим делам, а Данилов подорвался с места, с удивлением отметив, что Иван тоже вскочил, но под его пристальным взглядом опустился обратно на свой стул.
— Я сейчас, — предупредил Данилов присутствующих и вышел из ординаторской.
В дверях столкнулся с Алисой.
— Заказала? — спросил её.
— Как вы и просили, — ответила она.
Катю нашёл сразу, она прибиралась в подсобке, вытирала полки, перекладывала бельё.
— Катюш, что случилось? — подошёл, развернул к себе лицом, большими пальцами вытер слёзы.
— Пап, я правда толстозадая?
Данилов опешил.
— Чего? Катенька, да ты у меня самая красивая. Кто такую глупость моей девочке сказал? И с каких пор ты на зависть человеческую реагируешь? Кать, ну несерьёзно, да и на тебя не похоже.
Он действительно растерялся.
— Угу, красивая — в твоих глазах. Ты мне всё говоришь, что я на маму похожа, а это ведь неправда, я ж твоя копия, только в женском варианте.
— Я не толстозадый, — уверенно произнёс Данилов и прыснул со смеху. Катя улыбалась, потом прикрыла лицо рукой и рассмеялась.
— Папа, ну нельзя же так…
— В смысле? — не переставая смеяться, удивился Саша.
— Всю трагедию испортил, — сгибаясь пополам от смеха, произнесла Катя.
— Вот теперь узнаю мою дочь. А скажи-ка мне, — вспомнив о реакции молодого коллеги, Данилов решил уточнить один вопрос, — какие отношения у тебя с Иваном? Хотя нет, об этом поговорим дома, — отмахнулся он, не желая смущать и опять расстраивать Катю. — И нет, я не осуждаю. Просто надо кое-что обсудить.
С этими словами он вышел из подсобки, подмигнув дочери. Пока возвращался в ординаторскую, мечтал придушить Ваньку собственными руками. По Катюшиному смущению, по тому, как она отвела взгляд, понял, что подозрения его подтвердились и не только Иван питает чувства к Кате, но и она отвечает ему взаимностью. Внутри всё скрутило от необъяснимой ревности. И ведь понимал умом, что рано или поздно это случится. Катюша-то очаровательна внешне, и душой светлой Бог её не обделил, но приходилось признать, что отсутствию подружек он был рад, да и насчёт кавалеров задумывался лишь теоретически: вроде бы далеко всё это, а пока Катя — его, только его, и делить её ни с кем не хотелось. А тут Ваня…
У двери ординаторской притормозил, услышав голоса.
— Ну что я такого сказала! — возмущалась Алиса. — Вертихвостка она! Твои ухаживания принимает, а сама с Даниловым обнимается. Я сама видела! А ты, лох, веришь в её наивность. Конечно, доктор Данилов во всех аспектах опытней!
— Алиса, замолчи, — это уже был голос Ивана. — Ты ничего не знаешь и не понимаешь! Если бы ты была мужиком, я б тебе в морду дал, но ты… — он запнулся, подбирая слово, — …не мужик. И это тебя спасло. Не смей оскорблять Катю, даже думать плохо о ней не смей!
— А то что? — В голосе Алисы слышались вызов и обида одновременно.
— А то будешь иметь дело со мной. — Данилов вошёл в ординаторскую. — Я не дам в обиду своих детей.
— Детей? — Алиса сползла на диван. — Катя что?..
— Данилова Екатерина Александровна — моя дочь. Ещё есть вопросы? Кстати, это не секрет, как и то, что ей ещё нет восемнадцати. — Саша очень выразительно посмотрел в сторону Ивана.
— Хм… — Мыслительный процесс Алисы можно было наблюдать невооружённым глазом. — Так во сколько вы её родили-то?
— А вот это тебя уже не касается, как и вся моя личная жизнь. Ты бы работой занялась, вместо того чтобы сплетни распускать и к людям вязаться. За то время, что ты у нас практику проходишь, особого рвения к профессии я не заметил. Вроде в аспирантуру собралась, а самостоятельно вести больных не способна. Ваня тебя всего на год старше, а уже оперирует, интересуется, старается, из него толк будет, чего не скажешь о тебе.