— Э… Да он у тебя девчонка, — презрительно протянул тот.
Сажин нахмурился.
— Вытри рот, — сунул он сыну услужливо переданную кем-то салфетку. И зло спросил: — А у тебя, Кирей, дети есть?
— Мне не положено, — оскалился тот. — Я вор в законе.
— Мне не нравятся твои намеки, — напряженно сказал Сажин.
Саша увидел, как встал дядя Дым, незаметно разминая широченные плечи.
— Пацана воспитывать научись, — насмешливо сказал дядя-гора. — А потом нас будешь учить.
— Пожалуй, я ускорю воспитательный процесс. И начну с тебя, — размеренно сказал Сажин.
— Валяй.
В президентской ложе воцарилась мертвая тишина. Саша интуитивно чувствовал, что это из-за него. Голова болела все сильнее, руки стали горячими. Мальчик еле держался, чтобы не заплакать.
К счастью, бой закончился, и зал заревел, засвистел.
— Моя взяла, — довольно сказал дядя-гора. — Пойду баблосы сниму с победы, — и вышел.
— Мать не научила тебя тому, что мужчина должен уметь терпеть? — недовольно сказал Сажин сыну.
— Погоди, — остановил его Леня. — С ним что-то неладно, — он положил огромную теплую ладонь на Сашин лоб.
Мальчику стало еще жарче, и он весь съежился в комок.
— Э… Да у него, похоже, температура! — сказал Леня. — Малец простыл. Или вирус подхватил, вот и сблеванул. Сейчас такой вирус по Москве гуляет, Димка в прошлом месяце переболел. Тоже рвота была и высоченная температура.
Сажин озабоченно стал ощупывать сына.
— Точно: горит весь. Поехали домой, — он встал.
На ринге представляли новую пару бойцов. Зал в недоумении смотрел на президента, который, подхватив на руки ребенка, повернулся к рингу спиной и направился к выходу.
— Ты понимаешь, что это означает? — тихо спросил Леня, идя следом и ведя за руку упирающегося Димку, который хотел остаться. — Мы вроде как отступаем.
— Я вернусь. Не сюда, а туда, — Сажин через плечо кивнул на ярко освещенный ринг с кровавым пятном, присыпанным опилками. — Игры закончились, Леня. И Сашка здесь ни при чем. Это всего лишь повод.
— Может, я за тебя выйду? — предложил Леня. — Вам бы поберечься, Дмитрий Александрович.
— Ради чего? Или ради кого?
— Хотя бы ради дела.
— Нет больше дела, Леня. А чтобы его реанимировать, нужна драка. По-другому не получится.
Домой возвращались молча. Димка дулся, а Саша страдал от головной боли и тошноты и прижимался к отцу, несмотря на жар. Мальчик чувствовал себя виноватым, хотя так и не понял, в чем его вина. Когда отыскали градусник и померили температуру, у Саши оказалось тридцать девять и пять.
«Это я его простудил, — корил себя Сажин. — Под холодный душ ставил, подтягиваться заставлял на холоде. Мальчишка вспотел, потом ветерком охватило. Это ведь не Италия — Москва, ноябрь месяц».
Врач приехал почти одновременно с Дарьей Витальевной, которой удалось прорваться сквозь пробки. Увидев у ворот машину «Скорой помощи», она чуть сознание не потеряла от страха. Одними губами спросила:
— Кто? — не в силах тронуться с места.
— Кажись, малец заболел, — кашлянул Гриша, с которым час назад связался Сажин. Попросил подготовить жену, чтобы не было истерики.
— Внук, сын? — жадно спросила Дарья Витальевна.
— У Саши температура поднялась. Да вы не волнуйтесь.
Даша уже летела в дом. Ворвавшись в спальню, она оттолкнула мужа и кинулась к сыну:
— Саша!
Врач, который только что вымыл руки, смущенно спросил:
— Могу я осмотреть ребенка?
— Да-да, конечно! — Даша дала ему место у Сашиной постели.
Пока длился осмотр, она молчала, кусая губы, словно глотая рвущиеся из них упреки. Сажин тоже молчал. Наконец врач сказал:
— Ничего страшного. Похоже, обычная простуда, не грипп.
— Его рвало, — напомнил Сажин.
— Такое бывает от высокой температуры. Ребенок слабый, еще и стресс.
— Стресс? — удивленно спросила Даша. — Они же были дома!
Сажин смущенно кашлянул.
— Дима? — повернулась к нему Дарья Витальевна.
— Я сейчас выпишу рецепт, — виновато отвел глаза врач и отошел к письменному столу. Супружеская сцена была неизбежна.
В его присутствии Даша еще держалась, но, едва они с мужем остались вдвоем у Сашиной постели, накинулась с расспросами:
— Где вы были? Дима, как ты мог его простудить? Гуляли допоздна, вместо того чтобы сидеть в тепле и читать книжки?
— Ма, мы не гуляли, — прошептал Саша.
Дарья Витальевна кинулась к нему:
— Маленький мой… Ты весь горишь…
— Ему дали лекарство, температура сейчас упадет, — мрачно сказал Сажин. — Что ты суетишься? Обычное дело: ребенок заболел.
— Я больше так не буду, — задыхаясь, прошептал Саша.
— Что не будешь, сынок? — удивленно спросила Дарья Витальевна.
— Я нечаянно…
— Дима, о чем он?
Сажин молчал.
— Мне что, устроить допрос прислуге? Твоей охране? Позвонить Алисе? Ведь Леня с Димкой тоже были здесь. Предлагаешь мне допрашивать ребенка? Давить на добряка Леню, чтобы узнать правду? Или ты уже успел научить их всех врать? А может, заставил?
— Мы были в «Три Эс», — нехотя признался Сажин.
— Где?!
— Сегодня бои. Я хотел, чтобы Сашка к ним привыкал. А его вдруг вырвало.
— Ты возил ребенка на драку?!
— Это не драка, а спорт!
— Я видела однажды твой спорт! Больше не хочу! Ты бил ногами человека! Ногами, руками, всем, чем только можно, и рычал, как зверь! Я видела кровь, Дима! Это не спорт, а драка! И ты возил туда ребенка! Шестилетнего мальчика! Который к тому же был болен!
— Я этого не знал!
— Сажин, ты — зверь! И из людей делаешь зверей! Да что там из людей! Из собственного ребенка ты хочешь вырастить людоеда!
— Не кричи, сын болеет.
Даша кивнула на дверь:
— Выйдем в соседнюю комнату.
Сажин уже понял, что этого разговора не избежать. В гостиной он первым делом направился к бару и достал оттуда бутылку коньяка.
— Не смей пить, пока я с тобой не поговорила! — взвилась Даша.
— Все! Хватит! — он размахнулся и швырнул бокал в стену.
Раздался жалобный звон, на пол посыпались осколки, по стене полился коньяк. На обоях осталось темное мокрое пятно. Даша уставилась на него, словно пыталась понять: что происходит?
— Я тебе не мальчишка! Ты всю жизнь живешь за мой счет, изволь подчиняться! — заорал на нее Сажин.
— А я все думала: когда же ты заговоришь о деньгах? — сказала она горько. — Кто платит, тот и диктует условия, так? Дима, когда ты стал таким? Вот и деньгами стал меня попрекать. Что дальше? Я ведь не попрекаю тебя женщинами, которые приходят сюда в мое отсутствие.
— Сюда никто не приходит, — хмуро сказал Сажин.
— Ты принимаешь их внизу, в сауне? Это проститутки? И кто ты после этого? Помнишь, как ты осуждал новых русских, всех этих бизнесменов, которые поднялись из грязи в князи, чинуш? За сауны с девочками, пьянство и разврат? И до чего ты теперь докатился?
— Хватит строить из себя светскую даму! — рявкнул Сажин. — Забыла, где и у кого родилась? Как в общаге жила, забыла? Колготки зашивала, стирала целлофановые пакеты, чтобы сэкономить, сосиски соевые в кастрюльке варила. Это я дал тебе все! А в ответ хотел лишь немного любви! Но пока мы были бедными, ты не больно-то была на нее щедра. Богатого любила, не меня. Даже с собой пыталась покончить. А сейчас вдруг пробило. Извини, но я склонен думать, что ты держишься за меня именно из-за моих денег. Хорошо устроилась. В Италии живешь, на всем готовом, не работаешь, прислугу держишь, летаешь частными самолетами. А я, дурак, позволяю на себя кричать. Хватит. Делай, что велено, и молчи.
— Дима! — ахнула она. — Но ведь это же несправедливо! Да, я не сразу тебя полюбила, но уж точно не из-за денег. Мне ничего не надо…
— Разве?
Даша нервно стала снимать с пальца обручальное кольцо.
— Было уже, — насмешливо сказал Сажин. — Теперь это фарс, а не трагедия. Не пройдет.
Также молча Даша стала расстегивать золотую цепочку.
— Хватит ломать комедию, — поморщился Сажин. — На меня это больше не действует.
Она сняла серьги и аккуратно положила все золотые украшения на стол.
— А ну прекрати! — заорал он.
— Это ты прекрати на меня кричать!
— Да кто ты такая?! Содержанка!
Даша ахнула и в ужасе закрыла дрожащей рукой рот:
— Дима… лучше бы ты меня убил…
— Как же ты меня достала!
Сажин замахнулся, чтобы ее ударить. Даша стояла прямо и смотрела ему в глаза. За стеной заплакал Саша. Сажин опустил руку и сквозь зубы сказал:
— Ребенку скажи спасибо.
— Хочешь ударить — бей, — равнодушно сказала Даша. — Я давно уже поняла, что в тебе не осталось ничего человеческого. Ты одержимый, Дима. Я напрасно сюда приехала.
Она повернулась к мужу спиной и ушла в комнату к сыну. Сажин пошел к бару и вновь достал оттуда бутылку коньяка.
Он ничуть не удивился, когда ему позвонил один из партнеров по бизнесу и сказал, что Дарья Витальевна попросила подбросить ее до Неаполя.
— Я могу сказать, что мест нет, Дмитрий Александрович. Деловая поездка, самолет, мол, полон.
— Пусть летит.
— Я слышал, у тебя проблемы.
— Я их решу. Хочешь быть свидетелем?
— Ситуация непростая, — голос в телефоне стал вкрадчивым. — По слухам, зреет бунт. Блатные хотят от нас отколоться. Ты узнал, кто убил Хана?
— Узнаю на днях. Имя убийцы будет названо.
— Либо его голова, либо твоя. Ты ведь это понимаешь?
— Отвези мою жену и сына в Италию. Остальное — мое дело, — твердо сказал Сажин и дал отбой.
Это было похоже на бегство. Саша еще не оправился от простуды, но Даша не хотела оставаться в этом ужасном доме ни дня. Под одной крышей с мужчиной, которого она больше не считала своим мужем.
Они почти не разговаривали, Сажин пропадал на работе, Даша молча плакала, закрывшись в спальне, но с мужем была суха и непреклонна. Накануне отъезда она сказала:
— Если захочешь официально оформить развод, я возражать не буду. Мне от тебя ничего не надо. Как только вернусь домой — попробую устроиться на работу. Гидом, экскурсоводом, переводчиком… Кем угодно. Хоть сиделкой. Как только найду работу, мы с Сашей тут же съедем из твоего дома.