— Нет, с чего ты взяла? — он уже понял, как фальшиво это прозвучало.
— Ты где? В раздевалке?
— Ну, допустим.
— И из раздевалки, сразу после боя позвонил мне…
— Даша, я у тебя так редко прошу любви. Первый позвонил, сам. А ты мне опять мораль читаешь, — он начал злиться. — Да хватит уже играть в хорошую девочку. Будешь мириться?
— Я не ссорилась. Мы просто решили развестись.
— Хорошо, я погорячился. Развод отменяется.
— Я вижу, ты избил человека и настроение у тебя повысилось. Можно и жену приласкать.
— Да хватит тебе лезть в бутылку! Ты приедешь?
— Нет. Извини.
— Забавно. А извиняться-то зачем? Из вежливости?
— Сажин, ты обратился не по адресу, — сухо сказала жена.
— Это я уже понял. Ладно, спокойной ночи, моя ледяная фея. Хотя у вас ведь другой часовой пояс. Ночь еще не наступила. Ну, книжку почитай. Музеи небось закрыты уже. Сашу к телефону не зови, я с сыном буду общаться без посредников. Спасибо за понимание, — сказал он с иронией.
— Дима… я…
— Что?
— Нет, ничего. Если ты передумал, я всегда тебя жду! — с отчаянием сказала вдруг Даша. — Но только не я к тебе, а ты ко мне.
— Ты мне еще условия будешь ставить!
— Это не условие, — торопливо сказала Даша. — Ты себя загнал. Таким неуравновешенным, морально уставшим, даже убитым, я тебя еще никогда не видела. Ты же всегда был умным. Нельзя победить ветряные мельницы, будучи верхом на коне. Ты донкихотствуешь, Дима. Хотя о чем это я? Ты же не читаешь книг.
— Толку от них? А вот ты, похоже, совсем зарылась в артефакты. Но я-то живой. И у меня простые человеческие потребности.
— Поесть, поспать и, извини, трахнуться?
— О! Сказала, наконец! И как у тебя только язык повернулся? Или это слово теперь считается литературным? — с сарказмом спросил он. — Да, я выиграл бой и хочу трахнуться! Я готов подождать, пока ты прилетишь. До завтра, — намекнул он.
— Я тебе не самка, — обиделась Даша.
— Ладно, я понял. Позвоню как-нибудь. Спокойной ночи, — и он дал отбой.
Какую чушь она несет! С ней-то самой что стало?!
— Гриша, — позвал он.
— Слушаю, Дмитрий Александрович.
Водитель, похоже, стоял под дверью, охранял его покой.
— Почему так тихо?
— Так ведь вы не давали распоряжения задержаться. Все и разошлись. Вернуть? Кого надо? — и Гриша полез за мобильником.
— Не надо никого. Пусть уходят. Ты вот что… Помнишь ту девчонку из эскорт-услуг? Блондинку с длинными волосами?
— Глазастенькую? А если она занята? Увезли уже.
— Тогда какую-нибудь, — сказал он устало. — Позвони, пусть приедет. Не сюда, ко мне домой. И охране скажи, чтобы пропустила. Пусть в сауну девчонку проведут, она знает, где раздеться.
— Понял.
И Гриша из деликатности вышел. Он все устроит, не в первый раз. Конечно, негоже гонять парня по борделям, но что прикажете делать, когда жена не понимает?
«В конце концов, я победитель!» — подумал он и пошел в душ.
Глава 11
На следующий день «БуЗа» гудела. Все обсуждали вчерашний бой. Даже бледные щеки Суве порозовели.
«Или она сегодня, пошарив в косметичке, выудила оттуда румяна?» — подумал Алексей, поздоровавшись с Вандой Бруновной.
— Вы слышали новость? — воодушевленно спросила та. — Мы не закрываемся.
— А разве поговаривали о том, что «БуЗа» легла? — невозмутимо спросил он.
Суве смутилась:
— Мы ведь растеряли половину правления, — смущенно пояснила она. — Тимур Хафизович умер, а Сережа Немилов исчез.
— Зато Гербарий, то есть Гербер, вернулся, — кивнул Алексей на главного сажинского экономиста.
Яков Карлович и в самом деле важно вышагивал из лифта по направлению к своему кабинету. Увидев Леонидова, он, ничуть не смутившись, кивнул яйцеобразной головой:
— Приветствую. Если у вас есть ко мне вопросы, я отвечу на них не раньше, чем во второй половине дня. Много дел накопилось, прошу извинить.
— У меня к вам больше нет вопросов, — пожал плечами он.
Или ему показалось, или Гербер действительно обрадовался? В самом деле, о чем тут еще можно спрашивать? Человек запутался в долгах, у него случился нервный срыв. Но теперь, похоже, отпустило. Сажин вчера выиграл важный бой, это значит, что блатные перестанут давить на его людей. Как все теперь думают. Тукаеву найдут замену, и в «БуЗе» воцарятся желанные мир и покой.
«Если бы все решалось так просто, — сокрушенно подумал он. — Господи, да чему они все радуются?! Это от неведения или от непонимания происходящего»?
Сам он прекрасно понимал, что происходит. Поэтому и сказал вчера Саше:
— Я должен уехать в командировку.
— Куда? — удивилась жена. — И на сколько?
— Не знаю. Может, дня на два, а может, и на неделю. Как пойдет.
— Что пойдет, Леша?
— Дела, любимая.
— Но ты работаешь в компании без году неделя! Какая может быть командировка?
— А сколько лет я знаю Сажина? — жена молчала. — То-то.
— Я уже жалею, что фактически заставила тебя устроиться на эту работу. Лучше бы ты дома сидел. Мне уже никакие деньги не нужны! — отчаянно сказала Саша.
— Поняла наконец? Бойся своих желаний, — усмехнулся он. И пошутил: — Не все деньги одинаково полезны, есть те, которые вредят здоровью. Но поскольку изменить я ничего не могу, с неделю меня не будет дома.
— И в какой же город ты уезжаешь? — горько спросила Саша.
— А это, милая, коммерческая тайна, — подмигнул он. — Усекла?
— Я жалею, что так и не познакомилась с Сажиным. Могла бы ему сейчас позвонить.
— О! Его нельзя беспокоить по пустякам! Он решает только глобальные вопросы. Как вчера, например.
— А что было вчера? — живо спросила Саша.
— Совещание, — невозмутимо соврал он.
С Сажиным после вчерашнего боя они еще не встречались. Дмитрий Александрович даже не знал, что Алексей тоже был вчера в «Три Эс». Или уже узнал?
Они столкнулись в приемной. Сажин отдавал распоряжение личной секретарше:
— Надо срочно собрать совещание, Даша. Вызови ко мне членов правления.
— А я могу поприсутствовать? — громко спросил Леонидов.
Сажин протянул ему руку и, пожав ее, кивнул на дверь своего кабинета:
— Зайди.
Алексей вошел за президентом и плотно прикрыл дверь. Он не хотел, чтобы секретарша подслушала их разговор.
— Дым доложился, что ты видел вчерашний бой, — небрежно сказал Сажин, усевшись в президентское кресло.
— Ждешь комплиментов? — он демонстративно сел на стол. — Ты редкий м…к, Дмитрий Александрович.
— Не понял? — удивленно посмотрел на него Сажин. — Что за шутки?
— Я пришел спросить, есть ли в твоем доме свободная комната?
— Опять-таки не понял.
— Помнишь, ты меня приглашал? Предлагал пожить.
— Я предлагал тебе это, когда жена могла из дома выгнать.
— Вот и выгнала.
— Плохие у тебя сегодня шутки, — нахмурился Сажин. — Слезь со стола, сюда сейчас люди придут.
— А я друг, мне можно. — Он спрыгнул со стола и спросил: — Так как насчет комнаты?
— И «калаш» в придачу? — усмехнулся Сажин.
— Я вижу, до тебя дошло.
— До меня еще вчера дошло, — напряженно сказал Сажин. — Не сдержался. Бывает.
— Не сдержался?! Ты не имел права так поступать! Ты президент общественной организации, а не наемный убийца!
— Леша, остынь.
— Как Кирей?
— В коме.
— Выживет или нет, уже не важно. Ты его публично унизил. А значит, и его бойцов. Они под тобой по-любому не будут ходить. Ты мало сидел и много занимался бизнесом. И сейчас им занимаешься. Нельзя скрестить петуха с селедкой. Она не станет после этого нести яйца, а он не научится дышать жабрами.
— Интересное сравнение. Никогда не слышал, — отрывисто сказал Сажин.
— Запиши, может, где и блеснешь.
— Хватит хамить. Краев не видишь, — поморщился Дмитрий Александрович.
— Да куда мне до тебя! Я хоть в словесных баталиях чрезмерно увлекаюсь, а не как ты, в драке. Дым уже переехал к тебе?
— К вечеру переберется.
— Значит, у меня будет хорошая компания.
— А я, выходит, плохая?
— У тебя нет чувства юмора. Тебе подставили колено под рабочую руку, и ты, вместо того чтобы посмеяться, отправил мужика в кому. Теперь нам всем не до смеха.
— Завязывай острить, — сердито сказал Сажин. — Я не хочу, чтобы ты шел под пули. Ты свое дело сделал. И это не твоя война.
— Фу ты, как пафосно! — поморщился Алексей. — Ты ли это, Сажин? И потом: у тебя хватает бойцов. Я не думаю, что блатные соберут армию. До приезда собровцев мы в любом случае продержимся. Авось и без потерь обойдется. Киреевских гладиаторов упакуют в автозаки, кого потом выпустят, а кто и сядет, и у нас появится численное преимущество. Главное — это продержаться.
— И кто их вызовет, собровцев? Ты? — насмешливо спросил Сажин.
— Сами объявятся, как только пальба начнется. Нынче не девяностые. Ты выбрал не тот способ, чтобы взять власть, Дмитрий Александрович.
— А как, по-твоему, надо? Ле-ги-тим-но? — по слогам выговорил Сажин.
— А по-другому нельзя.
— И так не получится. И что делать?
— Ждать.
— Это я уже слышал.
— Слышал, но не послушал меня.
— Леха, завязывай с этим. Учить меня жить. Хочешь составить компанию Дыму — перебирайся ко мне. Я не возражаю. Наезд, возможно, и будет. Хотя не факт. Недельку поживем на осадном положении, а там, глядишь, рассосется.
— Интересно, а что соврал жене Дым? — с любопытством спросил он. — Я вот уезжаю в командировку.
— Он тоже. В Сочи.
— Я рад, что ошибся: с чувством юмора у тебя порядок.
— Исправляюсь, — пошутил Сажин. — Я вчера и впрямь погорячился. Надо было держать себя в руках.
Они услышали, как открылась дверь. В кабинет вошел улыбающийся до ушей Кочарян:
— С победой, Дмитрий Александрович!
Следом за ним вышагивал как цапля, высоко поднимая острые колени, Гербер.
— Все, Леша, у нас совещание, — намекнул Сажин. — Езжай за манатками. Вечером жду.