В тот день, когда Сажин вернулся в свой кабинет, ровно в десять утра в юридический департамент к Кочаряну нагрянули молодые еще люди в штатском, но с очень серьезными лицами, изымать документацию. Алексей надеялся на Биткоина, что тот успел нажать заветную кнопку. И опечатанный сервер пуст, как погреб после долгой зимы, во время которой прикончили все запасы.
В приемной у Сажина сидела притихшая Даша в темном платье.
— Дмитрий Александрович не один, — предупредила она, вставая. Платье оказалось длинное, почти до пола. А под ним — розовые, как поросята, кеды. Алексей уставился на них, с досадой думая о том, что, убей, не понимает нынешнюю моду. — У него Гербер.
— Хорошо, я подожду. — Он сел напротив Даши. — Серёня не объявлялся?
— Нет, а что? — Она опустилась обратно на стул, спрятав под платьем кеды, когда увидела, что Алексей и не пытается прорваться к президенту.
— Для секретаря отвечать вопросом на вопрос непрофессионально.
— Извините. Сергей и в самом деле не звонил.
— Я рад, что не ошибся в нем.
— Не понимаю, о чем вы?
Ответить Алексей не успел. Открылась дверь президентского кабинета, и оттуда вышел, сияя лысиной, сухой, как палка, Гербер.
— Приветствую, — сказал он с неохотой и так же нехотя протянул Алексею костлявую руку.
Он ответил еле заметным пожатием.
— Проходи, — сухо кивнул ему Сажин.
Едва войдя в кабинет, он сказал:
— Поднимемся наверх. Разговор сугубо между нами. Не думаю, что он тебе понравится, так что, если захочешь сбросить меня с крыши, я тебя пойму. Но хотелось бы, чтобы и ты меня понял.
— Что за намеки? — нахмурился Сажин.
— Идем, — он первым шагнул к двери на балкон.
Сажин молча взял с вешалки теплую куртку и пошел следом.
Погода была по-настоящему зимняя. С утра солнышко будто почиркало спичками, пытаясь оживить пейзаж редкими лучами, но коробок отсырел, а тучи набухли влагой. И сонливая усталость взяла свое. Солнце отгородилось тучами и оставило землю в покое. И в столицу торжественно, как на параде, вошла зима. Уже не спеша она занялась бульварами и скверами, одевая их в белое, особое внимание уделяя паркам. Так что вид с крыши в одночасье стал унылым и печальным, под стать настроению.
— Свежо, — сказал Алексей, глубоко вдохнув стылый зимний воздух. — Вот и зима подкралась.
Сажин подошел к парапету и посмотрел вниз. Потом резко обернулся к Алексею:
— Итак? Я тебя внимательно слушаю. Ты, должно быть, хочешь извиниться. Ты грубо влез в мою семью. Вчера ты увез с похорон Алису.
— Но ведь ты сам попросил меня позвонить Даше. И только благодаря мне твоя жена не приехала в Москву.
— Получается, что я тебе кругом обязан? А я не люблю долги. Так что давай на этом остановимся. Я сам решу проблемы с дочерью и женой.
— Уже дорешался. Тебе напомнить, что из-за тебя погиб Дым? А то я вижу, Дима, у тебя память короткая.
— А почему таким тоном? Ты не оборзел ли?
— Я тебя не за этим сюда позвал. Нам надо решить, что делать дальше. Права качать потом будешь. Эту войну ты проиграл. Можешь делать вид, что «БуЗа» процветает и твой план сработал. Но люди скоро разбегутся.
— Бойцы останутся, — пожал плечами Сажин.
— Те, которые еще на свободе? Ненадолго.
— Не понимаю, на что ты намекаешь? — нахмурился Сажин. — Говори прямо.
— Прямо так прямо. Хана убил я.
— Что?!
— Никто меня из органов не увольнял. И сексуального скандала не было, а был спектакль. Даже репетиция перед этим была. Кандидатку на роль «изнасилованной» тщательно отбирали среди многих. Это была операция прикрытия. Меня внедрили в твою бандитскую группировку.
— Одна из твоих шуток? — оскалился Сажин.
— Нет. Эта операция началась за полгода до того, как ты освободился. Ее долго и тщательно готовили. Я офицер полиции. Со мной не стали особо церемониться. Мне отдали приказ. Но выбор у меня был. И сначала я хотел отказаться.
— Что же повлияло на твое решение? — спокойно спросил Сажин и, словно прицеливаясь, посмотрел вниз.
— То, что я твой друг. Ты еще жив исключительно благодаря мне. Весь этот месяц я вертелся, как уж на сковородке, спасая твою жизнь. Но теперь мне нужна твоя помощь. Я знаю, ты сейчас хочешь сбросить меня вниз. Но лучше бы выслушал.
— Даша знает? — исподлобья посмотрел на него Сажин.
— Нет.
— Ты использовал ее втемную?
— Чтобы уговорить тебя уехать за границу, использовал. Я все средства испробовал, но ты был непробиваем. Вспомни, Дима, сколько раз я тебя предупреждал? Было ровно три предупреждения. Три выстрела в воздух. Потом ты должен был умереть, но тебя закрыл Дым. Ты и сейчас на прицеле. Не верти головой, снайпера на соседней крыше нет. Это лишнее. Если ты рассчитываешь сесть в тюрьму, у тебя это не получится. Тебя приказано ликвидировать.
— Кому? Тебе? — усмехнулся Сажин.
— Да. Теперь именно мне. Я всеми силами отодвигал этот момент. Надеялся, что до тебя дойдет. Сначала я отрезал тебя от криминальных связей в надежде, что ты образумишься…
— Как тебе удалось выманить Хана на крышу? — перебил его Сажин.
— Не скажу, что это было легко. Для начала я выяснил, что только в твоем кабинете нет видеокамер и прослушки. Ты ведь президент. Ты так великодушно предоставил мне для работы свои апартаменты, — усмехнулся он. — Именно из твоего кабинета я им и звонил.
— Кому это им?
— Хану и Серене Немилову. Мне ведь надо было кем-то прикрыться. Для этого я и изучал личные дела членов правления. Немилов показался мне наиболее подходящей кандидатурой, хотя компромат я нашел на каждого. Точнее, мне помогли его найти. Малину мне испортил чертов Биткоин. Но элемент неожиданности есть в каждом деле. Паша поперся на крышу вместе с Суве именно в тот момент, когда меня там ждал Хан. Немилова я просто-напросто подставил, чтобы потом шантажировать. Он стал невольным свидетелем наших с Ханом разборок. Что до самого Хана… — он тяжело вздохнул. — Я сказал, что для него есть заманчивое предложение. Он, в отличие от тебя, сразу понял, что я все еще мент. У блатных на это звериный нюх. Но Хан не думал, что я на него наброшусь и применю болевой прием. У меня ведь репутация интеллектуала. Я не дуболом, а сыщик.
— И что же сделало тебя убийцей? — напряженно спросил Сажин.
— Ты. И запомни: я не убивал, а выполнял приказ, понятно? У меня была группа прикрытия, вся операция тщательно планировалась. Разумеется, опера, которые приехали на место происшествия, были не в курсе. Бандитскими группировками занимается другое ведомство. Куда меня временно перевели. Мое новое начальство прекрасно понимало, что чужому человеку к тебе не подобраться. Было несколько совещаний. Предпочтительнее было внедрить в группировку человека нейтрального, того, кто не знал тебя лично. Фээсбэшника какого-нибудь. Но ты был настороже. Ты правильно понял, что в «БуЗу» внедрят информатора. И я решил, что лучше будет, если им стану я сам. Мне пришлось врать жене, я не имел права сказать ей правду. Мне ни разу я жизни не было так тяжело, клянусь! Я возненавидел свою работу!
— Я думал, ко мне в колонию друг приезжает. А это, оказывается, был агент спецслужб. Уж лучше бы ты отказался. Да, купился я, подумал, что ты тоже прозрел, — поморщился Сажин. — А ты, оказывается, предпочел остаться у кормушки.
— Ты даже не хочешь понять, что произошло. Ты заигрался. Решил собрать армию. Планировал захват власти, причем не легитимно, в рамках закона, а готовил вооруженное восстание. Я не понимаю, на что ты рассчитывал. Главной твоей ошибкой было то, что ты притянул к «БуЗе» ОПГ, я тебе уже говорил. После этого ты сам стал бандитом. И твоя «БуЗа» — это ОПГ. Чтобы ты сам ни думал и что бы ни говорил. Ты заметил, кто в тебя стрелял там, во дворе, когда Дым бросился под пули? Собровец. Закон тебя больше не защищает. Никто, кроме меня. А теперь суди сам, друг я тебе или нет, — Алексей замолчал и отошел к парапету.
Сажин смотрел на него, словно боролся с искушением. Алексей намеренно стоял в расслабленной позе. Он хотел, чтобы Сажин сделал выбор осознанно.
— Немилова именно я предупредил, — дожимал он. — Не секретарша твоя, а я. У нас с ним была договоренность. Я его «разоблачаю», но даю возможность сбежать за границу. План был такой: после того как Хан убит, твоя «БуЗа» разваливается. От нее откалываются бандитские группировки, забирают деньги из общака. Остается бизнес да юридический департамент. Бизнесменов разогнать нетрудно, они, как тараканы шустрые, чуть что — шасть в темноту, все с двойным гражданством и недвижимостью где-нибудь в Италии — Испании, те, которые поумнее. Самые ушлые с израильскими паспортами. Спрячутся, и не найдешь. А дураки сядут. Как их обирают, сам знаешь. Кочарян — не та фигура, чтобы грамотно обороняться. Как только запахнет жареным, он тут же уволится. Теплое местечко для него всегда найдется. Зачем многодетному отцу криминальные проблемы? Такой был расклад после убийства Хана. Все было на мази, но ты, черт тебя дери, полез в драку! Ну, навалял ты Кирею. Думал, с рук, что ли, сойдет? И ты после этого станешь авторитетом у блатных? Ни разу не угадал. Ты для них всегда будешь второй сорт. Они под «мужиками» не ходят, даже под авторитетными. У них свои тузы. Которые пока еще предпочитают договариваться с ментами, а не с теми, кто идет против законной власти. Потом: ты поссорился с Дашей, на которую я очень рассчитывал! Ты, по сути, поставил меня в безвыходное положение. У меня приказ: ликвидировать. Раз другим не удалось и ты теперь повсюду ходишь с охраной, а стрельбы во что бы то ни стало надо избежать, то это должен сделать я. А теперь скажи, друг я тебе или нет?
— Всё против меня. — Сажин, казалось, приходил в себя. Взгляд его сделался осмысленным и немного посветлел. Теперь в нем отражалось свинцовое небо.
Алексей все гадал: Сажин сам хочет спрыгнуть с крыши или его столкнуть? А может, вместе, в обнимку? Он понимал, что сильно рискует. Но он должен был подставиться, чтобы показать: я твой друг. Я один и без оружия. И без прикрытия. Хочешь убить — убей. Но лучше вместе подумать, как выжить.