– Не очень умны, – пришел ему на помощь Хашиш.
– Они живут чувствами, эмоциями, – начал защищать сокурсниц Чет.
– В ущерб мозгам! – закончил за него Мамочка.
– Мальчики, прекратите сориться! – улыбнулась Шура, и мы все улыбнулись ей в ответ, этой девушке невозможно было не улыбаться. – Я уверена, что она вернет чувства Оде перед нашим отбытием домой. Тебе не о чем волноваться, – обратилась она к вампиру.
– Вы маги? – подозрительно спросил он. – Я никогда не слышал о магах-амурах.
– Нет, что ты! Мы не маги. Мы путешественники. Просто у нашей подруги есть амулет. Не переживай о троллине, с нею все будет хорошо. – Шура взяла вампира за руку и улыбнулась: – Верь мне.
– Я вам верю, госпожа, – поклонился официант. – Что будете заказывать?
– А как же свобода воли? – спросил я, когда он отошел, чувствуя, как во мне начала подниматься злость. – Почему ваша Эльза лишила Одуванчика права выбора? Кто ей разрешил принимать такие решения?
– Соль, не кипятись. – Чет пригладил волосы. – О каком праве выбора ты говоришь, когда девушка не знает, кто вы на самом деле? Разве согласится она отдать свою жизненную энергию инкубу? Эльза, возможно, спасла ей жизнь.
– Спасла? А ты знаешь, что она так одинока, что рыдает ночами, помышляя о самоубийстве? Ты знаешь, что она мечтает о ребенке, которого теперь у нее никогда не будет? Знаешь, что в душе она ранима и нежна, но все видят в ней лишь мускулы и кулаки? От чего вы спасли ее? Я мог бы дать ей все, о чем она мечтает, взяв взамен лишь половину ее жизненной энергии. Она бы со временем восстановилась, зато у нее была бы жизнь, о которой вы так печетесь. – Голос Геракла звучал тихо, но от него мурашки по коже бродили табунами. – Вы сделали ее несчастной, светлые.
– Мы сохранили ее душу и разум! – воскликнул Сед, стукнув кулаком по столу. – После общения с тобой она никогда не подпустила бы к себе мужчину! Она бы всю жизнь помнила только тебя, стала бы твоею рабыней! Ты для нее наркотик! Зависимость!
– Зато у нее была бы жизнь!
– Тебе нужна только ее энергия! Тебе плевать на ее душу!
– О нет! Вы плохо знаете нас, светлые. Я заинтересован в ее душе, а после ночи со мною ее душа будет навеки принадлежать мне. Зато у нее будет ребенок и великолепные воспоминания, а разве не это главное для женщины? – вкрадчиво поинтересовался Гера. – Она больше никогда не будет одинока, а когда придет ее время, я буду ждать. Разве такая жизнь не стоит какой-то души?
– Душа принадлежит Творцу, демон, – вступила в разговор Шура. – Отдать ее темным – значит сознательно обречь себя на мучения вечные взамен мимолетного удовольствия.
– Душа никому не принадлежит, кроме разумного, – отрезал Гера. – И только разумный может распоряжаться ею – отдать, подарить, продать… Ее душа будет служить мне добровольно и с радостью.
– Но это будет рабство!
– А сейчас? Разве она не рабыня предрассудков? – Вкрадчивый голос инкуба плыл, словно тополиный пух в воздухе. – Разве тебе не хочется отпустить желания, попробовать, каково это, полностью отдаться страсти? Не хочется отбросить в сторону вашу светлую мораль, ваши предрассудки и испытать, как это жить согласно своим желаниям?
– Мы отличаемся от животных тем, что умеем смирять желания и противостоять соблазну!
– А надо ли? Разве Творец не хочет счастья для своих созданий?
Он откинулся на стуле и откровенно нахально уставился Шуре на грудь. Мне это не понравилось, но я пока молчал, про себя рассуждая, кто из них прав. Позиция Геры мне нравилась больше. Лучше быть счастливой сейчас, чем получить виртуальные бонусы после смерти. Да и что такое душа? Существует ли она на самом деле? А Гера, вот он, рядом, осязаемый, живой и предлагает такие знакомые радости. Мне вспомнилась бабушка, она любила повторять, что дорога в рай трудна и извилиста, а в ад прямая и короткая. Может быть, простой путь не самый правильный? Тем временем вампир в сопровождении двух девушек накрыл стол, заставив его всякими вкусностями. В животе тихонько зарычало. Я потянулся за ножом, когда почувствовал, что воздух вокруг загустел, в нем появился легкий запах миндаля, и стало очень тихо, словно кто-то выключил звук. Я посмотрел на Шуру, она тяжело дышала, испуганно глядя огромными глазами на Геракла. А тот, вальяжно развалившись в кресле, с улыбкой сытого хищника следил за нею. Я заметил, как натянулось платье на груди девушки, сквозь тонкую ткань отчетливо проступили контуры затвердевших сосков, щеки покрылись румянцем, алые губки приоткрылись, словно для поцелуя.
– Прекрати, темный! – Сед и Чет попытались сбросить Геру на пол, но он махнул рукой, и оба парня с испуганными лицами, покрытыми бисеринками пота, застыли на стульях.
– Если вы не в курсе, инкубами, как и амурами, рождаются, и им не нужно выбирать специализацию и годами ждать, чтобы войти в силу. Не вам тягаться с потомственным инкубом в расцвете своих возможностей, детки, – снисходительно сообщил им Вал. – Радуйтесь, что он не любит парней, – и он, хохотнув, похлопал по плечу Седа.
Я смотрел на друзей, не понимая, что происходит. Хаш и Мамочка с интересом следили за Шурой, Вал, навалив на тарелку гору еды, неторопливо тянул что-то из бокала. Геракл все так же безмятежно улыбался, но я сидел сбоку и видел, как по виску инкуба скатилась капля пота. Шура же, застыв, не отводила взгляда от Геры, грудь ее возбуждающе вздымалась в такт тяжелому дыханию, из приоткрытого рта раздался тихий стон, она вздрогнула. Запах миндаля стал сильнее, девушка поднесла руки к шее и провела кончиками пальцев по ключице. И тут я поймал ее взгляд. Полный вожделения, муки и дикого страха. Она боролась из последних сил. Помоги, кричали ее глаза. Конечно, помогу, детка. Мне самому хотелось бы привести тебя к такому состоянию и желательно без свидетелей. Я встал и с огромным наслаждением, с разворота, заехал Гераклу ногой в челюсть. Он с грохотом рухнул на пол, не подавая признаков жизни. Надеюсь, я его не убил. И сразу воздух стал прозрачным и чистым, исчез запах миндаля, появился легкий гул голосов. Сед отлип от стула и попытался ногами достать лежащего Геру, но был остановлен Мамочкой. Чет с перекошенным лицом выставил вперед ладони, растопырив пальцы, из них вырвалось белое пламя и медленно полетело в сторону инкуба.
– Чет, не надо! – крикнул Сед.
– Не сметь! – заорал я, но было поздно.
Тогда, не думая, на чистом адреналине, я заслонил своим телом лежащего без чувств Геракла. Ох, как сейчас будет больно!
– Нет! – завизжала светлая. – Что ты наделал, Чет? Нельзя!
Ну чего так орать, девочка? Пламя медленно приблизилось и, окружив меня со всех сторон, погасло. Я стоял, зажмурившись, и ожидал боли.
«У тебя травматический шок! Сейчас будет больно!» – панически закричал где-то в ухе Белочка. Однако больно не было.
– Гоните золото! – раздался радостный голос Мамочки.
Я открыл глаза. Вал и Хашиш с постными рожами выкладывали перед довольным Мамочкой золотые кругляши. Светлые с открытыми ртами следили за моими движениями. Я же попытался привести Геру в чувство. Шура подошла, ощупала меня со всех сторон и удивленно спросила:
– Но как? Как ты остался жив после душевного огня? Это невозможно!
Она погладила меня по плечам, и мне захотелось немедленно упасть в обморок, чтобы мягкие ладони продолжали гладить тело. Это было невыносимо приятно.
«Ха-ха-ха! Двоечники! Они даже не знают, на кого не действует душевный огонь!» – раздался звонкий голосок глюка с амбициозным именем Амбец Первая Разрушительница, Повелительница и прочая, у меня над ухом. Я завертел головой, но, естественно, никого не увидел.
– С этим чертом возможно все, – довольно сообщил Мамочка, звеня монетами.
– Эй, Мамон, а вы на что спорили? – У меня проснулась паранойя, я подозрительно смотрел на друзей, одновременно поднимая Геру и усаживая его стонущее тело на стул.
– Насколько далеко ты позволишь зайти Гераклу в отношении этой милой девушки, – словно солдат, отрапортовал демон.
– У, как больно, – простонал Геракл. – Мешшир, ты в шледующий раш прошто прикаши, зашем ше жубы выбивать и шелюсть ломать?
– И ты бы его послушался? – недоверчиво спросила Шура и положила руку Гераклу на синеющую скулу. Прямо под ее ладонью кровоподтек исчез.
– Пусть бы он попробовал не послушаться. Мессир у нас знаешь какой? Сама же видела, чуть что – в челюсть. У него этот процесс называется «тюкать», – доверительно пожаловался девушке Хаш под смех остальных. – Затюкал нас, бедных.
Вот паразит! Но, глядя на Геру, мне стало стыдно.
– Прости меня, Геракл. Сам не знаю, что на меня нашло, – покаялся я.
– Зато я догадываюсь, – подмигнул инкуб.
– Так ты мог прекратить это сразу? – Шура, пылая праведным гневом, повернулась в мою сторону.
Глаза сверкают синими молниями, щечки алые, губы сжаты, кулачки уперты в бока. Красавица!
– Мне показалось, что тебе было приятно!
– Ах, показалось!
Звон пощечины вызвал повышенный интерес к нашему столику со стороны посетителей.
– Чего вылупились? – рыкнул Вал, и интерес тут же пропал.
Я потер щеку и, подмигнув раскрасневшейся Шуре, предложил:
– На брудершафт?
Когда пунцовая Шура поняла, на что именно она согласилась, раздался звук второй пощечины. Девушка вошла в азарт и замахнулась еще раз. Но я со смехом перехватил ее руку и успел чмокнуть еще и в щеку. Зря, что ли, страдаю?
– Ах ты нахал!
Возмущенная девица выхватила из рук Вала большую деревянную ложку, которой он накладывал себе в тарелку густую мясную похлебку, и с энтузиазмом, достойным лучшего применения, бросилась за мною. Я же, предвидя такое развитие событий, благоразумно нырнул под стол. Сделав несколько кругов вокруг стола, под смех друзей она наконец-то нагнала меня. В итоге я получил по спине ложкой, отчего черенок сломался, и мир был восстановлен.
– Еще вина! – крикнул Вал.
Трактирщик лично принес за наш столик кувшин вина. В зубах у него торчал хвост сельдерея. Не эльф, а кролик какой-то.