уже не видела его.
Она медленно двинулась следом — сама не зная зачем. Ей представлялось, что иностранец — не обычный посетитель, а имеет какое-то отношение к клубу. Охранник — если это был он — беспрепятственно пропустит его внутрь.
Когда девушка подошла к лестничке и заглянула вниз, иностранец в одиночестве дергал закрытую дверь. Затем он несколько раз нажал на звонок, подождал и принялся подниматься.
Снежана быстро пошла по улице прочь. Дойдя до угла дома, повернула за него, бросив при этом взгляд назад. Иностранец медленно шел следом.
Старые обветшалые дома стояли на большом расстоянии друг от друга. В центре двора, больше походившего на заброшенный пустырь, стоял контейнер со строительным мусором. Во все стороны торчали разломанные оконные рамы, трубы, отрезанные электросваркой, ободранные межкомнатные двери образца пятидесятых годов.
Спрятаться можно было только за контейнером. Снежана побежала…
Заскочив за ржавый металлический короб, она выглянула — иностранец еще не появился из-за дома. Теперь она уже жалела, что выбрала это место — слишком много усилий. Проще было зайти за угол, переждать и потом преспокойно отправиться за иностранцем следом.
Все оказалось не так…
Он медленно вышел из-за дома и повернул как раз туда, где могла поджидать его девушка. Потом он еще раз повернул и направился к козырьку — один в один, как тот, что над входом в кафе-клуб. Здешний должен служить той же цели — спасать от дождя лестничку в полуподвальное помещение. Значит, у клуба два входа?!
Иностранец достиг козырька и действительно принялся спускаться вниз. Опять фигура его исчезла.
Выждав некоторое время, она покинула укрытие и медленно направилась к лесенке.
Никого… Тяжелая металлическая дверь, грубо выкрашенная черной краской, слегка приоткрыта. Снежана уже не отдавала себе отчета в том, что делает. Торопливо спустившись по лестнице, она потянула дверь на себя. Та податливо открылась шире. Внутри была полная темнота…
«У них же отключено электричество!» — вспомнила девушка.
39
Кожедуб связался с офисом авиакомпании и отложил отъезд. Он также позвонил в САГЕН и, не раскрывая подробности (по той же причине, что и незнакомец, — не доверял телефону), сообщил, что задерживается ввиду неожиданно открывшихся обстоятельств.
На следующее утро, позавтракав в гостинице миской белого йогурта без всяких добавок, двумя яйцами всмятку, французским сыром и полудесятком горячих булочек с маслом, напившись крепкого кофе, Кожедуб отправился к портье, выяснять, где находится музей неандертальцев. В эти неполных два дня он успел услышать про него уже несколько раз.
В последний момент он передумал спрашивать что-либо у портье, а просто взял лежавший на стойке краткий путеводитель по городу. Его он приметил накануне. Расположившись на кресле в холле, Кожедуб принялся разыскивать в нем адрес музея. Конечно, он мог попросту велеть таксисту отвезти его туда, но, вполне возможно, музей расположен где-то совсем рядом с гостиницей…
Проверив адрес по прилагавшейся к путеводителю карте, Кожедуб обнаружил, что музей неандертальцев находится на окраине, добираться до которой все же, видимо, ему будет проще всего на такси.
Теперь предстояло избавиться от «хвоста». Однако выйдя на улицу и некоторое время бесцельно побродив по городу, Кожедуб убедился, что сегодня за ним никто не следит… Это был очень плохой знак.
С недобрыми предчувствиями он сел на стоянке такси в свободную машину — чистенький новый «мерседес», оборудованный счетчиком, — и велел ехать в музей.
Его здание располагалось у самой городской черты — серебристый, современной формы купол возвышался сразу за кварталом симпатичных одноэтажных особнячков. Вокруг был разбит парк, но деревья были еще молодыми — не такими высокими и густыми, чтобы музея из-за них не было видно с дороги. Такси подкатило к самому подъезду. Расплатившись, Кожедуб выбрался из «мерседеса». Медленно, осматриваясь, поднялся по низким и широким ступеням к дверям — они плавно разъехались в стороны.
Кожедуб посмотрел на часы — было без четверти десять. Купил в кассе билет, прошел за турникеты и принялся не спеша осматривать экспозицию. Ничего интересного он в ней не находил: общие сведения о неандертальцах были ему уже знакомы, а фотографии раскопок, темно-коричневые от времени черепа казались скучными подробностями. Задержался Кожедуб лишь возле пластмассовой фигуры неандертальца в полный рост. Он был наряжен в чопорный костюм, подходящий банковскому служащему. Вглядываясь в реконструированный облик человекоподобного существа, Кожедуб решил, что встреться ему такой на улице, он бы без сомнений подумал, что это — человек-индиго. Но это не удивительно: при всей похожести с ДНК человека ДНК неандертальца от нее все же значительно отличалась. Точно так же, как и ДНК людей-дьяволов…
Волосы неандертальца-банкира были огненно-рыжими — считается, что им был присущ именно этот окрас. На одном из стендов были рисунки. Из них можно было понять, что общеизвестная низкорослость и кряжистость неандертальцев — черта, присущая тем из них что обитали в холодной Европе близ ледниковых толщ, — не более чем приспособление к холодному климату. Скелеты неандертальцев, которые в последнее время находили в более жарких регионах (например, на территории современного Израиля), показывали, что своей комплекцией и ростом они ничем не отличались от современного человека…
Кожедуб услышал доносившиеся откуда-то со стороны лестницы, уходившей на второй этаж, шум и крики. Бросив рассматривать рисунки, он сорвался с места… Женщина, спешившая во встречном направлении (к карманчику ее блузки был приколот беджик работника музея), в страхе шарахнулась от него в сторону…
Прямо посреди экспозиции на втором этаже с ножом в сердце лежал пожилой мужчина. На лацкане его пиджака булавкой был прикреплен такой же беджик, как и у бежавшей навстречу женщины. В метре от убитого валялась слетевшая с его головы шляпа-канотье из желтой соломки.
Как видно, тайна, о которой он хотел сообщить Кожедубу, была действительно нешуточной, раз для того, чтобы предотвратить их разговор, некие люди пошли на убийство… Совершенно естественным было предположить, что это — люди-дьяволы…
С улицы проникал свет, и Снежана видела: у входа никого нет. Сразу за дверью начинался длинный коридор. Стены выкрашены в темно-бордовый цвет. Единственная мебель — черная тумбочка с выдвижными ящиками. Сверху — кипа приглашений. Снежана различила — точно такие же, как то, что было в синем конверте. Логин и пароль заклеены серебристой металлизированной пленкой.
Где-то в дальнем конце коридора мелькнул и тут же исчез лучик фонарика. Девушка прижалась к стене, надеясь, что так ее не заметят. Сердце ее отчаянно колотилось…
Дверной проем, через который проникал яркий свет дня, был от нее в нескольких метрах. Еще можно остановиться, убежать…
Если бы она сделала так, то увидела: из мусорного контейнера ловко выскочил прятавшийся в нем человек. Он был в черном спортивном костюме и таких же черных кроссовках. Быстро перебежав через двор, «спортсмен» оказался у козырька, заглянул вниз, потом торопливо отошел к углу дома.
Кожедубу больше не удалось ничего узнать в этом маленьком немецком городке. В тот же день на поезде он выехал в сторону мегаполиса, рядом с которым располагался аэропорт. Поздним вечером этого же дня самолет приземлился неподалеку от Москвы.
Кожедуб безумно устал. Тайна религии людей-дьяволов так и осталась тайной. Когда Кожедуб сообщил местной полиции о звонке, который он получил накануне от убитого, ее сотрудники тотчас ужасно напряглись.
«Вполне возможно, что это провокация!» — было заявлено Кожедубу.
Полицейские стали очень дотошно расспрашивать его, не является ли агентство расследований, в котором служит, организацией, представляющей интересы вполне определенных политических группировок.
Единственное, что удалось узнать Кожедубу: убитый был обычным музейным работником. Местная полиция осторожничала, опасаясь, что дело еще больше накалит обстановку вокруг людей-дьяволов, не хотела вмешивать иностранцев. Показания Кожедуба были запротоколированы, и на этом его причастность к истории завершилась…
Обо всем происшедшем подробно сообщил в САГЕН. Руководитель агентства велел Кожедубу возвращаться. Дальнейшее его пребывание в городке казалось руководителю бессмысленным.
Когда, выйдя из автобуса, Кожедуб уже подходил к дверям аэропорта, к нему неожиданно подошел человек в черном костюме — в точности таком, как был на музейном неандертальце, — попросил следовать за ним…
Глаза Снежаны немного привыкли к темноте, но все равно: двигаясь по коридору, она касалась рукой стены. Так надежней… Эта сторона кафе-клуба словно вымерла.
Вдруг впереди опять мелькнул луч фонарика. Он осветил дверь и погас… Кто-то вышел в коридор из прилегающего помещения. Снежана прижалась к стене и замерла. Она старалась не дышать и вдруг с ужасом расслышала совсем рядом чужое прерывистое дыхание.
Она резко обернулась, — девушка уже кричала от ужаса. Некто крался за ней по пятам все время, пока она двигалась от двери. Теперь он был на расстоянии протянутой руки.
В ней — нож… Космы чужих волос — некто мотнул головой — хлестнули ее по лицу. Это было последнее ощущение. «Человек-собака!» — успела подумать она.
Нанизанное на сталь тело стремительно обмякло.
40
Через несколько минут они оказались в специальном зале — он предназначался для встречи особо важных гостей.
Здесь Кожедуба поджидал Жора Бухенвальд. Пограничные формальности заняли полминуты. Расспрашивая Кожедуба о подробностях командировки, Георгий спустился вместе с ним к подъезду, где стояла большая черная машина политика. Прогуливавшийся рядом с ней шофер, куривший маленькую короткую сигарку, бросил ее на асфальт и кинулся открывать хозяину и его гостю двери.