Но больнее всего было другое: проваливаясь в забытье, Ева как будто бы просыпалась от звонков или сообщений Адама, разговаривала с ним, внимательно вчитывалась в написанные им долгожданные строки, но просыпаясь в какие-то моменты окончательно, она брала в руки телефон, на экране которого не было и намека на вести от Адама. Это было невыносимо. После таких обманчивых видений Ева устремляла взгляд на окно и мысленно жалела, что ее комната находится всего лишь на втором этаже. Был бы хотя бы шестой…
Потом снова появлялась Ди в обличии хищной птицы и своим огромным острым клювом пожирала маленьких червячков, расползшихся вокруг нее. Ева с отвращением поморщилась, но приглядевшись внимательнее, поняла, что это не вовсе не черви, а люди: маленькие, обнаженные, полупрозрачные тельца, обреченные на неминуемую гибель.
Все. Это был предел. Ева открыла глаза и резко села в кровати. Уж лучше стойко встретить суровую действительность, чем еще хотя бы на секунду оставаться заложницей этого бредового кошмара.
На ее спасение именно в этот момент в комнату осторожно заглянула Нина.
– Слава богу, вы встали, – выдохнула Ева, – Который час?
– Десять. Мы с девочками уже давно не спим.
– Правда? Почему так тихо? Я думала, все еще спят. Не вставала, потому что не хотела одна бродить по дому.
– Кристинка на улице гуляет, а мы с Софи на качелях загораем. На плите каша осталась, если хочешь.
– О, нет, – простонала Ева, свесив ноги с кровати. – В меня сейчас ничего не полезет. Выпью кофе в лучшем случае.
Говорить было тяжело. Передвигаться тоже. На ангелочка, болтавшегося подмышкой у Нины, Ева тоже посмотрела равнодушно, не в силах выдавить умилительной улыбки, которая была бы уместна в таком случае.
Нина понимающе проводила взглядом подругу и последовала за ней вниз на кухню.
– Матвей уехал?
– Да, тоже рано утром.
Ева приложила немыслимые усилия, чтобы налить кофе из аппарата и забралась с ногами на диван, крепко сжимая в руках кружку.
Нина положила ребенка в люльку, тоже сделала себе кофе и включила телевизор.
Ева незаметно поморщилась. Не любила она зомбоящик, особенно когда он работал фоном, без конкретной цели. Телевидение для Евы – источник негатива и желчи, разлагающей человеческую психику.
Но, тем не менее, на этот раз Ева при всей своей отрешенности не смогла проигнорировать информацию, которую выплевывал посредством ровного голоса дикторши ненавистный ей предмет.
Сначала Нина замерла. Заметив изменение в настроении подруги, Ева тоже устремила свой взгляд на голубой экран.
Дежа вю. В этом же доме, эта же дорогая плазма на пол стены снова выдавала информацию о гибели десятков невинных людей. Очередной инцидент. Уже почти наверняка известно, что теракт. С трагедии минуло два часа, и, по-видимому, это далеко не первый выпуск новостей на эту тему, просто с каждой минутой обрастающий все новыми подробностями происшедшего. В восемь утра, в московский час пик, в вагоне метро на Сокольнической линии прогремел взрыв, унесший по подсчетам на текущий момент более двадцати жизней. Всем известно, с какой прогрессией растет это число с каждым часом, по мере разгребания завалов.
– Матвей еще, наверное, даже не успел доехать до работы, – задумчиво произнесла Нина.
Ева шикнула на нее, потому что как раз в этот момент дикторша сообщила, что сейчас будет транслироваться интервью с главным свидетелем, который утверждает, что общался с непосредственным виновником трагедии еще за считанные минуты до взрыва. А точнее виновницей.
Двадцатидвухлетний младший лейтенант полиции, следивший за соблюдением порядка в зоне турникетов одной из станций московского метрополитена, давал сбивчивые показания. Повышенным вниманием он был обязан камерам видеонаблюдения на входе в метро. На видеозаписи было видно, что он остановил девушку, очевидно с целью проверки документов, но задачи этой так и не выполнил, перекинувшись с ней лишь парой слов, после чего и вовсе покинул свой пост.
Естественно, к нему обратились за пояснениями этой ситуации, скорее всего заранее пригрозив предъявлением обвинения в соучастии таинственной незнакомке.
Бледный младший лейтенант усиленно пытался восстановить цепочку событий:
– Я заметил молодую девушку подозрительного внешнего вида и остановил для стандартной процедуры проверки документов.
– Что в ней было подозрительного?
– Ничего. В смысле одета она была нормально, по-современному. Только балахон слишком широкий. И рюкзак сильно оттягивал ее хрупкое плечо. Но на москвичку похожа не была. Вот я и хотел просто проверить регистрацию. Я проверяю по двадцать таких девчонок и женщин в час.
– На видеозаписи это видно – что вы проверяли документы у остальных. Но не у нее.
– Да. Но я этого не помню. Она почему-то заговорила со мной. Не помню о чем, но я очень плохо себя почувствовал в этот момент. Уши заложило, жутко разболелась голова, и я как будто бы начал терять сознание. Перед глазами поплыл туман.
– Вы понимаете, что из-за легкого, возможно надуманного, недомогания позволили беспрепятственно спуститься в метро главной подозреваемой в совершенном преступлении.
– Пожалуй. Но я почти ничего не помню. Мне было действительно очень плохо, и я не мог себя контролировать.
– Ну и мямля, слушать противно, – в несвойственной ей манере выругалась Нина и решительно щелкнула пультом. Экран погас.
Ева удивленно посмотрела на подругу, но ничего не сказала. Очевидно, нерадивый служитель закона сейчас вызывал такое же бешеное негодование у доброй части населения страны, но не у Евы. Почему-то она ему поверила.
– Поможешь мне в саду? – резко перевела тему Нина.
– Конечно, – нехотя согласилась Ева. Ей казалось логичным сейчас следить за горячими новостями, но в то же время она понимала, насколько это болезненная тема для подруги и спорить не стала.
Очевидно, Нине сейчас была просто необходима трудотерапия и компания. Поэтому Ева терпеливо помогала подруге обрезать засохшие ветки вишневых деревьев, которых на участке оказалось немало. Работали молча. Не было необходимости лишний раз озвучивать в насколько жестоком и бесчеловечном мире мы живем и как страшны последствия взрыва для десятков раненых и семей погибших.
Когда миссия была, наконец, выполнена, Ева поспешила вернуться в дом под предлогом допить кофе. Нина нехотя поплелась за ней.
Ева, наверное, впервые в жизни схватила пульт от телевизора с таким остервенением. Другой рукой поднесла к губам чашку с остывшим напитком и сделала большой глоток. Телеэкран заиграл цветными красками. Больше красного. Подробно показывалось место трагедии. Нина опустила глаза, но промолчала.
Ева прибавила звук:
– По показаниям младшего лейтенанта милиции Василия Пастухова, а также по заключению психологов, которые работали с ним и видеозаписью, можно сделать вывод о том, что у подозреваемой имелись экстрасенсорные способности. Эту версию исключает только возможная причастность гражданина Пастухова к организации теракта, но на данный момент против него нет никаких улик.
Между тем, полиции при содействии сотрудников спецслужб удалось восстановить портрет предполагаемой террористки-смертницы с камер видеозаписи и даже установить ее личность. Главной подозреваемой на данный момент является шестнадцатилетняя уроженка г. Грозного Чеченской республики Диана Курбаева…
Дальше Ева ничего не слышала, потому что весь огромный экран плазмы занял портрет Дианы. А точнее Ди. Которую Ева наблюдала всю ночь в жутких кошмарах. Изображение было нечетким и размытым, но эту характерную родинку на щеке Ева узнала бы из тысячи.
Глава 12
Кофе превратилось в огромный вязкий ком, который застрял в горле, лишая Еву возможности дышать. На секунду она даже забыла про только что увиденное по телевизору, потому что ей показалось, что она умирает. Помимо кофе к горлу подкатил еще один ком, поднявшийся откуда-то изнутри. Ева почувствовала привкус желчи и, сообразив, что нужно делать, быстро встала и направилась в туалет.
Нина не сразу заметила, что Еве нехорошо, но увидев подругу с выпученными глазами, держащуюся за горло, на секунду оцепенела. Затем поспешила вслед за ней.
– Что с тобой? – Нина присела рядом с Евой, склонившейся над унитазом и откашливающей остатки мучавшего ее содержимого, и заботливо собрала растрепавшиеся волосы на затылке.
– Кофе не в то горло пошло! – выдохнула Ева.
– На тебе лица нет! – взволнованно заметила Нина.
– Нин, я не могла дышать. Думала, задохнусь сейчас.
Почему-то даже в такой критической ситуации, когда, казалось бы, совсем нет времени на размышления, Ева четко решила не упоминать о реальной причине своего недомогания. Для начала ей нужно прийти в себя и переварить увиденное. Хотя уже сейчас, когда с ее губ еще стекала вязкая слюна, в голове начала выстраиваться четкая пугающая цепочка событий. На горизонте мельтешило ужасное открытие, и Ева даже не представляла, как сможет существовать с этим знанием.
В гостиную Ева больше не вернулась. Нина проводила ее на улицу, усадила на веранде и подала плед: несмотря на теплую погоду, Еву вовсю бил озноб. Она закуталась в одеяло и приняла положение, в котором провела последующие несколько часов, неотрывно глядя в одну точку.
Нина периодически подходила и ставила на стол перед подругой стакан воды, чай или печенье, но тактично молчала.
Ева, на фоне всех остальных размышлений, терзавших изнутри все ее существо, поклялась себе сделать невозможное, но сегодня же покинуть этот дом. Во-первых, ей мучительно было осознавать, какой обузой она является сейчас для Нины, а во-вторых, она чувствовала себя инородным телом в этой светлой обители, каким-то гадким, запачканным порочной связью существом.
Ей никогда не отмыться от отношений с убийцей. С коварным, изощренным и хитрым забирателем жизней невинных людей. Она никогда не простит себе, что была настолько глупа и ослеплена порочной страстью, что ни разу даже не заподозрила, что человек, которому она безоговорочно верила, оказался не просто лжецом, но чудовищем.