То есть нам нужно регулировать работу банков?
Свобода не может существовать без ограничений. И Адам Смит был не из тех, кто сдался на этом парадоксе. В изложении своего понимания сути банковского дела Смит высказал самый фундаментальный принцип свободного рынка: «Если какая-либо отрасль торговли или производства приносит пользу общественности, то чем свободнее и шире конкуренция, тем больше будет ПОЛЬЗЫ». Но далее в продолжение темы банковского дела Смит также высказал фундаментальную оговорку этого принципа: «Но всегда есть вероятность, что кто-то будет стремиться злоупотребить естественной свободой, и эти люди, будь их даже всего несколько, могут поставить под угрозу безопасность всего общества, поэтому такие намерения должны быть ограничены законами всех государств».
И то и другое кажется очень разумным, хотя вряд ли можно прийти к такому выводу, слушая бессмысленные споры между законодателями — теми, кто верят в одну из этих идей, и теми, кто верит в другую.
В противоположность многим политикам, Адам Смит был способен проложить свой путь в обход убийственных сирен — как авторитаризма, так и вседозволенности, причем не заливая уши воском и без нужды быть привязанным к мачте. У Смита была более ясная, чем у законодателей, идея цели закона. Он рассматривал документированные законы государств как способ продолжения «той естественной свободы, которая реализуется в исполнении естественных законов: закон должен не покушаться на свободу, но поддерживать ее». Надо признать, иногда законы такого рода выходят. И когда это случается, многие банкиры отправляются в тюрьму.
А что такое «Центральный» банк?
Как бы сильно вам ни хотелось, вы не сможете получить дебетную карточку Федерального Резервного Банка, и не важно, что администрация Буша, по всей видимости, может. Центральный банк — это на самом деле вообще не банк, а государственное ведомство. Смит называл это «большим двигателем государства». Оно регулирует объем денег, находящихся в обороте в стране, посредством, говоря упрощенно, регулирования реальных банков. Национальные валютные ресурсы должны соответствовать всем другим экономическим показателям страны. Если в стране циркулирует меньше денег, чем труда и товаров, вы получаете кредитный коллапс и Великую Депрессию. Если в стране больше денег, чем труда и товаров, вы получаете 1970-е годы. А что из этих двух зол хуже, зависит по большей части от того, что вас огорчает больше — цветная вязка, диско и Генри Киссинджер или нелепая болтовня о великом поколении, непомерные траты на программу страхования здоровья престарелых и ваши родители.
Предназначение центрального банка — предотвратить возвращение диско и заставить ваших родителей придержать язык. Технические механизмы, с помощью которых центральный банк это делает, — за пределами предмета этой книги, не говоря уже о компетенции автора. И если вы думаете, что можно разложить в паре-тройке слов все таинства центрального банка — вы глубоко заблуждаетесь. Самым важным в написанном Адамом Смитом о центральных банках является то, что Смит, как ему присуще и в остальном, понял и описал практические принципы за завесами тайны. Он осознавал, что деньги — не государственное имущество, но государственная обязанность. Он называл это «отличным, но дорогим инструментом торговли». И отмечал, что «общий запас денег, вращающихся в любой стране, должен требовать определенных дополнительных затрат, сначала на то, чтобы его собрать, затем на то, чтобы его поддерживать».
План Адама Смита по увеличению богатства (народов): как центральный банк использует бумажные деньги, чтобы сделать инструмент торговли дешевым.
«Определенные затраты» на посредника при торговом обмене привели Смита к размышлениям о выгоде бумажных денег. Ценные металлы не только дороги в добыче, транспортировке и чеканке — они также обладают собственной, реальной стоимостью, не зависящей от монетарной.
Смит подошел к этому вопросу почти буквально. Он писал, что «золотые и серебряные деньги» можно «сравнить с широкой дорогой, которая, в то время как по ней движутся и вывозятся на рынок все изделия и зерно страны, сама по себе не производит ни гвоздя, ни зернышка». Бумажные деньги могли бы «обеспечить, если я могу позволить себе такую сильную метафору, своего рода, путь по воздуху, дающий стране возможность превращать большую часть ее дорог в цветущие пастбища и пшеничные поля». (Однако, хотя сейчас у нас и в самом деле есть «путь по воздуху», немногие из наших федеральных автострад превращены в цветущие поля).
Деньги — это информация. Защищая идею бумажных денег, Смит чудесным образом предвидел виртуальный аспект современной экономики и все выгоды исходящей из него оперативности. Зачем покупать дорогущий кусок гранита и хранить информацию, высеченную на нем специально обученными рабочими, когда эта информация может быть закодирована почти без усилий и почти в воздухе?
Смит, однако, осознавал и опасность в том, что он называл «Дедаловы крылья бумажных денег». Он был честным и разумным защитником бумажных денег, что вообще-то было необычным для его эпохи. Многие из промоутеров банкнот восемнадцатого века предпочитали бумагу не потому, что думали — это делает деньги эффективнее, но потому, что думали — это делает деньги бесплатными. Самым известным из таких людей был шотландец Джон Лоу. Лоу обратился со своей программой к национальному банку Шотландии, который, как выразился Смит, «по предположению Лоу, мог выпустить столько бумаги, сколько стоят все товары и земли страны». Шотландский парламент отказался. Тогда Лоу отправился в Париж, и в 1717 году организовал так называемую компанию «Миссисипи», основанную на тех же идеях. Смит дал детальный отчет об операциях Лоу в своей лекции для Университета Глазго.
«Большинство людей, — подытожил он, — были вынуждены вложить свои состояния в банкноты, и таким образом были ввергнуты в нищету». И в «Богатстве народов» Смит заявил, что «бумажная валюта Северной Америки» была «хитроумным планом должников-мошенников, желающих обмануть кредиторов».
Многие бумажные валюты, выпущенные многими центральными банками, не лучше и в наши дни. (Хотите получить ваш размен в аргентинских песо?) Все современные деньги — это бумажные деньги, и их условная ценность не фундирована ничем, кроме обещаний государства или, в случае с евро, кучки государств. У нас есть наша бумага, или «условные» деньги, потому что так нашим правительствам легче печатать больше денег во имя «гибкой монетарной политики». Качество денег, как качество человеческого тела после восемнадцати лет, не часто улучшается вместе с нарастанием количества. Смит писал, что «бумажные деньги необязательно увеличивают количество всей валюты». К сожалению, «необязательно» выделено курсивом. В феврале 2006 года резервный банк Зимбабве выпустил новую банкноту достоинством 50 тысяч долларов, и на нее нельзя было купить и банку пива.
Смит предложил различные разумные ограничения для бумажных валют центральных банков. Но ни одно из них не представляет для нас практического интереса сегодня, потому что полностью условные деньги были за пределом возможностей постижения даже Адама Смита. Он думал, что деньги всегда будут зависеть от измерения в золоте, серебре или от какой-нибудь другой меры. (Когда, как было отмечено ранее, Смит писал о цене на зерно, определяющей «реальную стоимость всех других товаров», он по сути дела предлагал в качестве меры для валюты то, что сегодня называют «потребительской корзиной».)
Стоимость условных денег связана с политическими причудами куда менее субстанциальными, чем «стоимость всех земель в стране», как полагал Джон Лоу. Современные государства приняли на вооружение проект «Миссисипи» и заставили его работать. Исключая, конечно, те случаи, в которых это не удалось.
Понятно, есть предел тому, что частные банки и центральный банк могут сделать для улучшения экономики, но не могут ли такие организации, как Всемирный Банк, создать экономические стимулы, которые помогут покончить с нищетой и поддержать развивающиеся страны?
Нет, не могут. Смит подчеркнул это в книге 4 «Богатства»: «Я никогда не видел добрых дел, совершенных теми, кто занимался торговлей для общественного блага». Объяснение этому странному высказыванию можно найти в книге 2, где Смит описал историю с Эйрским Банком (Ayr Bank), крах которого повлек за собой Эдинбургский банковский кризис 1772 года. «Провозглашенным принципом этого банка было продвижение капитала, предназначавшегося для всестороннего улучшения жизни, прибыль от чего возвращается в наиболее отдаленные сроки». Это и есть то самое, что пытается сделать Всемирный Банк. «Операции этого банка, — продолжил Смит, — похоже, произвели эффекты, противоположные задуманным». Похоже, так обстоят дела и со Всемирным Банком. Смит писал, что Эйрский банк «без сомнения, дал некоторое временное облегчение… но это, тем не менее, заставило [заемщиков] только глубже увязнуть в долгах, так что, когда наступил крах, падение было еще более болезненным и тяжелым». И в те дни не было героя Боно, чтобы быстренько привести все в порядок.
Задолжать деньги прибыльным организациям вовсе не выгодно. Уж лучше задолжать вашему сердитому дядюшке или бугаю из соседнего квартала. Те, кто берет взаймы, так или иначе становятся должниками. «Трезвые и бережливые должники частных лиц, — наблюдал Смит, — вероятнее всего, задействуют одолженные деньги в разумных предприятиях… быть может, более мелких и не обещающих головокружительных успехов, но зато более надежных». Эту практическую максиму можно применить ко всему, от программ помощи развивающимся странам до местных дебатов городского совета. Один новый продавец хот-догов для города лучше, чем любое количество муниципально финансируемых спортивных стадионов. Смит объявил, что даже если бы Эйрский банк преуспел, это все равно привело бы к нежелательным последствиям, потому что «эта программа, не увеличив и на минимальный процент капитал страны, только перевела бы огромную часть его из полезных и выгодных в бесполезные и невыгодные предприятия».