– Знакомьтесь, Таня и Лиза, – представила подружек Вика. – А эти веселые и симпатичные ребята – Андрей, Радик, еще Андрей и Максим. Да садитесь, чего вы как не родные? И желания загадывайте между двух Андреев – стол-то круглый.
– Ну, какие расклады у нас? – спросил Кот, оценивающе оглядывая новеньких. – Ты прозвонил Симе, Жирный? Едем?
– А я лично тут бы еще посидела, – заявила Вика. – Тут приятненько и вообще.
– Это, кстати, Макс Измайлов, – улыбнулась одной из новых подружек Китти. – Ты же его еще не видела? Скажи, на папу похож?
– Да, офигенно похож.
– Всё, кроме ориентации.
– Ой, Макс, а ты уже знаешь про… ну про Игорька? – Китти заморгала пушистыми ресницами.
– Вау, это же хит сезона! Реалити-шоу, просто сериал! Мы все припухаем по-тихому! – Вика со звоном бросила ложечку в блюдце.
– Подожди, дай я расскажу, – перебила Катя.
– Нет, дай я, я живой свидетель! Это же в кино надо было снимать! Мальчика уже фактически уволили, а Измайлов заходит в гримерку, весь такой элегантный, весь в «Армани», у нас челюсти отвисают медленно… И таким царственным взглядом всех окидывает. И полное молчание! И тут мы все понимаем, что мальчик просто сработал по-умному и пошел без разговоров за ним.
Китти засмеялась серебристо.
– Ага, и в понедельник его привозят утром на измайловском «мерсе». Вот такие синячищи под глазами, на шее засос.
– Да он и сейчас по понедельникам никакущий! Вечно спит на лавке в раздевалке.
– Зато у него теперь и личные проекты, и весь оделся, и Василий с ним сама любезность. И в Испанию его свозили. Как говорится – побрила шубку, получила замшевое пальто.
Максим почувствовал легкую тошноту, вспомнив испанское вино – «молодое, нынешнего урожая».
– Ну, я не согласна, – капризно скривила губки Китти. – Все не так по́шло. Измайлов охуительный мужик. В нем деньги – совсем не главное. Конечно, мальчик повелся, он же вообще маргаритка, ничего не видел в жизни. А тут тебе подарки, рестораны, поездки, любовь-морковь.
– Хочешь так думать – дело твое. А я так уверена, что он далеко не такой наивный лошок, каким представляется.
– Слышь, Максимен, а у тебя папахен что… из наших, что ли? – запоздало удивился Добрыня.
Котов поднял вверх палец.
– «И сказал Господь: вопль Содомский и Гоморрский, велик он, и грех их, тяжел он весьма».
– Да ладно, что такого-то, – возразила рыженькая Лиза. – Ну нравятся ему парни. Может себе позволить. Все взрослые люди, криминала нету.
– Воеводин, кстати, несовершеннолетний, – заметила Вика. – Ему восемнадцать будет только в декабре.
– Главное, пришли такие, обсуждают свои дела, – пробормотал Радик, вытирая рот. – И кто это тут «из наших»? Я лично не из этих, если кто еще не в курсах.
– Я тоже не понимаю, о чем вы говорите, – сказала четвертая подружка. Все это время она напряженно молчала, оглядывая их компанию с явным неодобрением.
– Да, ты же не знаешь Измайлова! Таня просто не из агентства, она в клубах выступает.
– Стриптизерша?
– Кстати, он мне внешне совсем не нравится, – Вика никак не могла оставить предыдущую тему. – Вообще не в моем вкусе. Хотя я признаю, что данные хорошие, но совершенно не мое.
– Оно и не твое, – снова засмеялась Китти. – Кстати, видно, что у него будет пик внешности года через четыре, когда тело и лицо подкачается, углы всякие уйдут… А как человек он, кстати, неплохой.
– Всё – хуета и томление духа, – подытожил тему Котов. – Пора нам ехать в Холмогоры.
– Я не стриптизерша, – вдруг возвысила голос четвертая девушка. – Я певица, выступаю с джазовой программой…
– Зачем? – спросил Добрыня, ощупывая ее взглядом.
– Что зачем?
– Зачем с такими буферами еще и петь?
Она попыталась встать, но Вика удержала ее за руку.
– Ой, да успокойся, Таня! Они шутят, они всегда такие!
– Какие это мы «такие»? – снова обиделся Радик.
Китти потрепала его по волосам.
– Веселые и остроумные.
– А еще раскрепощенные и суперсексуальные, – добавил Добрыня. – Я бы даже выразился так – гиперсексуальные и суперраскрепощенные…
– Вот только Максик такой задумчивый, – промурлыкала Китти, прижимаясь к плечу Максима. – Ну ничего, мы тебе поднимем настроение. Да, девочки? Ну, Макс, улыбнись!
– Реально будешь тут задумчивый, когда у тебя папон мальчиков пердолит, – хмыкнул Радик.
– Учти еще – несовершеннолетних, – уточнил Кот.
– Беззащитных маленьких детей, – добавил Добрыня. – Ловит их у школы, заманивает в подвалы и там насилует, отрезает им пиписки и ест сырыми…
– Как хот-доги.
– Без горчицы.
– Правильное питание – залог здоровья.
Они захохотали.
Максим смотрел на приятелей, задаваясь вопросом, что заставляет его сидеть в потоках бесконечного словесного мусора и вяло улыбаться чужим и собственным натужным шуткам. Он вспомнил университет, Мексику, Юджина – приятеля-англичанина, который подбил его поехать в археологическую экспедицию. Они порядком надоели друг другу за эти три месяца, но все же сохранили границу взаимного уважения и внутреннего стыда.
В этот момент белокурая Таня резко поднялась со своего места и направилась к выходу.
– Эй, ты куда? – крикнула ей вслед Лиза.
– Ой, да пусть идет. Она вообще какая-то неадекватная, я еще в прошлый раз заметила, – заявила Китти.
– А у них в Твери все такие. У меня был один знакомый оттуда, тоже вот так постоянно: обидится непонятно на что, встанет и уйдет.
– Да просто на высокой планке девочка, что не ясно? Типа она актриса и певица, следующая остановка – Голливуд.
– А может, ровно в девять ее большие тыквы должны превратиться в сушеные груши?
Они громко засмеялись.
Максим тоже встал и пошел к дверям, услышав вслед:
– Похоже, это заразное…
Таня шла быстро, не оборачиваясь, и ему пришлось прибавить шаг, чтобы догнать ее у перекрестка.
– Давно мечтаю побывать в Твери, – сказал он, преграждая ей дорогу. – Это красивый город?
Крепко прижав к себе сумочку, она отпрянула, но, узнав его, попыталась обойти.
– Оставьте меня в покое! Я тороплюсь! Я все равно не собираюсь возвращаться, не теряйте зря время!..
Он пошел рядом с ней.
– Я тоже не хочу возвращаться. Давай просто погуляем. Вдвоем.
Она шагала, высоко подняв голову, глядя прямо перед собой.
– Сегодня отличная погода. У тебя красивый профиль. Нам обязательно идти так быстро?
Она немного сбавила шаг. Потом достала сигарету и закурила.
– Интересно, вам самим не надоело все это?
– Что именно? – поинтересовался он.
– Ну, все. Как вы живете. Вы почему-то уверены, что вы особенные, чем-то лучше остальных людей… А ведь на самом деле вы все – просто наглые папенькины сыночки. Сами по себе вы ничего не стоите. Без родительских денег и машин, без тепленьких местечек. Вы даже на хлеб себе не сможете заработать, если вас оставят без вечной опеки.
Ее лицо горело негодованием, и Максиму это почему-то ужасно нравилось.
– Может быть, найдем какое-нибудь спокойное место и обсудим этот непростой вопрос?
Она остановилась посреди улицы.
– Спасибо, я отлично знаю, чем заканчивается ваше «спокойное место»! Мне рассказывали, что было две недели назад.
– А мне не рассказывали. Я только вчера прилетел из Мексики.
Взглянув на него как внезапно разбуженный человек, она пожала плечами.
– И что? Твои друзья тебе еще не успели похвастаться? Как они танцовщиц из «Килиманджаро» завезли на дачу и издевались над ними два дня? Одной волосы обрили наголо… И так далее. А потом выкинули на трассе в пять часов утра. И им за это ничего не будет, потому что девчонки, конечно, в милицию не пошли…
Волосы у нее были нежного золотистого цвета, а тонкий пушок на щеках служил доказательством естественной природы этого золота.
– Хочешь, я прочту тебе стихи? – предложил Максим.
Она остановилась посреди тротуара.
– Ты как отзвук забытого гимна в моей темной и дикой судьбе… О, Кармен! Мне печально и дивно, что приснился мне сон о тебе.
Прохожие оборачивались на них, некоторые улыбались.
– А ты, оказывается, тот еще псих! – воскликнула она, тоже не сдержав улыбки. – Ладно, пойдем уж лучше в кафе, а то нас в обезьянник заберут. Только я сама за себя заплачу, ясно? И не воображай, что ты меня покорил. Мне вообще нравятся взрослые мужчины, а двадцатилетних мальчиков я не люблю, у них мозгов нет.
Максим посмотрел в ее синие глаза и решил, что не слишком удачно выбрал стихотворение.
Глава четвертая. Нежная добыча
Только весною цветут цветы
Яблонь кидонских, речной струей
Щедро питаемых там, где сад
Дев необорванный. Лишь весною же
И плодоносные почки набухшие
На виноградных лозах распускаются.
Мне ж никогда не дает вздохнуть
Эрос…
Когда Георгий вошел в кабинет, Юра только закончил разминать предыдущего клиента. Тот сопел, прикрытый простыней, на другом столе. Георгий не смотрел в его сторону, но сосед окликнул:
– Георгий Максимович, не признаёте?
Георгий промолчал – Юра как раз занялся его грудным отделом. Но сосед не отставал.
– Вы потом куда, в косметический? А я на миостимуляцию, я вас подожду.
– Не затрудняйтесь, – прохрипел Георгий, сдавленный мощными руками.
Сосед возразил елейно:
– Ну что вы, какое затруднение! Напротив. Отдохну, пока вас разделывают, самые приятные минуты.
Он приподнялся на локте и с настойчивым, даже непристойным интересом оглядел Георгия.
– Мне нравится, как тут у них все организовано. Чистенько, спокойно, и специалисты вежливые… но цены! Только изредка могу себе позволить. Средства стариковские, сами понимаете, а хочется побаловать себя.
Груша его оплывшего лица напоминала физиономии пузатых буддийских божков. Георгий, кажется, никогда не знал его имени, но тут вспомнил прозвище – Китаец.