– У вас очень красивые девочки. И мальчики, – блеснул очками Эрнест.
– Так пользуйся, кто не дает!
Тот покачал головой.
– Не-ет, я по части «посмотреть». Мне моя жена нравится.
Остальные тоже расселись за столом, Георгий передал Игорю тарелку.
– Вот! – поднял вверх палец Александр Николаевич. – Слышу речь не мальчика, но мужа. Когда у человека нормальная жена, чего еще искать?
– Ну, я не согласен, – пожевал губами Казимир. – То одно, это другое.
Марков разлил водку и предложил:
– А давай поспорим! Вот для чего нужна любовница? Чтоб к ней поехать после работы, потешить беса, рассказать о делах-делишках. Чтоб она послушала, сочувствие какое-то изобразила.
– Почему это изобразила? – вмешалась Лера. – Что вы имеете в виду?
– Да потому что ей до твоих делишек – как до прошлогодних снегов, – игнорируя ее реплику, обращаясь к одному Казимиру, пояснил Марков. – Она глазками моргает, чтобы не зевать, а сама высчитывает, сколько ты ей оставишь и что бы еще выпросить в подарок.
– Ну, не правда, – снова попыталась возразить Лера, но Марков снова не слышал ее.
– Так зачем я буду с чужой бабой откровенничать, когда у меня своя жена есть? Которая про все мои делишки в курсе, и десять лет трусы мои стирает, и знает, что я ем на завтрак, а что на ужин, когда у меня понос, а когда запор? Я лучше ей подарок привезу, в семью.
– А беса потешить, как ты выражаешься? – хмыкнул Эрнест.
– Эрик, ну уж этого добра сейчас по цене морковки за кило живого веса! Чего к одной-то прилипать? Ну, или к одному.
– Между прочим, еще есть любовь, – заметила Лера, взглянув на Казимира.
– Ха-ха-ха, – бодро отозвался Марков.
Георгий Максимович, молчавший все это время, поднял рюмку.
– Давайте-ка выпьем за любовь. Она, безусловно, есть.
– Любовь как религия, – заметил Эрнест, лукаво улыбаясь. – Каждому воздается по вере его.
– Еще заметь, самурай с гейшей про делишки не базарит никогда, – добавил запоздало Казимир. – А вот эта семга что-то внушает подозрения.
– Икру попробуй, вполне себе, – посоветовал Георгий. – К слову, если жизнь сравнить с обедом, то в молодости любовь принимаешь как аперитив. А потом уже вроде десерта. Можно себе позволить, но лучше обойтись.
Игорь слушал их, понимая, что весь этот разговор про жен и любовниц имеет прямое отношение к нему. Он выпил уже довольно много водки, и минутами голова у него странно кружилась.
– О да, самурай и гейша – это приятней, чем менеджер и еще один менеджер, только в юбке, – подмигнул Казимиру Эрнест. – Кстати, давно хотел спросить, ребята, на какой вы почве сошлись? Саша говорил, он позже к вам прибился?
Георгий Максимович выплюнул в ладонь оливковую косточку.
– Сошлись мы в перестройку, на волне кооперативного движения. Думали, по одной статье пойдем, но как-то проскочили. А Марков батрачил черным бухгалтером на одну влиятельную криминальную группировку. Но успел вовремя встать на путь исправления. Так, Саша?
– Так, так, – кивнул Марков. – Так я не понял, шашлык-то заказали? Надо им позвонить, что ли. Когда принесут?
Он поднялся, чтобы снять висящую на стене телефонную трубку, но тут в дверь постучали, и официант внес блюдо с дымящимся мясом, уже снятым с шампуров, обложенным овощами и зеленью. Второй официант катил тележку с каким-то странным предметом. Игорь подумал сперва, что это огромный торт, но тут же понял, что это просто разрисованная круглая коробка метра в полтора высотой. Обычный торт со свечками стоял на крышке коробки.
При виде торта Лера захлопала в ладоши, Марков вскочил, Эрнест и Казимир тоже вышли из-за стола.
– Давай, давай, – подтолкнул Игоря Георгий Максимович. – Нужно задуть свечи.
– С днем рожденья тебя! С днем рожденья тебя! – начал Эрнест, и остальные подхватили песенку. Кто-то выключил свет.
Игорь выпил рюмку водки, которую ему зачем-то дали, дунул на свечи. Затем крышка коробки начала подниматься, оттуда показались сначала руки, затем лица двух девушек с поролоновыми кошачьими ушами на головах.
– Сюрприз! – закричали они, и от неожиданности Игорь отпрянул, оступился и упал бы, если бы его не подхватил Казимир.
– Держи, держи именинника, а то убежит! – заулюлюкал Марков, пока Эрнест и Георгий помогали стриптизершам вылезти из коробки.
Девушки были одеты в латексные комбинезоны, как в фильме «Женщина-кошка». Они тут же начали по-кошачьи извиваться под музыку, которую включил, кажется, один из официантов. Игоря вытолкнули вперед, и стриптизерши атаковали его, пытаясь трогать и обнимать. Под их натиском Игорь начал отступать в глубину помещения. Остальные двигались за ними, хлопая в ладоши, Марков хохотал:
– В кальянную его тащите, в кальянную!
В небольшой круглой комнате, посередине которой был укреплен шест, одна из девушек толкнула Игоря на подушки и попыталась распахнуть на нем халат, но он не дался, забравшись с ногами в кресло. Как только он понял, что за сюрприз скрывается в коробке, его охватила нелепая паника. Он вдруг решил, что его заставят при всех заниматься сексом с этими женщинами, и все будут смеяться над ним, вот так же хлопая в ладоши.
В этот момент перед его глазами явственно возникли сцены, которые он все эти дни безуспешно силился забыть: как он, кашляя, полз по полу кладовки, как взрослый любовник Георгия выкрикивал ему в лицо обидные, невозможные вещи, а он чувствовал себя таким униженным, словно его голого выставили на улице.
– Ну-ну, заяц, тихо, тихо, – бормотал ему в ухо Георгий, оказавшийся рядом. – Держись, не такой уж ты и пьяный… Все хорошо.
– Давай, девки, работаем, не сачкуем! Забацайте лес-бис-шоу для именинника! – кричал стриптизершам Марков, развалившись на подушках. С ним рядом уже раскуривали кальян Казимир и Эрнест.
– Я не пьяный, – сказал Игорь Георгию. – Просто мне здесь не нравится. Просто ты меня не любишь.
– Ну-ну, перестань, – пробормотал тот, укладывая голову Игоря к себе на плечо. – Как тебя можно не любить? Такой сладкий десертный малыш.
Девушки уже танцевали у пилона, под музыку стаскивая с себя комбинезоны. Груди у них были большие и неестественно круглые, как резиновые мячи.
– Давай уедем отсюда, – закрыв глаза, попросил Игорь. – Я хочу только с тобой.
– Ты моя маленькая гейша, – хрипло хмыкнул Георгий и потянул его за руку. – Ну пойдем, пойдем.
Уже не понимая, где находится, Игорь куда-то шел, хватаясь за стены. Георгий крепко держал его под локоть, не давая упасть, но Игорь все равно чувствовал себя так, как будто падает и кружится вокруг своей оси, как личинка бабочки, подвешенная к листу на клейкой нити.
В раздевалке Георгий уложил его на кожаный диванчик и вдруг заявил:
– Я не буду снимать тебе квартиру. Тебе нужно вернуться домой.
– Нет, мне не нужно, – ответил Игорь онемевшим языком, как будто ворочая вату во рту.
Георгий начал развязывать на нем пояс халата.
– Ты не можешь жить самостоятельно. Ты будешь пить, употреблять наркотики и давать всем подряд. А дома хоть какой-то контроль.
– Я не буду больше пить, – всхлипнув, произнес Игорь. – Я все буду делать, как ты скажешь.
– Вот и делай, как скажу, – проговорил Измайлов и погладил щеку Игоря теплой ладонью.
Из-за его плеча Игорь увидел, как открывается дверь и в раздевалку входит Марков с красным, распаренным лицом.
– Что?! – прорычал, обернувшись, Георгий. – Что ты здесь забыл? В морду тебе дать, наконец?!
– Ну, дай! – оскалился тот по-собачьи. – Самурай нашелся гребаный!
На мгновение они застыли друг напротив друга, в одинаковых халатах и шлепанцах, – Игорь успел подумать, что для сходства с самураями им не хватает только мечей. В следующую секунду Георгий съездил Александру Николаевичу по уху, а тот ответил ударом в живот.
Оцепенев, Игорь смотрел на них, чувствуя себя героем дурного сна или нелепого фильма. Они наносили друг другу удары, издавая рычащие звуки и выплевывая слова: «На! На! Подавись, жаба! Хер тебе!» Обхватив друг друга, они повалились на пол, и тогда Игорь сообразил, что нужно звать кого-то на помощь – кричать, бежать. Он свесился с дивана, но не смог издать ни звука, чувствуя, что сейчас его стошнит. Потом в дверях появился растерянный Эрнест с телефоном в руке, а за ним Казимир, который гаркнул:
– А ну, блядь, полундра!
Игоря вырвало.
– Георгий, ребята, у нас проблема, – услышал он где-то далеко неуверенный голос Эрнеста. – Марьяна звонит… что-то с Павлом Сергеевичем.
– Да! Слушаю, Измайлов, – тяжело дыша, крикнул Георгий. – Что-о?! Где ты сейчас? Подожди минуту.
Поворачиваясь на диванчике, Игорь видел, как Георгий льет себе на голову минеральную воду из бутылки, вытирается полой халата и снова берет телефон.
– Повтори еще раз, здесь плохая связь… Говори адрес, я еду. Жди меня там…
Комната и люди, находящиеся в ней, кружились вокруг Игоря, как огромный мир вокруг беспомощной личинки. Он закрыл глаза, но карусель в голове завертелась еще быстрей.
Над головой глухо, но очень отчетливо прозвучали слова:
– Что там?..
– Павел умер в больнице. Я еду. Вызовите такси.
Игорь плыл как будто в лодке и далеко, на берегу, перекликались голоса:
– Что-о та-ам?!
Ам-ам…
– Найди Максима…
Има… има…
Посреди реки кто-то тяжелый ахнул в воду: бултых!.. Ветки качались над водой, черное небо дрожало. Георгий вынырнул из волн, погладил Игоря холодной мокрой рукой.
– Спи, спи… Я уехал. Тебя отвезут.
«Потому что у тебя глупая деревянная голова», – еще услышал Игорь, и провалился в тяжелый ватный сон.
Ему показалось, что он спал всего минуту, но в комнате уже было светло и пусто. Какой-то человек в банном халате и в розовых очках, склонившись, тряс его за плечо.
– Игорь! Игорь! Проснись.
Игорь приподнялся и неловко сел на неудобной клеенчатой кушетке. Голова тяжело клонилась обратно.
– Ну, как т