Поначалу им было так весело и легко вдвоем, что Игорю их встреча представлялась чем-то вроде спасательного круга, брошенного ему провидением. Бяшка сидел на амфетаминах, и теперь они глотали и нюхали вместе, иногда по целым дням не вылезая из постели, переключая телепрограммы, болтая о разной чепухе. Бяшка знал множество историй и занятно рассказывал их, представляя в лицах. Часто он мечтал вслух, как они с Игорем поедут в Америку и заработают кучу денег, или найдут щедрых и денежных мужиков и получат огромное наследство после их скоропостижной смерти, или как-то еще наладят свою незадавшуюся жизнь.
С Бяшкой Игорь почти не думал про Георгия, но, засыпая под утро или уже днем, почти каждый раз он видел бывшего любовника в одном и том же повторяющемся сне. В пространстве сновидения Игорь отчаянно пытался что-то объяснить, в чем-то оправдаться, обнажая свою боль, захлебываясь рыданиями. И всякий раз эта унизительная сцена оканчивалась тем, что Георгий Максимович уходил, повернувшись к нему спиной, глухой и равнодушный, превращаясь по мере удаления в чужое, чем-то страшное, уже не человеческое существо.
Равиль Маисович продолжал опекать их – помог перевезти вещи в новую квартиру и устроиться на месте, подарил набор бокалов для вина. Пару раз он звал их поужинать с его друзьями, но не проявлял особой настойчивости, когда Игорь отказывался. Август Петрович тоже приглашал их на ужин, и к себе домой, чтобы показать коллекцию бронзы, и на вернисаж в галерею современного искусства. Там на фуршете они познакомились с модными художниками, которые угощали травкой и напрашивались в гости, но были отвергнуты Бяшкой как «левые халявщики».
– Ждешь принца на белом коне, а приезжает голый король, пьяный и на автобусе, – рассуждал Бяшка на другой день. – Не, пора уже нам с тобой определяться, манекенщица. Хватит поддерживать миф, что петербургские проститутки работают за билеты в театр.
Игоря немного коробила прямота нового приятеля, но вместе с тем хотелось научиться также смело отбрить назойливого собеседника, найти повод для оптимизма в самой трудной ситуации, посмеяться над собой.
Они бы жили так и дальше, если бы у Игоря не закончились деньги, которые вышли как-то незаметно и быстро, потраченные на оплату квартиры, нужные и ненужные покупки, рестораны, выпивку, стимуляторы. У Бяшки не было своих сбережений. От Голицына, на которого тот надеялся, удалось получить совсем незначительную сумму, а нового спонсора пока не предвиделось. Поэтому к концу месяца проблема банкротства встала перед ними во всей печальной наготе.
Игорь, который давно уже думал о том, чтобы устроиться на работу, накупил газет с предложениями и засел за поиск вакансий в Интернете, но Бяшка только смеялся над ним.
– И куда ты собрался? Куры-гриль продавать? Или биодобавки пенсионерам втюхивать? Я пробовал, кстати. Уж лучше я себе сиськи сделаю, как Филька. О, можно еще охранником! Отек мозга от тупого безделья, стопроцентная гарантия. А еще, прикинь, заходит твой бывший в магазин коньяка купить, а ты там на дверях, чисто в натуре обезьянок расстреливаешь в телефоне.
Все закончилось тем, что в пятницу они отправились в клуб, где работал Филипп, и Бяшка уехал оттуда с какими-то пузатыми армянами, едва попрощавшись с Игорем. Он явился на другой день, еще пьяный и такой измочаленный, что даже всегдашние прибаутки давались ему с трудом. Нужно было купить еды, но Игорь не смог взять мятые деньги, которые приятель выложил на стол, и потратил в магазине остатки со своей карточки.
В понедельник, придя в себя после бестолковых выходных, они наконец решили устроить день здоровья и стирку. Приехал Филипп, чтобы рассказать, как сортировать и правильно замачивать белье. Вместе с Филиппом явился Китаец с фруктами и вином.
Бяшка даже при гостях не торопился вылезать из постели, и Филипп на его примере развивал свою теорию здорового образа жизни.
– Если хочешь чего-то добиться, особенно такие как мы, обязательно нужно постоянно следить за собой. Через «не хочу» и спортзал, и диета, и уход за кожей. К тебе, между прочим, тоже относится, Бяша! Пока тебе двадцать лет, кажется, что все и так нормально, но потом-то ты сильно пожалеешь!.. Это инвестиции, которые возвращаются со стопроцентной отдачей. Вот мне, например, разве дашь мои двадцать семь?
– Не дашь, – согласился Бяшка. – Потому что тебе давно за тридцатник.
– Ой, господи! Что, паспорт тебе показать?
– Покажи, – потребовал Бяшка, удобнее подсовывая подушку под локоть.
– И режим нужно стараться соблюдать по мере возможности, – Филипп не слишком ловко замял вопрос о возрасте. – Вот вы когда вчера легли?
– Мы еще, кажется, за пиццей ходили, – вспомнил Игорь, рассредоточенный и вялый от уже вошедшего в привычку утреннего похмелья. – Только не помню, съели или потеряли по дороге?
– Ну вы даете, ночью в этом районе! – возмутился Филипп. – Можно же на что угодно нарваться!
Бяшка зевнул.
– Да мы сами боимся. Вдруг лесбиянки затащат в подворотню и залижут до смерти.
Игорь механически усмехнулся, не чувствуя своего лица.
Китаец поглядывал на него внимательнее, чем обычно, но Игорю не хотелось раздумывать над причинами этого любопытства. Он снова неважно спал и теперь плохо ориентировался в пространстве, роняя предметы и натыкаясь на углы.
– Ну ты вечно водишься со всякими отбросами, Бяша, – продолжал свою критику Филипп. – И других втягиваешь. А между прочим, и тебе, и другим надо серьезно подумать о будущем. О нас никто не позаботится, кроме нас самих.
Глядя на Филиппа, Бяшка прикурил одну сигарету от другой.
– Слышь, Фифина, а ты знаешь, почему у тебя глаза два, а жопа одна?
– Ну? И почему?
– Да чтобы мир не утонул в твоем говне. Лучше иди сожги себя изнутри корейской морковкой.
Когда белье было отправлено в стиральную машину, Бяшка наконец поднялся с постели с коронной утренней фразой: «Кофе в этом доме варю только я!» Игорь, который уже договорился с Филиппом о продаже своих часов, хотел сходить за ними, но в коридоре его остановил Китаец.
– Нельзя быть таким непрактичным, цветик. Согласен, есть свое очарование, но все хорошо в меру. Пойдем-ка обсудим один вопрос.
В спальне он усадил Игоря в кресло, сам сел напротив.
– Ты неглупый парнишка, мой персик, и все прекрасно понимаешь. Дела твои, скажем прямо, швах. Мне грустно наблюдать эту картину. Что дальше по программе – героин и сопутствующие заболевания?
– Вам же проще будет, – пробормотал Игорь.
– Нет, дорогуша, не проще. Я помогаю людям найти то, что они ищут. Но никто не ищет проблем.
Разглядывая обвислые щеки Китайца, лоснящийся сальным блеском пористый нос, Игорь подумал, что никогда не сможет заставить себя спать с такими стариками, сколько бы за это ни платили.
– Ты редкий экземпляр, цветочек, – продолжал Равиль. – И пока не утратил свежести. Будем откровенны – я могу очень хорошо тебя устроить. Не хуже, чем ты жил со своим Измайловым. Возможно, и лучше. Один нюанс – с твоим упрямством каши не наваришь.
– Мне не надо вашей каши, – возразил Игорь. – Я пойду работать. Я раньше работал в закусочной, почти два месяца. С голоду не умру.
– Всё это глупости, майн либстен. Давай смотреть на вещи трезво. Тебе нужен человек, который бы мог о тебе позаботиться. Человек с серьезными намерениями, не на один вечер. И со средствами, конечно, потому что ты – дорогостоящее хобби, мой эдельвейс.
Филипп заглянул в комнату, но тут же выскочил, крикнув через дверь:
– Ой, простите! Мы на кухне! Завтрак готов!
– Короче говоря, цветочек, тебя сегодня приглашают в ресторан. Его зовут Майкл Коваль. Он видел тебя на вернисаже. Он постоянно живет в Лондоне, но имеет здесь шикарную квартиру, подолгу бывает в России по делам. Он особенно просил передать, что ужин ни к чему не обязывает – просто поговорите, узнаете друг друга. Но лично мой совет – не упускай свой шанс. Перед тобой откроются блестящие перспективы, о которых твой приятель Шурик не может и мечтать.
Игорь вдруг вспомнил, что в холодильнике еще должна оставаться банка энергетического напитка.
– Этот человек… очень старый? – спросил он Равиля.
– Напротив, весьма цветущий мужчина сорока семи лет. Состоятельный и щедрый.
– Хорошо, – кивнул Игорь. – Я понял. Подумаю.
– Нечего тут думать, мой ландыш, надо решаться, – заявил Китаец. – Пойдем, выпьешь кофе, примешь душ. Я бы тебе спинку потер, но ты ведь не пустишь… Коваль заедет в шесть. Да, имей в виду, он тоже коллекционер – большой оригинал, с причудами. Есть еще одна подробность, но это он тебе расскажет сам. Главное, что нам с тобой важно, – он заинтересован. Очень заинтересован, колокольчик, поверь моему опыту. А опыт у меня большой.
Они вернулись в кухню, где Бяшка, с сигаретой в зубах, варил кофе. В приступе внезапной нежности Игорь нагнулся и поцеловал его сзади в шею. Приятель только мотнул головой, усмехаясь.
– Вы чего там уже, пару дорожек прибили? А с другом в падлу поделиться?
– Знаешь, – сказал Игорь Филиппу. – Я подумал… я пока часы не хочу продавать.
– Почему это? – насторожился тот.
– Да потому что у кого-то жопа на два унитаза, – хохотнул Бяшка и подмигнул Игорю, давая прикурить от своей сигареты.
В других обстоятельствах Игорь охотно посмеялся бы над происходящим – мужчина, о котором говорил Китаец, явился в точно назначенное время с букетом роз, нарядный, как жених на смотрины. Он был небольшого роста, русоволосый, с лицом постаревшей куклы – жалобные брови, печальные глаза за стеклами легких дорогих очков. Игорь не помнил, чтобы видел его на вернисаже, и все же весь его облик почему-то казался знакомым. Слегка краснея, он вручил Игорю цветы, протянул маленькую сухую ладонь.
– Меня зовут Михаил… Можно просто Майкл, так привычнее. Майкл Коваль.
И снова надел свои замшевые перчатки, хотя на улице было совсем тепло.
Видя, как искренне он растерян и смущен, Игорь почувствовал к нему что-то вроде симпатии.