– Я тоже многое могу предположить, это ничего не дает. У вас есть конкретные предложения?
Тот уставился на Георгия своим немигающим, чем-то необъяснимо неприятным взглядом.
– Вы, Георгий Максимович, как это говорится, обласканы судьбой. Могу предполагать, что вы здоровы, к тому же хорошо обеспечены, полны сил… и обаяния. У вас прекрасный сын и заботливая жена. Я отдал бы все, что имею, за два года жизни в вашем теле… Говорю это, чтоб вы поняли, как легко вас не любить.
– Давайте без прелюдий, – поторопил Георгий.
– Хорошо, только позвольте рассказать вам легенду про одного святого, которого искушал дьявол, – отвечал тот невозмутимо. – Сатана спорил со святым, что во всем может одолеть его. Он говорил: «Ты питаешься одной водой и хлебом, а я совсем не ем. Ты проводишь ночи в бдениях на молитве, а я совсем не сплю». – «Но есть одно качество, в котором я превзошел тебя», – возразил ему святой. «Что же это?» – удивился Сатана. «Это смирение».
Георгий сразу и внезапно разозлился.
– Меня второй день кормят какими-то баснями… Это все, что вы хотели мне сказать?
Словно испугавшись, что он сейчас уйдет, Коваль сделал несколько суетливых движений.
– Простите за это предисловие… Просто я хотел узнать, что вы намерены делать? Вы собираетесь платить?
– Допустим.
– Вы уже подготовили достаточную сумму?
– К чему этот вопрос?
– Я возьмусь передать эти деньги, – проговорил он.
Георгий, меньше всего ожидавший подобного поворота, поднял брови.
– С какой стати вы решили, что я стану вам доверять? И каким боком вы тут замешаны? У вас есть выход на этих ублюдков? Тогда помогите просто повязать их на месте.
– Не все так просто, – пробормотал Коваль, вскидывая голову. – Я только предполагаю, что смогу наладить с ними контакт. У меня есть некоторые связи в закрытых кругах… Конечно, данные люди, если их можно назвать людьми, не подчиняются субординации авторитетов… Но в любой ситуации есть свои методы воздействия.
– Я сам повезу деньги, – заявил Георгий. – Если нужно – один, без охраны и посторонних… Я должен быть уверен, что с Игорем все в порядке.
– Не будьте наивны, с вами эти люди не станут сотрудничать, – горячо возразил Коваль. – Во-первых, вас просто прикончат… а потом убьют его. Они беспредельщики, утко-роботы, для них не существует общечеловеческих правил. Я же буду выступать как посредник, от имени влиятельных в определенной сфере персон, которых они хотя бы немного принимают в расчет. Для меня это тоже огромный риск, и не могу обещать, что на сто процентов уверен в успехе. Но я давно не берегу свою жизнь… Я должен хотя бы попытаться спасти близкого нам обоим человека.
Весь день сердце Георгия давало знать о себе аритмией и короткой ноющей болью. Теперь боль внезапно усилилась и сковала всю левую часть тела.
– А во-вторых, – продолжал Коваль, – у нас просто нет другого варианта. С ним могут сделать что угодно, в любую минуту, и это будет на вашей совести. Я предупреждал вас, что не следует так легкомысленно относиться к возможностям своих врагов.
Боль мешала сосредоточиться, но Георгий изо всех сил старался понять, какой подвох кроется за предложением его странного собеседника. Он спросил:
– Кстати, откуда вы узнали? Просто интересно, как добывают информацию такого рода? Ведь был посвящен только узкий круг людей.
– Информация такого рода распространяется быстрее, чем вы можете предположить, – ответил тот уклончиво.
В этот момент в кармане Георгия зазвонил телефон.
Простуженный голос звучал на этот раз почти дружелюбно:
– Ну что, кудряш, собрал бабло?
Георгий успел подумать, что это все напоминает шахматный этюд или нотную партитуру – похитители, не звонившие весь день, давали о себе знать именно сейчас, в присутствии Коваля.
Он вышел с трубкой в торговый зал антикварной лавки, где в полумраке матово блестел в витринах фарфор и плешивый Вольтер пьяно щурился из-за шкафа.
– Дай мне с ним поговорить, – потребовал он, следуя инструкциям Панибрата. – Получишь деньги, только если с ним будет все в порядке. Мне, конечно, не собрать всю сумму, но триста тысяч есть уже сейчас.
– Ты лучше меня не заводи, клоун пидорский! – захрипел уголовник с прежней злобой. – А то я найду твоей балерине применение! Слыхал, сколько в Эмиратах дают за печень от живого донора? У меня и покупатель есть!
– Я сказал, я делаю все, от меня зависящее, – ответил Георгий, стараясь сохранять хотя бы видимость спокойствия. – Это не просто, требуется время! Соглашайся на триста сразу. И пусть он скажет, что с ним все нормально… Иначе мне не интересна эта сделка!
– Во, харя буржуйская! Ну, щас я тебя заинтересую.
Бандит прокашлялся в трубку, связь прервалась на несколько секунд, а затем Георгий услышал Игоря. Тот сказал всего несколько слов, медленно и невнятно, словно рот его был заполнен ватой. Затем он снова взвыл, как больное животное. Это было настолько тягостно, что Георгий почувствовал едкие, как щелочь, слезы на глазах – первые слезы за несколько последних лет, исторгнутые не смехом или физической болью, но душевным страданием.
– Короче, все осознал, говножуй? – захрипел в трубке ненавистный голос. – Жду до завтра, до утра. Давай четыреста, но ни копейкой меньше. А то вскрою твоего Игорька, как консервную банку. Мы здесь работаем без наркоза, ты понял меня?
Георгий сжал кулак, ударил по бронзовой скуле Вольтера, расшиб руку и на время отвлекся на эту боль. Коваль стоял в неосвещенном коридорчике и, видимо, слышал весь разговор.
– Вы не будете против, если я сделаю себе инъекцию? – проговорил он. – У меня поднимается сахар. Вы не поможете мне?
«Я не буду против, если ты сейчас воткнешь вилку себе в горло», – подумал Георгий, но подошел и расстегнул запонку на его манжете, помог закатать рукав.
Расставив на стекле витрины несколько пузырьков с лекарствами, Коваль выбрал нужный, распечатал одноразовый шприц.
– У вас диабет? – спросил Георгий из необязательной и ненужной сейчас вежливости.
Тот посмотрел с равнодушным удивлением.
– Неужели вы не знаете? У меня ВИЧ. Значит, Игорь вам не сказал… Он все-таки прелестный мальчик. Добрый, искренний, порядочный в отношениях. Это редкость в наше время, как белый единорог. Мы не должны его потерять.
– Мы? – переспросил Георгий.
– Что вы решили? – перебил Коваль, отирая обильный пот со лба и подбородка аккуратно сложенным платком. – Даете мне карт-бланш?
– Я позвоню вам, – ответил Георгий. – Завтра утром.
– Нет, никаких звонков, – Коваль убрал лекарства в бумажный пакет. – Пусть утром ваш доверенный человек – кому вы по-настоящему доверяете – привезет деньги сюда. И оставит у Якова Михайловича. Я начну действовать прямо сейчас.
Яков, владелец антикварной лавки, уже спускался к ним по лестнице.
Георгий коротко попрощался с ними, вышел на свежий воздух. Сел в машину, ожидавшую его на набережной.
Голос Игоря еще звучал у него в ушах. Он ни на минуту не доверял Ковалю, но тот предлагал пока единственный потенциально реализуемый план. В баланс нужно было засчитать и то, что он, как и Георгий, был заинтересован в деле лично.
Звонок Владимира Львовича стал еще одной, последней неожиданностью этого дня. Уже много лет политик общался с внешним миром через многоструктурный кордон помощников и заместителей, но в этот раз звонил сам.
– Как самочувствие? – спросил он с оттенком любопытства в голосе. – Не разбудил?
– Нет, – ответил Георгий. – Как ты? Уже знаешь про наш локальный конфликт?
– Знают в Казани, что люди сказали… Когда ты в Женеву?
– Теперь как получится, – проговорил Георгий, пытаясь понять, сообщили ли ему уже о похищении. – Появились кое-какие неотложные дела…
– Жаль, – проговорил тот после паузы. – Не успеешь к открытию лыжного сезона.
Георгий возразил:
– Задержусь всего на несколько дней.
– Мне всегда это нравилось в тебе: стараешься сохранить лицо, – проговорил Володя задумчиво. – Но есть и другие части тела.
Георгий подумал, что если люди из секретных служб прослушивают разговоры политика, для них не составит особого труда разобрать эту шифровку из центра. Алекс Юстасу: «Смазывай лыжи и уноси задницу».
Он попросил водителя Лешу остановиться где-нибудь на набережной у магазина и купить ему сигарет. Сам он тоже вышел из машины, глядя на черную, высоко поднявшуюся реку, связанную позвонками мостов и цепями нервов – фонарей.
Он вспомнил почему-то притчу Казимира про незадачливого китайского путешественника и подумал с каким-то давно уже забытым лихим отчаянием: «И плевать. Всё не отнимут. Значит, придется зарабатывать на скачках. Или открыть подпольное казино».
Эта мысль немного развеселила, но тут же он вспомнил голос Игоря и направился к машине, посасывая разбитые костяшки пальцев.
Глава девятая. Эликсир сатаны
О Боже, как жирны и синеглазы
Стрекозы смерти.
Все это время (два или три дня, он не мог сказать точно) Игоря перевозили с места на место в кузове грузовичка, где за тюками с китайским ширпотребом была устроена потайная нора, чтобы только поместиться человеку. Наконец он оказался в каком-то загородном доме, в подвальной комнате без окон, с голой лампочкой под потолком. Один из бритых, Костя, привел его сюда и пристегнул наручниками к железной кровати. Поставил рядом бутылку с водой и пустое ведро.
Игорь сильно страдал от боли: у него было разбито лицо, обожжены окурками руки и грудь, распухли и горели огнем половые органы. Видимо, были сломаны ребра – не получалось глубоко вдыхать и прикасаться к левому боку. Во рту ощущался противный вкус крови.
Приспосабливаться к жизни с поврежденным телом было тяжело, и все же боль уже стала понятной и выносимой, в отличие от мучительного ожидания. Как приговоренный к казни, всякий раз, заслышав голоса своих похитителей, скрип открываемой дверцы фургона или скрежет ключа в двери, он проваливался в ледяную прорубь страха.