— Понял. — Если в самом начале здешней карьеры, всего-навсего год назад, я начал бы ныть и доказывать, что ничего не знаю, ничего не смогу, на такое дело надо бы кого-то поопытней, и вообще я не я и хата не моя, ладно там ещё в засаду кого-то заманить, получив при этом по голове, но искать пропавших людей — не моя стезя, то теперь, пообтесавшись, знаю, что, во-первых, поопытней в этих делах тут только один человек — мой начальник, тупо больше никого нету, во-вторых, люди пропали и нечего рассусоливать. Здесь не создают комиссий по исследованию комиссий, расследующих, почему так плохо работала предыдущая комиссия! Просто ставят задачу и решают её по мере возможностей. Я так я. Не тупее тех «сельских детективов», а даже они смогли какой-то след найти, пусть и ложный. Теперь моё дело будет найти верный.
Грокс, как будто прочитав мои мысли, одобрительно кивнул.
— А кто ещё пропал?
— Там всё гораздо серьёзнее. К нам тут ехала команда техников аж из самого Мондштадта, на плановый осмотр и техобслуживание городской инфраструктуры. В общем, ехали-ехали, да не доехали. По времени уже должны были быть, но нету. Отправил сообщение телеграммой, что где, мол? Путём некоторых манипуляций удалось выяснить, что до Борсдэйла они добрались и даже выехали из него. Было это несколько дней назад. И всё, больше информации нет. Что-то могло произойти в пути. А вот что? Сомневаюсь, что там у телеги колесо отломилось и они его назад поставить не смогли, это смешно. Там профессионалы, у которых руки из нужного места растут. Могли нарваться на кого-то, но тут тоже нюанс: в бригаде техников аж двое с Глазами Бога. У их старшего, Яна — Гео. У его помощника, Теодора — Электро. Я с ними знаком немного, они не боевики… но Избранные — это Избранные. Так просто с ними не справиться, даже если нарвались на каких-либо работников ножа и топора. Тем более Ян натурально мастер защиты, если он навесит щиты — пробивать их заколебёшься, хоть мечом, хоть магией. Мы как-то пробовали на спор, долбили его вдвоём с Хоуком пару лет назад, когда они в прошлый раз приезжали сюда работать. Били и элементами, и Хоук своим коромыслом, а Ян просто поставил щит, потом вырастил под собой каменное кресло, столик рядом, чтобы чашку было куда девать, и, посмеиваясь над нами, просто издевательски читал газету, попивая чаёк, пока мы упахивались. Плюнули минут через десять, никаких неприятностей ему доставить не получилось, даже щит не поцарапали. Сука, гео-архонт какой-то. — Раздражение Грокса ещё надо уметь вызвать, за тот год, что я его знаю, это только у Брана получалось. Видать, переживает, что кто-то ему не по зубам. И меня на эту тему подкалывает иногда. — У него и специализация гражданская — как раз построение крепостей, зданий, дорог, ну и там много чего ещё по мелочи. Большой специалист. Что могло такому помешать сюда добраться, ума не приложу, но мне это категорически не нравится. Это очень серьёзно. В общем, этим делом тоже мы будем заниматься, в первую очередь, конечно, я. Но во вторую очередь — все остальные. Все, кого сможем собрать, не сильно ослабляя гарнизон. Но и на заявление граждан реагировать надо, так что те влюблённые на тебе.
— Ясно. Я пошёл?
— Нет пока. Что там за драка у тебя вчера была вечером? Вкратце мне рассказали, что объявились какие-то заезжие наёмники, один стал буянить, ну от тебя в рыло и выхватил.
— Да по сути вопроса я больше ничего и не добавлю. Только не в рыло, а в печень. Сидели с парнями, пиво пили, Бран там начудил, как с ним бывает, мы рядом сидели, ну этот к нам зацепился, слово за слово, хреном по столу, он нахамил, я ответил, он предложил разобраться, я разобрался. Всё как он заказывал. Ну, как ты учил, в нашей гилде: любой каприз за вашу мору!
— Вообще, я не совсем так учил. Но за мору — да! Многие капризы можем исполнить. Однако же не любые. Кроме того, говорят ты после этого сдёрнул из трактира с какой-то красоткой, а сюда вот пришёл, довольный, как мартовский кот. Неужели… — Грокс хитро подмигнул.
— Ну, во-первых, я — кот! Вообще не отрицаю этот факт! Это моё тотемное животное! А по поводу мартовского, так сейчас же март!
— Эй, ты что…
Грокс что-то говорил или кричал, но что именно, разобрать не получалось, только тревожные нотки, вроде даже переходящие в истерику… да нет, Грокс и истерика — не верю. Его слова или крики звучали так, как будто бы я находился под водой, а до этого в мою голову как будто ударил поток ветра, такой, когда захлёбываешься от переизбытка кислорода, она закружилась и мир вокруг меня поплыл, вроде даже неосознанно включилось элементальное зрение, а все окружающие меня предметы разфокусировались и превратились в мутные пятна. Больно не было, было странно. Что со мной происходит? Мысли при этом как будто подзамёрзли и текли по нейронам медленно. Очень медленно. Вспомнилось, как в Гоа мне дали попробовать какой-то орех, который надо было жевать несколько минут, после чего состояние было немножечко похожим, только с на порядок меньшим эффектом. Меня отравили? Но мне не плохо. Странно. Мне странно. Я странный. В лицо хлещет вода. А... Наверное, Грокс пытается откачать меня своей гидро-магией. Зачем? Мне не больно. Я не умираю. Просто лежу где-то на полу. А вокруг пятна. Мутные. Всё хорошо. Или нет? Муть немного развеялась. Несильно. По сторонам так же мутно, и я так же лежу. Не так же. Уже не на полу. На столе. На столе? Привязанный. Привязанный? Зачем? Передо мной человек. В капюшоне. Снимает его и ухмыляется. Морщинистый лысый старик. Очень старый. Старый старик. Что-то рассказывает и улыбается. Весёлый. Мне что-то не смешно. Опять рассказывает. Снова смеётся. Не понимаю слов. Расплываются так же, как до этого от Грокса. Не слова — звуки. Интонация довольная. Раздражённая. Снова довольная. Подходит. В руке нож. Зачем? Хочет убить? Зачем? Что я сделал? Ему? Не могу двигаться. Беспомощность. Рука с ножом поднимается. Опускается. Беспомощность. Всё растягивается. Время тягучее. Всё тягууучееее. Всё медленно. Оооочееень мееедлееенооо. Нож ниже. Ещё ниже. Втыкается в мою грудь. Грудь голая. Странно. Я был в одежде. Больше нет. Нож входит глубже. Не больно. Больно. Очень больнооооо. Если бы время не тянулось так медленно, было бы не больно. Секунда и всё. Но секунда долгая. Очень долгаааааяяяя. Нож в сердце. Очень больно. Таких секунд не бывает. Скорее бы умер. Хочу умереть. Хочуууу умееереееть. Всё. Умер. Умер?
Поднялся рывком, откашливаясь, изо рта выливалась вода, как будто бы утонул и откачали. Повернулся на бок, горечь на языке, снова кашель. Остатки воды и, похоже, завтрака, украсили собой место возле монументального стола шефа. Вот и он рядом стоит. Рядом Мелисса.
— Что произошло?! Ты как?! Как себя чувствуешь?!
— Как-то странно.
— Странно?! Я тут чуть не поседел, а ему странно! Ни с того ни с сего посреди разговора на пол сползаешь и теряешь сознание. Что с тобой было? — Он помог мне подняться и усадил в кресло.
— Не знаю. Сидел, разговаривал с тобой. Вдруг башку ни с того ни с сего повело и мир поплыл. Как-будто наркотой обдолбался. Или обдолбали. Я так-то не употреблял никогда и вообще осуждаю. Так, в молодости, как и все, чуток лёгких попробовал, не системно, всё оказалось ерундой. Но один раз дали что-то, с похожим эффектом. Сказали ещё, что, мол, легально, не бойся. Может и легально, но накрыло как надо. Вот сначала было как вон то самое, только раз в десять сильнее. Расплылось всё окружающее меня, голова крепко так притупела, ни слов разобрать не мог, ничего не понятно, только звуки слышал, а под конец стали фильм ужасов показывать. Что я лежу привязанный на столе, и какой-то старый мудак меня ножом режет. Насмерть. В грудь заколол, вот сюда. — Я потёр грудь, она и правда болела. О чём я тоже сообщил.
— Как болит? Сильно?
— Да не особо. Не так, как если бы в неё нож воткнули.
— Это, наверное, уже я. Стал тебя хилить сразу, и не сработало. Трындец. До сих пор моё лечение осечек на давало. Пришлось доставать из сейфа фиалы с лечащей алхимией на основе дендро и вливать в тебя, Мелисса как прибежала ещё и усилила эффект. Ещё сверху этого наколдовал дополнительно исцеляющую каплю и влил тебе прямо в рот, ты стал подавать признаки жизни, но при этом захлёбываться, капля-то была литра на два, тут уже пришлось по грудине кулаком стучать, чтобы обратно выплюнул, но вроде сработало. Нестрашно, пройдёт сейчас, тем более в тебе сейчас аж два элемента здоровье восстанавливают.
— Да уже вроде и прошло. — Действительно, грудь больше не болела. Хотя ощущения от втыкаемого в тело ножа были свежи. Прямо сон какой-то, кошмарный, бывало же у всех, что что-то такое страшное приснится, а ты сделать ничего не можешь. Иногда мегабредовое. Как вам, например, сон, когда на тебя движется чудовище или злодей, с явной целью укокошить, или сделать что-либо плохое, в руке у тебя пистолет и ты вроде как можешь отстреливаться, начинаешь это делать, но пистолет вдруг оказывается детским револьвером, который должен стрелять пластмассовыми пульками, но нету даже их, а в барабане разрезанные лобзиком под размер пули разноцветные карандаши. И на тебя прёт что-то неведомое, но точно опасное, а ты жмёшь на курок и с ужасом понимаешь, что обрезки карандашей, даже попадая в мишень, не причиняют ей ровным счётом никакого вреда, потому что это не пули, а обрезки, мля, карандашей! Но даже тогда получалось проснуться, было страшно, но не больно. А тут, скорее, наоборот: не страшно, но больно. Не воспринимал я тело того, в кого воткнули нож, как своё, хотя вроде и был им в этом трипе, но ощущения прочувствовал на всю катушку. И долго как. — Горько только очень во рту.
— Это уже от моего лечения, — сказала Дендро-магиня. — Ничего страшного.
— Кстати, а сколько времени тут прошло?
— С полчаса. Вон, успел даже за Мелиссой послать, неслась как на пожар. А … там?
— Да я не понял, но поначалу вроде как немного. Однако, когда мне запустили кино с этим сраным стендапером в главной роли, и он меня убивать начал, тогда время как будто замерло.